Воспоминания о том, что она испытала семнадцать лет назад, должны возбудить в ней чувство вины, подумала Лорен, но они не могли расстроить или напугать ее так, как эти сны наяву. Она расслабилась и отдалась тому первому ощущению, тому моменту возвращения из амнезии, которым так интересовался Адам.
В самом начале это было чувство потери ориентации, вызванное тем, что она не знала ни кто она, ни где она находится, ни кто с ней рядом. В следующее мгновение ее уже не занимали эти вопросы. Все ее существо захватили и потрясли волны чувственного оргазма.
Глава 7
…Прекрасно сложенный человек с чувством мужской гордости оторвался от Лорен, с которой он только что занимался любовью. Не стесняясь своей наготы, он поднялся, затем посмотрел на нее сверху вниз. Его лицо выражало, однако, смущение.
Она тоже посмотрела на него, окинув взглядом молодое стройное тело. На его теле еще не были заметны признаки распутства.
Она смотрела на него, как будто была чем-то ослеплена, не уверенная в его реальности, но завороженная ореолом светлых кудрей, обрамлявших его приятное лицо с тонким носом.
Его чувственные губы двигались, произнося слова, которых она совсем не понимала.
Мужчина ждал, но она продолжала молчать, и он тихо удалился.
Только после того, как он оставил ее одну, она наконец осознала, что полностью раздета. Она все еще ощущала какой-то особенный запах, и ее не покидало чувство сексуального возбуждения. В ней отдавались последние сокращения, которые живо напоминали о том, какие замечательные опущения подарил ей этот молодой человек. Легкая боль между ног доказывала, что оба они хорошо потрудились, чтобы получить это удовольствие.
Постепенно пришло менее приятное ощущение. Это была пульсирующая боль в стопе правой ноги. Она попыталась сесть, но волна головокружения отбросила ее обратно на матрац. Она чувствовала, как в ней поднимается тошнота, и попыталась побороть ее, закрыв глаза.
Через некоторое время она снова рискнула осмотреть то место, где находилась. Нога все еще болела, но комната уже больше не кружилась у нее перед глазами. С величайшей осторожностью она направила взгляд вдоль своего бессильно распростертого тела.
Пространство между ее грудями блестело от пота, но это было больше, чем следствие недавнего полового акта. Тело горело как в лихорадке. Она медленно поднесла руку к своему лбу и обнаружила, что он горел. Через мгновение ее охватила дрожь. Хрупкое тело дрожало от холода, и кожа, которая была влажной и горячей, неожиданно стала холодной и липкой от пота…
Лежа теперь в своей постели в своем доме, Лорен содрогнулась от воспоминания о том, как она была больна. Созерцая свое прошлое, она обнаружила, что понимает все намного лучше, чем тогда.
Сначала ей даже было трудно общаться. Казалось, что вместе со всем остальным она забыла и свой язык.
Туманная завеса, которая покрывала многие детали тех дней, была, видимо, частично результатом лихорадки, но наравне с этим виновато было и густое, болезненно-сладкое облако дыма марихуаны, который постоянно пропитывал атмосферу в их квартире.
Лорен помнила, что она часто спала с тем красиво сложенным молодым человеком. Несмотря на то, что он употреблял наркотики, у него был сильный сексуальный аппетит. Никто из них не заботился об одежде, так как лето было в разгаре.
Зной, казалось, пропитывал стены. В открытые окна не проникало ничего, кроме влажного воздуха. Молодой человек некоторым образом нянчил ее, а затем использовал для своего удовольствия. Он был любовником-эгоистом, который был заинтересован лишь в своем собственном удовлетворении, но тогда она еще этого не знала. И все же она часто получала удовольствие.
Он не обращался с ней плохо. В тот день, когда у нее окончательно прошла лихорадка, он положил ее в старую треснувшую ванну на ножках и пустил воду. Она до сих пор помнила, как она сидела рядом с краном, а он нежно мыл ее всю, с головы до ног, даже ее волосы, очень длинные и спутанные. Потом они медленно и нежно занимались любовью прямо там, в мыльной воде.
Ей никогда и в голову не приходило возражать против чего-либо из того, что он делал, потому что он был для нее всем, что она знала, ее единственной защитой в мире, который она никак не могла начать понимать. Первое время, когда он оставлял ее одну, Лорен мучил страх. Она боялась, что он не вернется. Тот внешний мир, который она мельком видела в окне, приводил ее в ужас. Она была уверена, что умрет, если этот мужчина не будет о ней заботиться.
Она не раз пыталась поговорить с ним, задавая вопросы, но, хотя ей и казалось, что ее слова были понятны, он только качал головой и выглядел растерянным. Его речь сначала тоже была непонятной для нее, но в конце концов она начала немного разбирать ее. Лорен не покидало чувство смущения и растерянности, но понемногу она начала приспосабливаться к своему положению.
Она наблюдала за ним на протяжении всего дня. Они жили вместе в маленькой трехкомнатной квартире, и он выходил на улицу только за тем, чтобы добыть продукты. Подражая ему, она научилась кипятить чайник, заваривать растворимый кофе и курить, сливать воду в туалете. Затем она нашла в шкафу одежду, он учил ее надевать на себя отдельные вещи. Затем он забавлялся, снова снимая их с нес.
Она никогда не думала, что их квартира отвратительна, хотя там было грязно и кишели насекомые. Она не знала, что когда-либо жила в месте, лучшем, чем это. Она принимала, как должное то, что матрац на полу служил им кроватью. Остальная мебель была немногочисленна: шаткий деревянный стол, два стула, сплетенных из тростника, набор дорогих кожаных чемоданов, которые использовались для тройной цели: как столы, как подставки для ног и ящики для хранения вещей.
Утренний свет просачивался сквозь грязные окна, когда она проснулась, впервые не чувствуя давящей головной боли или каких-либо других болезненных ощущений. Она поднялась. Сегодня она была прекраснее, чем обычно. Ее мужчина любовался ею.
— Лорен?
Она нахмурила брови, растерявшись, и попыталась повторить это слово, но было очевидно, что она была неспособна произнести его. Он заставил ее повторить слово за ним, снова и снова, как эхо, пока она, наконец, не произнесла его правильно.
— Ты Лорен Кендалл, — сказал он. Уже привыкнув к его голосу и произношению, она вскоре начала понимать его. Он пытался ей сказать, что ее имя Лорен Кендалл. Его же звали Роб Сетон.
— Ты помнишь что-нибудь о себе? — спросил он.
Она покачала головой и замерла в ожидании, глядя на него. Серьезное выражение лица Роба ничего не выдавало, и его узкие голубые глаза были ясны. Он собрал свои длинные, неопрятные, как обычно, волосы и закрепил их резинкой.