Читать интересную книгу Расширение прав и возможностей женщин в России - Джули Хеммент

люди («простые люди» на языке НПО). Скорее, несколько просвещенных людей должны быть примером и вдохновлять других, это элита, действующая от имени народа[71]. Таким образом, Тамару привлекало морально-дидактическое измерение дискурса третьего сектора. Нарратив Тамары и использование ею категории «интеллигенция» служит иллюстрацией для диалога между прошлым и настоящим, характерного для постсоциалистического общества [Burawoy, Verdery 1999; Grant 1999]. В отличие от Алексеевой, Тамара не подчеркивает новизну третьего сектора. Скорее, она использует «третий сектор», чтобы утвердить перечень ценностей и установок, которые многими воспринимаются как анахронизм. Более того, особенности интерпретации, которыми Тамара наделяет понятие третьего сектора, позволяют ей нейтрализовать пугающую неопределенность настоящего. Вспоминая Чехова, она подключает вневременно́е ви́дение русской культуры, согласно которому таким людям, как она, отведена незыблемая роль.

Творческое восприятие третьего сектора помогло Тамаре придать смысл происходящим изменениям и сформулировать, как достойно идти дальше. Ее не сломил быт (повседневная жизнь) или необходимость тяжело работать для того, чтобы заработать денег. Считая себя принадлежащей третьему сектору и говоря об этом, она утверждала свой статус человека, занимающегося большими вопросами социальных реформ и пути развития России, человека, чье мнение имеет значение. Помимо этого, третий сектор был для нее реально действующим проектом. Тамара и правда проживала третий сектор; он дал ей подобие структуры, вокруг которого она выстроила свою новую жизнь и привычки. Тамара не только посещала семинары и проходила обучение, благодаря чему она надеялась приобрести знания и инструменты для основания собственной организации, но и почти ежедневно ходила к друзьям и знакомым, чтобы обсуждать третий сектор и его характерные черты. Тамара рассказывала там о группе, которую хотела создать. И главное – Тамара оказалась способна конвертировать накопленный духовный капитал в более материальную форму: в конце концов в 1999 году на основании портфолио в третьем секторе, официальной квалификации и опыта работы она была назначена директором созданного Центра женщин и семьи, получавшего финансирование от государства. Самопровозглашенная принадлежность Тамары к третьему сектору помогла ей сориентироваться в своего рода «нетворкинге» и в результате обеспечила ее работой.

Осенью 1998 года мы с Тамарой начали заниматься проектом по осмыслению третьего сектора. Тамара познакомила меня с людьми, занятыми общественной работой, которая, как думала Тамара, будет мне интересна. Мы стали посещать собрания местных общественных групп и обмениваться впечатлениями, таким образом Тамара знакомила меня с уже существующим третьим сектором. В Твери тогда появлялись властные структуры и технологии, происходила трансформация общественного движения. Мы обменивались материалами, я пользовалась библиотекой Тамары, и она показывала мне ключевые тексты по третьему сектору. Позже, когда я узнала, что получила грант на проведение исследования, я смогла компенсировать ей работу по сбору для меня газетных статей об общественных организациях и третьем секторе[72]. В свою очередь, я привозила материалы из поездок в Москву и другие города, подключив ее к некоторым источникам, поступавшим через московские НПО. Она с восторгом отнеслась к тому, что я участвую в ее проекте. Для нее я, англичанка, была представительницей третьего сектора, несмотря на все мои возражения, что я разбираюсь в нем не лучше, чем она. Поделившись со мной своими размышлениями и сообщив о деятельности известных нам обеим местных организаций, она принималась расспрашивать меня. «Таким ли должен быть третий сектор? Это ли настоящее место третьего сектора?» – спрашивала она. Хотя я не могла дать на эти вопросы удовлетворительных ответов, ее искания меня будоражили. А вдруг это и был тот самый совместный проект, о котором я мечтала?

Гуманитарный институт

Однажды в декабре 1997 года мы вместе были на семинаре в Гуманитарном институте. Об этом учреждении, выступающем в поддержку третьего сектора, я узнала вскоре после приезда в Тверь. Институт был зарегистрирован как общественная организация, однако получал финансирование от администрации города. Позже я узнала, что институт занимает просторные, удобно расположенные в центре города помещения бывшего горкома (городского комитета Коммунистической партии). Гуманитарный институт был одним из первых (и немногочисленных) учреждений в Твери, которые стали получать финансирование от Международного фонда гражданского общества. Начиная с середины 1990-х годов Институт получил несколько крупных грантов от таких спонсоров, как ТАСИС (программа ЕС технического содействия странам СНГ) и «Евразия». Целью Института было укрепление местного некоммерческого сектора. Ради этого проводились семинары для членов местных НПО и осуществлялись попытки заручиться поддержкой местной администрации. В зависимости от условий грантов, выделенных Институту, семинары могли быть одно– или двухдневными или же продолжаться в течение нескольких недель.

Мне было известно, что в городе к Институту относились неоднозначно. В основном это было связано с личностями директоров. Во главе его стояла супружеская пара, имевшая на местном уровне значительное влияние. Катя раньше была активисткой-комсомолкой (членом Коммунистического союза молодежи). Ее муж Павел возглавлял Институт марксизма-ленинизма, городской идеологический центр Коммунистической партии, отвечавший за партийную пропаганду и подготовку партийных кадров. В 1992 году «марксизм-ленинизм» в названии института мгновенно превратился в «гуманитарный». Институт быстро приватизировали и запустили множество новых проектов, близких гражданскому обществу, в том числе стали распространять материалы по третьему сектору. Исследователи подтверждают, что такие перемены типичны для многих некоммерческих начинаний. Те, кто процветал при старых социалистических режимах, легко стали заниматься бизнесом. Так же легко они стали распоряжаться заказом общества на НПО и проекты [Sampson 1996]. Эта тенденция усугублялась политикой многих фондов, которые стремились направить представителей местной и региональной административной элиты за границу для обучения. Катя закончила программу Университета Джона Хопкинса по развитию третьего сектора. Обучение продолжалось несколько месяцев, и домой Катя вернулась не только с дипломом. Она завязала множество полезных знакомств с другими профессионалами, работающими в сфере НПО, что, в свою очередь, способствовало установлению контактов на родине и получению поддержки московских фондов.

Когда в тот день я ехала в Гуманитарный институт на грохочущем троллейбусе, я поняла, что бывала здесь раньше: в том же здании находилась редакция местной газеты, где работала журналисткой одна из участниц «Женского света» – Светлана. Я неоднократно бывала у нее в редакции, я брала у нее интервью о ее работе и жизненном опыте. Несколько лет тому назад Светлана и ее муж переехали в Тверь из Азербайджана как беженцы: имея армянские корни, они спасались от армяно-азербайджанского конфликта. Они оба были журналистами. Им повезло попасть в штат местных газет. Платили мало, но на жизнь они зарабатывали и смогли закрепиться в городе. Поднявшись на второй этаж здания, я была поражена контрастом между институтом и теми нищенскими условиями, в которых работала моя подруга этажами выше. Каждый миллиметр института кричал о том, что здесь НПО: по всей видимости, недавно был ремонт, и, более того, даже так называемый евроремонт (ремонт в европейском стиле), стояла офисная мебель с большим столом для совещаний. Оборудование для провинциальных условий было поразительно хорошим: несколько компьютеров, принтеров и ксерокс (как всего этого не хватало на рабочем месте Светланы!).

Светлана познакомила меня с Катей, которая любезно встретила меня и представила ведущему семинара – Виктору. Он был консультантом по НПО из небольшого города Владимира. Катя объяснила, что Виктор был выпускником той же программы Университета Джона Хопкинса, где они научились методологии, которую используют на мастер-классах. Виктор рассказал о себе, что он историк и работает в музее Владимира. Свою работу он совмещает с консультациями по третьему сектору.

Этот семинар, предназначенный для представителей неправительственных организаций, был одним из многих, организованных