возвращаются хорошие знакомые, но теряются старые друзья
Андрей сидел в кабине вертолёта, правой рукой придерживая у себя на коленях автомат. Тяжелые берцы упирались в пластмассовую панель, закрывающую приборную доску. Внизу, под ровное гудение мотора, проплывали верхушки деревьев, галечные пляжи, серебристой змейкой мелькнула река. Он глянул вниз, проводил глазами черную тень вертолета, прыгающую за ними по верхушкам деревьев, — маленькой двухместной машины с громадным винтом. В стеклянной глади окна краем глаза поймал своё отражение, и, заинтересовавшись, вгляделся внимательнее. Лицо немолодого человека покрывала чёрная щетина, глаза прятались за огромными солнцезащитными очками, на правом виске длинный шрам, могучий торс покрывал бронежилет. Ничего общего с двадцатисемилетним светловолосым и худым офисным работником. Андрей повернулся, посмотрел на пилота, тот не шелохнулся, глубокий шлем и черные очки скрывали лицо, виднелся только край острого носа да плотно сжатые губы.
И вот уже гора, цель их полета, заполонила всё ветровое стекло перед ним.
— Пятый, пятый, я база, доложите обстановку, — ожил голос в наушниках.
Андрей поправил гарнитуру и ответил:
— Пятый на связи. Подлетаем к цели, противник не обнаружен.
В наушниках что-то зашуршало, раздался треск, и собеседник отключился.
Южный склон горы был покрыт растительностью — вековые деревья цеплялись корявыми корнями за каменистую почву, густые кустарники спускались зелёными террасами. На вершине горы виднелась белая шапка снега.
— Давай левее, — прокричал Андрей пилоту, тот утвердительно наклонил голову и потянул рычаг. Вертолет едва ощутимо наклонился и полетел влево. И тут же Андрей увидел то, ради чего и затевался этот полет.
— База, база, я пятый, — утопив кнопку вызова, сказал он, дождался ответа и продолжил, — вижу противника.
Склон горы разрезала большая чёрная трещина. Из неё клубами вырывался белый туман и черно-красная неопознанная субстанция, напоминающая лаву. Края расщелины заполонили птицы, сверху похожие на нахохлившихся воронов, но Андрей, уже знакомый с этими «птичками», помнил, что размах их крыльев превышал размер вертолета. По всей видимости, птицы были еще сонные, только что выбравшиеся из расщелины, не успевшие адаптироваться к условиям этого мира. Ни «трезубцев», ни «медуз» видно не было, и Андрей рискнул.
— Снижаемся, — крикнул он пилоту, — нужно хоть одним глазком заглянуть в эту расщелину.
Тот помедлил, сверкнул на него стёклами очков, но ослушаться приказа не посмел, осторожно потянул рычаг управления на себя.
— Пятый, пятый, куда пропали, доложите обстановку, — ожил наушник, и Андрей досадливо поморщился.
— Я пятый, летим над разломом, видим туман и «лаву». Из противников только «птеродактили», примерно, штук двадцать. По всей видимости, они совсем недавно вышли из расщелины, так как подняться в воздух пока не могут. Не акклиматизировались. Иных существ не вижу. Но чуть ниже по склону наблюдаю ряд невысоких холмов, характерных для «червя». Деревья выкорчеваны, лежат корнями наружу. Предполагаю, что он спускается в долину, предупредите Институт. «Хозяев» этих существ не видно, и не замечено следов их активности. Сейчас летим над самой расщелиной…
— Пятый, получено сообщение от Института, — прервал его оживший наушник, — зафиксирован всплеск активности, возвращайтесь на базу. Повторяю, возвращайтесь на базу.
— Принято, возвращаемся на базу, — сказал Андрей и отключился. Он хотел отдать приказ, но чуть замешкался, завороженный открывшимся перед ним видом.
Чёрная трещина налилась багровым, с перламутровым переливом, цветом, туман стал серым, «ватным», скомковался внизу и замер, прекратив свое течение. «Лава», наоборот, всплеснулась, поднялась вверх и опала прекрасным до невозможности фонтаном, разбросав черные с красным искры, словно драгоценные мерцающие рубины.
«И треснул мир напополам, дымит разлом, и льётся кровь, идёт война добра со злом», — чуть слышно пробормотал себе под нос Андрей, повернулся к пилоту и с ужасом понял, что опоздал. Пилот едва заметно дергался в своём кресле, не издавая ни звука. Рот был раскрыт в молчаливом крике, кожа лица почернела, куски обугленной плоти отделялись и падали на сиденье, на пол. От формы пошёл дым, загустел, ткань вспыхнула от внутреннего жара человеческого тела, и тогда Андрей закричал, но огонь уже перекинулся на приборы, на него, и мгновенно выжег и мысли, и страхи, и саму жизнь.
Андрей скатился со скамьи на пол, крича и ладонями пытаясь сбить с себя пламя. Он остро ощущал обжигающую боль, чувствовал на теле нестерпимый жар. Но вдруг всё пропало, в ноздри не бил удушающий запах гари, кожу не обжигал огонь. Он замер, прислушиваясь к своему телу.
— Андрюх, ты чего… — услышал он над собой.
Разлепив слезящиеся глаза, Андрей увидел над собой склоненного Сашу и схватил его за руку. Дышать всё еще было тяжело, пот градом катился с лица, но сознание уже очищалось, огненный смерч покинул разум.
Андрей осмотрел себя, не увидел ни пятна гари или прожжённых мест и затравленно огляделся. Его окружали ребята, с тревогой наблюдая за его действиями.
— Воды, — просипел он и тут же ему в руки всучили бутылку. Он большими глотками выцедил половину, оставшуюся воду вылил себе на голову.
— Что случилось? Ты так кричал…
— Сон, — с трудом сказал Андрей и попытался подняться, — просто был плохой сон.
— Ну так расскажи, — Степан подхватил его под руку, помог удержаться на ногах. Но Андрей покачал головой:
— Потом, не могу сейчас…
Шатаясь, он вышел на улицу, полной грудью вдохнул свежий утренний воздух, облокотился на перила. Солнце едва поднялось над горизонтом, и в воздухе еще ощущалась ночная свежесть. Глядя на чёрный лес, он вспоминал свой сон. Он был еще ярким, Андрей чётко помнил, кто он, в каком звании, каким батальоном руководит, но постепенно детали стирались из памяти, сглаживались и ускользали.
— Всё нормально? — Степан стоял за его спиной, плечом опираясь на косяк открытой настежь двери и Андрей кивнул ему в ответ.
Не буду спать, твёрдо пообещал он сам себе, вернувшись в комнату, иначе как проснусь, всё забуду. А сон казался ему важным. Но как только он лег на скамью, так тут же мгновенно уснул, как провалился в чёрную расщелину.
Второй раз он проснулся уже когда солнце стояло высоко над головой. Верный своему слову Степан запретил всем выходить, чтобы не делились на группы, требовал, чтобы все были в сборе. Увидев, что Андрей поднялся на скамье, Костя с облегчением сказал: