— Не знаю, Мэдди. И тебе незачем из-за этого переживать.
— Почему? Ты же переживаешь.
— Это моя работа.
— Я могла бы тебе помочь.
— Если хочешь помочь, дорогая, то дай мне спокойно поработать. Иди делать уроки.
Она обиженно надула губы:
— Я их уже сделала.
— Тогда помоги Тео. Или еще что-нибудь придумай.
— Но если дигиталис…
— Мэдди! — Терпение Дэвида иссякло. — Ступай и найди себе какое-нибудь занятие.
— Ну и пойду. — Хлопнув дверью, она вышла из отцовского кабинета.
Пилар Джамбелли он бы не выгнал, подумала Мэдди, сгорая от злости и обиды. Ей бы он не посоветовал «найти себе какое-нибудь занятие».
Тайлер не включал ни радио, ни телевизор, решив, что лучший способ не реагировать на выступления журналистов — это вообще не обращать внимания на прессу.
Меры, принимаемые в связи с кризисной ситуацией, отнимали у него время и силы, которые сейчас очень пригодились бы на виноградниках. Тайлеру было некогда волноваться по поводу полицейского расследования и возможных судебных исков. Или переживать из-за женщины. Не думать о ней, как оказалось, было всего труднее.
Так что же он сидит? Надо отправиться на виллу, взбежать по лестнице и покончить с этим наваждением. Покончить? Он сознавал, насколько безнадежны попытки таким способом избавиться от болезни и что на самом деле ему просто хочется увидеть Софию. Ну и плевать, решил Тайлер, доводы рассудка его не остановят.
Схватив куртку, он направился к выходу, распахнул дверь и увидел поднимающуюся по ступенькам Софию.
— Терпеть не могу вечно всем недовольных мужиков, — сказала она.
— А я ненавижу властных, напористых женщин.
Они с жадностью бросились друг другу в объятия. Прижав Софию к стене, Тайлер стащил с нее свитер, отбросил его в сторону и поцеловал мягкие округлости ее груди.
София была будто в тумане, забыла, где она, кто она. Руки срывали одежду, горячие губы обжигали тело. Кровь бешено пульсировала в висках, и сквозь этот учащенный стук до Софии доносился ее собственный голос, то молящий, то требовательный. Она слышала, как ее стоны сливаются со стонами Тайлера, слышала его тяжелое дыхание, радуясь своей власти над ним.
— Еще! — Ее пальцы вцепились ему в волосы. — Еще, еще!
Она содрогнулась всем телом, достигнув наконец пика наслаждения. Обессиленные, они опустились на пол, не разжимая объятий.
Давненько она не возвращалась на виллу в два часа ночи, с усмешкой подумала София. Переключив фары на ближний свет и стараясь, чтобы машина не слишком шумела, она медленно обогнула дом и въехала в гараж.
София чувствовала себя восхитительно. В Тайлере Макмиллане, как оказалось, полно сюрпризов. Странно, думала она, неторопливо бредя к дому, а ведь ей хотелось у него остаться. Безмятежно заснуть рядом с ним.
Все хорошее рано или поздно кончается, рассуждала она, идя по саду. Того, кто ищет любви на всю жизнь, ждет неизбежное разочарование. Лучше — намного лучше — ловить счастливый момент и, ни о чем не жалея, двигаться дальше.
За поворотом дорожки София нос к носу столкнулась с матерью. Обе застыли, только пар от их дыхания белыми облачками уносился вверх.
— М-м-м… Чудная ночь, — сказала София.
— Да. Очень. Я… Дэвид… — запнувшись, Пилар махнула рукой в сторону гостевого дома, — Дэвид попросил меня помочь ему с переводом.
— Ясное дело, — хихикнула дочь. — Ладно, идем. Если мы хотим незаметно пробраться в дом…
— Но я действительно переводила ему с итальянского.
— Мама! — расхохоталась София, входя на кухню.
— Я всего лишь объясняю…
Вид у нее, наверное, еще тот: щеки горят, на голове черт знает что. Вид женщины, которая только что лежала с любовником в постели. Или, как в данном случае, на диване в гостиной. Пилар решила, что лучшая защита — это нападение.
— А ты не слишком поздно гуляешь?
— Я тоже занималась переводом. С Тайлером. — София открыла холодильник. — Прости, но я не ужинала. Ты не возражаешь против того, что мы с Тайлером…
— Нет… Да. Нет… — Пилар совсем запуталась. — Не знаю. Я совершенно не знаю, что мне с этим делать.
— Давай поедим. — София достала остатки яблочного пирога. — Ты замечательно выглядишь, мама. — Поставив на стол блюдо с пирогом, она взяла из буфета тарелки. — Вначале из-за тебя с Дэвидом у меня было неспокойно на душе. Но когда я увидела, как ты посреди ночи тайком пробираешься к дому и при этом у тебя такой счастливый вид…
— Там, в саду, ты меня здорово напугала.
— Я? Вообрази тогда, как я удивилась: крадусь к дому, невольно вспоминая себя семнадцатилетней, и вдруг натыкаюсь на собственную мать.
— Ты вспомнила свои семнадцать лет?
— Ладно, к чему говорить о прошлом? — Хитро улыбаясь, она облизала испачканный пирогом палец. — Дэвид очень привлекательный мужчина.
— София!
— Очень. Тебе, мама, невероятно повезло, что он тебе достался.
— Дэвид не охотничий трофей. И надеюсь, Тайлера ты не рассматриваешь как добычу. Он…
— Бабушка…
Пилар выронила вилку.
— Мама, почему ты не спишь?
— Вы думаете, я не знаю, когда мои домашние приходят и уходят? — Даже в толстом махровом халате и тапочках Тереза умудрялась оставаться элегантной. — Но почему я не вижу вина?
— Мы просто… проголодались, — с трудом приходя в себя, ответила София.
— Еще бы. Любовь — утомительное занятие, если, конечно, подходить к этому делу как полагается. Я тоже захотела есть.
София зажала рот рукой, но было поздно: смех вырвался наружу.
— Ну Эли дает.
Пропустив замечание внучки мимо ушей, Тереза взяла последний кусок пирога.
— Думаю, по такому случаю нам все же стоит выпить вина. И нечего так на меня смотреть, Пилар. — Она выбрала бутылку «совиньон блан» и вытащила пробку.
Военные действия разворачивались сразу на нескольких фронтах: в эфире, на газетных полосах и по телефону. Немало часов уходило у Софии на составление пресс-релизов и уговоры встревоженных клиентов.
Когда ей требовалось ненадолго отвлечься от забот, она подходила к окну и смотрела на работников, занятых боронованием. В этом году будет необыкновенный урожай, убеждала себя София. Главное — пережить нынешний кризис.
Зазвонивший телефон прервал ее раздумья. Ей не хотелось ни с кем говорить, но она все-таки взяла трубку. Через десять минут София положила ее и разразилась потоком итальянских ругательств.
— Помогает? — спросила Пилар с порога.
— Не очень. Хорошо, мама, что ты пришла. Посиди со мной минутку.