— Конечно, нет, — услышал я, — ты просто не понимаешь разницы. Я лечу, я использую силу природы и тайные знания о ней, я чувствую, я порой читаю мысли… но я не вмешиваюсь в ход событий. Если б так, разве я позволила бы, чтобы тебя ранили? Я просто защитила бы тебя, и мне не пришлось бы тебя лечить!
Эрна стояла такая тоненькая, бестелесная и такая красивая! И говорила что-то мудрое, но я почему-то всей душой тянулся к Дионису.
— Прямое вмешательство наказуемо, — как будто проповедовала она, — оно нарушает равновесие в мире и гармонию. Этот город, Бриан, он весь построен на колдовстве. Мастера молятся не нашей Богине-Матери и не вашему Богу-Отцу, а Мороху, покровителю ремесел. Но он ведь не просто покровитель ремесел!
— А кто? — уставился я.
— Ну, ты же был монахом!
— Плохим, — сказал я.
— Разве не понимаешь?
Я понимал, что прекрасные изделия стекольных мастеров всех только радовали, я с этим вырос. Я действительно чего-то не понимал.
— Тогда зачем, — спросил я, — зачем же тебе самой нужен Циклус? Зачем ты искала его три года?
— Не догадываешься? — вздохнула она, — чтобы его уничтожить.
Такого ответа я уж точно не ожидал, и он меня просто ранил.
— Как?!..
— Так. Так надо, Бриан. Прошу тебя, верь мне.
— Но зачем?! Кому это нужно?! Твоей Оллит?!
Я не верил в эту Оллит и не очень-то понимал Бога, после того, через что пришлось пройти, я даже перестал уже молиться, но красоту я видел и чувствовал остро. И это было единственное, что еще нравилось мне в нашем жестоком мире.
— Он опасен, — сказала Эрна, не отвечая и обжигая черным взглядом, — он очень опасен, понимаешь? Даже независимо оттого, в чьи руки он попадет.
Я снова в растерянности обернулся, Дионис лежал как прежде, прекрасный и безмятежный. Мне не было дела до его способностей, мне просто жаль его было, прямо как родного.
— Но теперь-то он — просто статуя. Очень красивая статуя.
— Нет. Он всё равно влияет на события.
— Эрна! Объясни же мне наконец, кто ты? Откуда ты об этом знаешь?!
— Не спрашивай, — сказала она, — я не смогу ответить.
— Эрна…
— Ты ведь подарил мне его, разве не так?
— Так.
— Значит, я могу сделать с ним, что хочу.
— Можешь, — согласился я вынужденно.
— Спасибо, — глаза ее наконец вспыхнули благодарностью, и как же она была хороша в тот момент! — ты не представляешь, что ты для меня сделал!
— Я люблю тебя, — сказал я, — проси, что хочешь и делай, что хочешь. И мне даже не надо награды, я ее уже получил.
И я не врал и не шутил. Я боготворил ее… но спиной почему-то чувствовал взгляд Диониса.
— Тогда помоги мне.
— Я?!
— Да. Я настрою зеркала, а ты возьми вот это, маленькое, и посвети ему в сердце.
Она даже ткнула пальчиком в это место. Я содрогнулся. Мне показалось, что я должен убить ребенка! Или не ребенка, но такое же невинное, беспомощное существо. Уж кому-кому, а мне было известно, каково это!
— Эрна, может, не сейчас? Подумаем, осмотримся?
— Сейчас, — возразила она, — всё готово, и ты мне обещал.
И протянула мне маленькое зеркальце в золотой оправе с изящной ручкой. Я взял его словно меч, с тем же содроганием.
Эрна всё делала быстро, сноровисто и решительно. Она зажгла в камине и закрепила на подставке факел. Стало светло. Мое лицо вспыхнуло, как будто меня застали на месте преступления. Потом и тело мое бросило в жар, но особенно загорелась шея. Я чувствовал, что Эрну нужно остановить… но не мог.
Она сориентировала зеркала, чтобы отражали друг друга, я поймал зеркальцем луч света. Рука моя дрожала, и световой зайчик дрожал, очень трудно было попасть в нужное место. К тому же, горела шея. У меня очень сильно горела шея, особенно одно место на ней, как будто меня ужалила оса.
Не знаю, каким чудом я всё понял, я очень туго соображал тогда. Левой рукой я невольно схватился за шею и вспомнил, что я меченый! И отец мой был меченый, и дед! Мой дед, Гвидо Тапиа.
Эрна смотрела на меня строго и ужасно, как она это умела, я благоговел перед ней, я любил ее до безрассудства… но мною двигала уже другая сила и другой порыв. Я направил луч в точку на шее статуи.
/////////////////////////////////////////
////////////////////////19
— Как ты неловок, — только и успела сказать Эрна, — дай я сама…
А потом она уже вскрикнула и прикрыла рот руками, глаза стали безумные. Мне и самому показалось, что я брежу. Циклус зашевелился. Стекло, из которого он был сделан, перестало быть стеклом. Оно больше напоминало теперь вишневый мармелад.
Я притянул к себе Эрну, потому что она вся затряслась. Нет, я не жалел о том, что сделал, но не знал, во что это выльется, и хотел защитить ее. Мы наблюдали, обнявшись, и даже слов у нас от такого потрясения не было.
Дионис постепенно стал не вишневым, а розовым, потом посветлел еще, еще… и приобрел наконец цвет человеческого тела. Волосы его оказались черными, глаза — зелеными как виноградины. Уже понятно стало, что чудовища перед нами не будет. Напротив! Из красной стекляшки получился в конце концов обычный человек, только божественно красивый, совсем юный и совершенно голый. Он медленно огляделся, заметил нас и встал в полный рост.
— О! Где это я?
— Во дворце герцога Алонского, — сказала Эрна, по-прежнему дрожа.
— А это где?
— В Алонсе, — сказал я удивленно.
Похоже, эта статуя ожила, чтобы спрашивать, а не отвечать на вопросы.
— В Алонсе? А на какой же тогда планете?
Этот вопрос вообще поверг меня в задумчивость. Что-то мой дед перемудрил со своим Циклусом!
— Мы на Земле, друг мой, — растолковал я ему как можно спокойнее и дружелюбней, — в стране Лесовии, В Стеклянном Городе. Меня зовут Бриан, ее — Эрна.
— А кто из вас Батисто? — он оглядывался, — кто мой хозяин?
— Боже, — ахнула Эрна и уткнулась лбом мне в грудь, — что теперь делать?!
Впервые я видел ее такой растерянной. Я и сам растерялся, но не был в таком отчаянии. Парень мне в общем-то нравился.
— Прежде всего, тебя надо одеть, — сказал я, — у нас не принято так щеголять при даме.
— Хорошо, хозяин!
Я испугался, что Эрна сейчас сложит два и два, а я так и не успел ей рассказать свою кровавую историю. Но Эрна была слишком потрясена, чтобы еще и думать.
— Дай ему что-нибудь из шкафа, — попросил я, — а то заморозим мальчика.
И она принесла ему женский халат, длинный, расшитый золотой нитью.
— Меня, кажется, зовут, Кир, — объявил красавчик радостно. Да! Кир — шестнадцать девяносто восемь…
И еще кучу цифр он выговорил с энтузиазмом, только я не понял, зачем. Я лишь выразил удивление, что он не Дионис.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});