— Бог с ним, с Алонским, — сказал я, — не будем перемывать ему кости, мы все-таки в его доме. Это что за комната?
— Это спальня Анриетты, — сказала Эрна.
— Прекрасно, — улыбнулся я, — а на чем тут спят?
И пока она что-то возражала, я отнес ее на кровать. Как-никак, я был пьяный победитель. Она закрыла глаза, обнимала крепко, целовала жадно, и тело ее выгибалось у меня в руках как лук, но как только я потянулся к шнурку на платье, мгновенно опомнилась и откатилась на другой край постели, увлекая за собой покрывало.
— Дикая кошка, — сказал я с досадой.
Она дышала часто.
— Я приду к тебе. Приду! Только не сегодня!
— А когда?
— Завтра.
— Обманешь.
— Разве я тебя когда-нибудь обманывала? Прошу тебя, дай мне время, Бриан!
Пьяный победитель отправился к себе и мертвецки проспал до утра.
Утром я оделся как горожанин, надвинул шапку на глаза и вышел на улицу с заднего крыльца. День был солнечный, морозный, люди спешили куда-то по делам, не обращая внимания ни на красоту и очарование стеклянных домиков, так не похожих друг на друга, ни на голубизну высокого неба, ни на одиноко бредущего зеваку. Я наконец дышал воздухом своего города, я брел по нему, я узнавал его!
В театре Луциуса шла репетиция. Креонта на сцене не было, я тихо прошел к нему в гримерную и закрыл за собой дверь.
Мой бывший друг облачал свою стройную фигуру в белоснежный хитон, на крепких ногах уже были сандалии. Он узнал меня, попятился, и с туалетного столика посыпались на пол банки и флаконы.
— Ты что, с того света?!
Не рад он мне был, совсем даже не рад. Я бросил на стул шапку и полушубок, отряхнул снег с сапог.
— Живой, как видишь.
— Зачем ты пришел? Думаешь, если власть поменялась, тебе уже нечего бояться? Лучше б тебя считали мертвым!
— Лучше б ты меня не предавал, — сказал я хмуро.
— Да?! А ты бывал хоть раз на дознании?! — вспыхнул он.
Никаких следов пыток на его теле я не заметил. Его белоснежный хитон затрещал у меня в руках.
— А я не об этом. Это ведь ты подсунул мне этот кубок? Что, разве не так?
— Отпусти! — дернулся он, — пусти же! Это была шутка!
— Хороши шуточки! Ты понял, что ты сделал со мной, или тебе объяснить?
— Я?! Нет! Это не я! Это ты сам!
— С твоей помощью! Зачем ты меня напоил?!
— Я же не знал, что ты припадочный! Ты раньше пил и больше!
Креонт уже не дергался, но я его всё тряс.
— Врешь! Тебя подучили! Тебя заставили это сделать! Или ты сейчас мне скажешь кто, или я вытрясу из тебя всю душу к чертовой матери!
— Отпусти!
— Я же припадочный, я и убить могу. Так что, Креонт? Кто эта таинственная поклонница Водемара?
— Я не знаю — он обмяк и чуть не всхлипнул, — она себя не назвала.
Я разжал пальцы и толкнул его на диван. Он сел поверх набросанных костюмов как ватная кукла.
— Я… не хотел ничего плохого. Она сказала, что ты ей надоел. Чтобы выпил и отвязался, и забыл, что она существует. Всего-навсего!
— Боже! Зачем такие ухищрения? Да я про женщин забывал уже на следующее утро без всякого колдовства. Тебе ли этого не знать?
— Если б ты ее увидел, ты бы так не говорил. Вот я и подумал…
— Если я ее увижу, я ее убью, — сказал я, — как она выглядела?
— Она?.. — он даже не стал ее описывать, просто развел руками, — Снежная Королева!
Сердце у меня сжалось от недоброго предчувствия, я присел на подоконник, мрачно глядя на поникшего приятеля.
— А поточнее?
— Точнее? Ты хочешь точнее?
— Не тяни!
— Так слушай: знатная дама, роскошно одетая, красивая до умопомрачения, глаза синие как озера, губы алые, кожа золотая, волосы белые как снег…
— Хватит! — я снова вскочил, а он весь сжался, испугавшись, — и ты говоришь, что не узнал ее?
— Мне только показалось, что узнал. Это не могла быть она! Ну, зачем мы ей сдались? Тем более, ты, Батисто!
Еще вчера я за нее пил. За Снежную Королеву, за первую красавицу Озерии, за несравненную Анриетту Алонскую! Что ж, мог бы и сам догадаться, раз кроме нее оживить мою статую никто не мог. Герцогиня Алонса! Королева колдунов! Замучили тебя в Башне, красавица, ну так и было, за что!
Я оделся, больше говорить было не о чем.
— Ее счастье, что она умерла, — сказал я уходя.
////////////////////////////////////////////////////////////////
////////////////////////////////////////18
Глаза у Эрны сияли, от нее пахло какими-то травами и цветами. Мы целовались подолгу на каждом углу, по любому поводу и без повода вовсе. В промежутках я успел собрать командиров, отдать распоряжения, побеседовать с пленными, выслушать жалобщиков и очередной раз поссориться с Лаэртом. В общем, день выдался суматошный.
Дионис стоял у Эрны за занавеской. Я любовался им, забывая, что это Циклус, а не просто красивая статуя. Он смотрел на гроздь винограда, но мне вдруг показалось, что он смотрит на меня.
— Неужели ты сможешь его оживить, Эрна?
— Нет, — сказала она, — не смогу.
Я такого ответа не ожидал, мне самому было уже интересно, как же это будет.
— В первый раз слышу, что ты чего-то не можешь!
— Но это особый Циклус. Его сделал Гвидо Тапиа, Главный Стекольный Мастер.
— И что?
— Чтобы оживить статую, нужна система зеркал. Отраженный луч надо направить в одну-единственную точку. Это или сердце, или правое ухо. Только не у этого Циклуса.
Я обернулся к Дионису. Мне вдруг стало невыносимо жаль, что его никто никогда не сможет оживить. Зеркала у Эрны уже стояли во всех четырех углах на специальных подставках, и я решил, что она уже пыталась это сделать.
— Никто не знает, куда Гвидо Тапиа запрятал эту точку, — добавила Эрна.
— Знала Анриетта Алонская, — сказал я, — может, у нее сохранились запили или рисунки? Давай поищем!
— Бриан, — снисходительно взглянула на меня Эрна, — всё давно перерыто. Ее записи выкрал Леонато Фурский.
— Черт бы его побрал! Пожалуй, мне уже пора его убить.
— Не спеши. Это ничего не даст. Фурский заблуждается так же, как заблуждалась Анриетта. Эту статую оживить нельзя.
— Даже так?
Я стоял разочарованный вдвойне. За что же тогда все мои мучения? Ради того, чтобы очередная стеклянная кукла украшала ее гостиную?!
— Она была наказана за свою дерзость, — строго сказала Эрна, — нельзя изменять своим богам. Анриетта — уроженка Озерии, она поклонялась Богине-Матери Оллит и силам природы. А Циклуса она добыла колдовством, за что и поплатилась.
— Ты так говоришь, как будто сама — не колдунья, — усмехнулся я.
— Конечно, нет, — услышал я, — ты просто не понимаешь разницы. Я лечу, я использую силу природы и тайные знания о ней, я чувствую, я порой читаю мысли… но я не вмешиваюсь в ход событий. Если б так, разве я позволила бы, чтобы тебя ранили? Я просто защитила бы тебя, и мне не пришлось бы тебя лечить!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});