Они свернули за угол. Банитчи, как не преминул отметить Брен, словно не слышал его вопроса. Вышли в колоннаду. За колоннами поднимались светлые и ровные стены древнего Бу-чжавида, поток людей на ступенях теперь лился в обратную сторону, вниз. Атеви, которые записались на аудиенцию, получали номера, и айчжи будет принимать их в порядке очереди.
Но когда они свернули в пустой коридор, ведущий к садовым апартаментам, Банитчи дал Брену два ключа.
- Пользоваться надо только этими ключами, - сказал он. - Будьте любезны, не перепутайте их со старыми. Старые тоже действуют. Только они не отключают проволок.
Брен встревоженно глянул на него - но и этого Банитчи, кажется, не заметил.
- А вы не можете просто отбить охоту этому ублюдку? Нагнать на него страху. Он не профессионал. Извещения не было...
- Я действую в пределах моей лицензии, - ответил Банитчи. - Намерение объявлено. Разве не вы сами это сказали? Дурак он будет, если попробует снова.
У Брена замутило в желудке.
- Банитчи, черт побери...
- Я предупредил слуг. Честные и разумные слуги, пригодные для работы в этом доме, отныне будут спрашивать разрешения войти. Ваши апартаменты теперь не отличаются от моего жилища. Или квартиры Чжейго. Я себе сам меняю простыни.
Как ни хорошо он знал Чжейго и Банитчи, но понятия не имел, что они у себя дома подвергаются такому риску. Впрочем, если говорить о них или о Табини, это имело смысл. Но стеречь так пайдхи?
- Я полагаю, - говорил дальше Банитчи, - что дубликаты ваших ключей не ходят по рукам. Никаких дам. Никаких... гм... прочих связей. Вы ведь не стали бы рисковать?
- Нет!
Банитчи тоже его знал, знал, что у него есть связи с женщинами на Мосфейре, во-первых, а во-вторых, что Брен не склонен к тому, что Банитчи назвал бы "ночь на одну свечку". А на более основательное общение здесь у пайдхи-айчжи не было времени. Ни на долгие романтические маневры, нежные или оскорбленные чувства, долгие разговоры при встрече и прощании - а самое главное, он избегал риска: не хотел, чтобы кто-то торговал его влиянием и пытался подтолкнуть его в том или ином деле. Даже на Мосфейре его подруги не задавали вопросов. И не ждали от него большего, чем букет цветов, телефонный звонок или вечер в театре.
- Просто подумайте, не давали ли вы кому-то ключей.
- Не такой я дурак.
- В Бу-чжавиде таких дураков полно. Я уже поговорил с айчжи достаточно строго.
Дайте атеви одну-другую техническую новинку, и они порой соединят их так, как не пробовали земляне за всю свою историю - изобретатели, выходя за рамки своего социального окружения, комбинировали идеи таким образом, какого вы никогда не ожидали и уж никак не желали, ни по социальным последствиям, ни по техническим. "Проволока" была одним из таких примеров. Вспомните, что атеви имеют пристрастие к изобретениям, относящимся к личной защите, вспомните, что атевийские законы не запрещают использования смертоносных устройств, - и спросите себя, как далеко они продвинули другие новинки и какие виды их использования не особенно афишируют.
Пайдхи старался предвидеть такие вещи. Пайдхи старался идти голова в голову с каждой технической новинкой и каждой новой статьей словаря в известной вселенной, но разные мелочи постоянно ускользали от его внимания, и процесс этот все ускорялся - утечка знаний, рекомбинация известных предметов в вещи, совершенно не поддающиеся контролю землян.
А самое главное, атеви вовсе не были лишены способности делать технические открытия и изобретения чисто своими силами - и без особых усилий благоразумно сохраняли их в тайне. Это не очень болтливый народ.
Остановились у двери. Брен воспользовался ключом, который дал ему Банитчи. Дверь открылась. Ни защитный мат, ни проволока не были видны.
- На высоте лодыжки и черная, - сказал Банитчи. - Но сейчас она опущена и деактивирована. А вы и в самом деле воспользовались нужным ключом!
- Вашим ключом. - Брену не нравились шуточки Банитчи. - Но я не вижу мата.
- Он под ковром. Не вздумайте ходить босиком. Поранитесь до крови. На проволоку легко наступить. Пока она отключена, по ней можно ходить. Но только не босиком, даже когда отключена.
Брен едва разглядел проволоку. Прошел по мату. Банитчи остался на другой его стороне.
- Эта штука пробивает через изоляцию, - сказал Банитчи. - И через кожу обуви, когда включена. Не трогайте её, пайдхи-чжи, даже когда она отключена. Заприте дверь и не бродите по коридорам.
- У меня сегодня во второй половине дня совет по энергетике.
- Вы захотите сменить пальто, нади. Подождите здесь Чжейго. Она вас проводит.
- Зачем это? Меня что, будут провожать, куда я ни пойду? На меня нападет министр общественных работ? Или застрелит начальник Водного управления?
- Благоразумие, благоразумие, нади Брен. Чжейго - остроумная спутница. И она в восторге от ваших коричневых волос.
Он был возмущен.
- Вам все эти гадости доставляют удовольствие! Это не смешно, Банитчи.
- Простите меня. - Банитчи тут же стал безукоризненно серьезен. - Но все же развлекайте её. Сопровождение - страшно скучное занятие.
II
Это был давний спор - шоссейный транспорт или рельсовый, он вызывал серьезное давление со стороны лобби автодорожников: они хотели протянуть асфальтированные дороги в горные города и вовсю интриговали против железнодорожной индустрии, которой нужны были деньги на исследования по повышению скоростей, а в дальнейшем - на прокладку веток в горные районы. И те, и другие боролись против коммерческой авиации и против рядовых налогоплательщиков, которые не хотели повышения налогов. Губернатор провинции отдавал предпочтение шоссе, а не железнодорожной ветке, и подогревал споры, привлекая самые влиятельные силы, чтобы подействовать на министра общественных работ.
Брен, у локтя которого стоял компьютер с давным-давно выключенным экраном, выслушивал аргументы, которые слышал уже много раз под разными личинами, - сейчас звучала перекрашенная и подштукатуренная в очередной раз версия - и рисовал в блокноте переплетенные кольца, которые психологи сочли бы многозначительными.
Куда более интересное времяпрепровождение, чем выслушивать речи министра. Чжейго осталась снаружи, наверное, наслаждается прохладительными напитками, а у пайдхи-айчжи уже кончается вода со льдом.
Речь министра общественных работ отличалась певучим убаюкивающим ритмом. Но пайдхи-айчжи обязан слушать - не исключено, что с его стороны понадобятся какие-то действия по этому предложению. Пайдхи-айчжи, конечно, не имеет права голоса (хотя мало похоже, что вопрос о шоссе сегодня дойдет до голосования). Он не имеет даже права выступить без приглашения, если только не решит воспользоваться своей единственной реальной властью: наложить прямое вето на рекомендации комитета высшей палате, ташриду вето, которое будет в силе до тех пор, пока ташрид не соберется для рассмотрения вопроса. Он дважды использовал свое право вето в совете по исследованиям и развитию, но не при этом министре общественных работ, хотя его предшественник делал это рекордное число раз - восемнадцать, по поводу так и не достроенного Горного шоссе через хребет, которое теперь, после стыковки железнодорожной линии, стало предметом бесконечных споров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});