Господи, хоть бы сегодня никто не вломился! Никакого желания проснуться среди ночи и обнаружить на ковре чье-то обугленное тело...
Но и самому оказаться застреленным или зарезанным в собственной постели тоже как-то не хочется. Ладно, будем надеяться, что атева, который совершил одну попытку, получил пулю, но унес ноги, может на вторую попытку не решиться. А если это был профессионал, то его наниматель мог пасть духом и отозвать его.
Мог.
Но рассчитывать именно на такой исход не приходится. Разумный человек не верит, что даст Бог, пронесет - просто можно почувствовать себя немного легче через несколько дней и надеяться, что этот ублюдок бросил свою затею, а не дожидается более удобной возможности.
- Профессионалу следовало бы сделать это получше, - сказал он Чжейго.
- Мы редко кого упускаем, когда ищем, - сказала Чжейго.
- Дождь был.
- Все равно, - сказала она.
Лучше бы она этого не говорила.
* * *
Банитчи вернулся к ужину, появился с двумя новыми слугами и тележкой с едой на троих.
- Алгини и Тано, - представил новую пару Банитчи.
Алгини и Тано поклонились с той степенью холодности, которая говорила, что это слуги из высших покоев, благодарю вас, привыкшие к более изысканным апартаментам.
- Я не сомневаюсь в Тайги и Мони, - пробормотал Брен, когда слуги вышли, оставив тележку.
- Алгини и Тано имеют допуск, - сказал Банитчи.
- Допуск... Вы взяли мою почту? Кто-то забрал мою почту.
- Я оставил её в кабинете. Прошу прощения.
Вполне можно было попросить Банитчи сходить за ней. Можно было даже настоять, чтобы Банитчи вернулся за ней в кабинет. Но тогда ужин Банитчи остынет - а Банитчи пригласил себя и Чжейго поужинать в его комнате.
Он вздохнул и принес ещё один стул. Чжейго принесла третий от боковой стены. Банитчи поднял крылья сервировочного столика и расставил тарелки - в основном вареные фрукты, щедро приправленные специями, и дичь из охотничьих угодий Нанчжирана. Атеви не разводят скот на мясо, во всяком случае атеви раги. Мосфейра закупала в тропиках, в Нисеби, далеко на юге, мясо, обработанное для длительного хранения - копченое, вяленое и консервированное, так что там не приходилось экономить и нарезать ломтиками толщиной с бумагу, до прозрачности, - однако Табини-айчжи называл эту коммерцию позорной, а Брен неохотно обещал попытаться ей воспрепятствовать, ведь пайдхи обязан оказывать обоюдное влияние, впрочем, без права налагать вето на человеческие привычки.
А потому даже на Мосфейре со стороны пайдхи было бы политически неблагоразумно есть любое мясо, кроме дичи, да и то лишь в положенный сезон. Обрабатывать и сохранять мясо было коммерчески выгодно, но коммерческий подход к лишению животных жизни был не кабиу, не "в духе хорошего традиционного примера". А двор айчжи обязан быть кабиу. Очень кабиу.
И соблюдение этого правила изысканности было - как не раз подчеркивал Табини, с особым удовлетворением меняя стол по сезону, - экологически оправданной практикой, вроде уборки урожая. А такое пайдхи должен, конечно, поддерживать с тем же энтузиазмом, хоть идея исходит не от людей, а от атеви.
Внизу, на городском рынке, можно найти богатый выбор мяса. Замороженного, консервированного, вяленого.
- Вы не голодны, нади?
- Не самый мой любимый сезон. - В этот вечер он был неблаговоспитан. И несчастен. - Никто ничего не знает. Никто мне ничего не говорит. Я ценю заботу айчжи. И вашу. Но есть ли какие-то особые причины, почему я не могу улететь домой на день-два?
- Вы потребуетесь...
- ...айчжи. Но никто не знает, зачем. Вы бы не стали вводить меня в заблуждение, а, Чжейго?
- Это моя профессия, нади Брен.
- Врать мне.
За столом повисло неловкое молчание. Он в своей грубоватой прямоте видел только грустный юмор. Но прозвучали его слова в неподходящую минуту, в неподходящем настроении, когда эти двое честно и, наверное, не без огорчения пытались найти ответы. А он-то лучше всех землян был обучен не допускать таких ошибок при общении с атеви.
- Простите, - сказал он.
- Его культура не против лжи, - прямо объяснил Банитчи своей напарнице. - Но открыто объявить, что кто-то солгал, значит оскорбить жертву.
Вид у Чжейго стал озадаченный.
- Простите, - повторил Брен. - Это была шутка, нади Чжейго.
Чжейго все ещё сидела с озадаченным видом и хмурилась, но не сердито.
- Мы восприняли эту угрозу очень серьезно.
- А я - нет. Но теперь начинаю. - Ему хотелось спросить: "Где моя почта, Банитчи?" Но вместо этого он проглотил ложку супа. Слишком спешить с атеви бесполезно, крайне непродуктивно. - Я благодарен вам. Уверен, у вас были другие планы на этот вечер.
- Нет, - сказала Чжейго.
- И все же... - возразил он, думая, закончили или нет ремонт на телевидении, и если нет, то какими разговорами занимать Банитчи и Чжейго остаток вечера. Похоже, они собираются остаться здесь на всю ночь. Может, покажут какую-нибудь пьесу на развлекательном канале...
И в чьей же кровати будут они спать, интересно знать? И будут ли спать вообще? Последствий прошлой ночи на них совсем не видно.
- Вы играете в карты?
- В карты? - переспросила Чжейго.
Банитчи отодвинулся от стола и сказал, что научит её.
- Что такое карты? - спросила Чжейго в тот момент, когда Брен хотел напомнить наконец Банитчи о своей почте. Но у Банитчи, наверное, были на уме куда более важные предметы - вроде обхода охраны и проверки функционирования устройств наблюдения и оповещения.
- Это числовая игра, - ответил Брен.
Ему очень не хотелось, чтобы Банитчи оставил его под присмотром Чжейго - уж во всяком случае, не на всю ночь. А спросить прямо "Когда вы уйдете?" неблагоразумно. Он все ещё пытался придумать, как бы поделикатнее узнать это у Банитчи и что сказать, если Банитчи объявит, что Чжейго остается, но тут Банитчи вышел за дверь со словами:
- Не забывайте о проволоке, нади Брен.
* * *
- Джин *, - сказала Чжейго.
____________________
* Джин-рами - распространенная в США, достаточно простая карточная игра, в которую чаще играют дети.
Брен вздохнул, положил карты и порадовался, что игра идет не на деньги.
- Простите меня, - продолжила Чжейго. - Но вы сами говорили, что я должна так сказать. Я весьма далека от недостойного злорадства...
- Нет-нет-нет. Так полагается по правилам.
- Я не знала точно... Я могу быть уверена?
Нехорошо. Смутил Чжейго. Оказался мишиди - не то чтобы бестактным, но неловким, неуклюжим. Он поднял руку, успокаивая её.
- Вы может быть вполне уверены. - Господи, шагу не сделаешь, не задев чью-то чувствительность. - Фактически с вашей стороны это любезность объявить мне о своем выигрыше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});