– И? Да, это точно что-то живое. Думаю, именно поэтому тридцать лет назад дети от перевязанных браков родились с магией. Нить привычно качала силы, но себе забрать по какой-то причине не могла. Но сейчас не об этом! Я негодую! Почему ты молчал, когда видел, что это создание стало мне мстить? Почему говоришь об этом только сейчас, под страхом моего ухода? Когда бы я узнала, что нить заранее призывала патрули в район нашей работы? Что меня тогда поймали именно поэтому? Не понимаю, ты что, так хотел заработать? А что, если бы нас всех схватили?
Я уже молчу о том, что мечта Саймона о постоянном тактильном контакте со мной испарилась бы как дым. Что у него в голове? Понять не могу.
– Нет, – Саймон повысил голос и потом отвернулся, скомкал бумаги на столе кулаками в комки и с силой швырнул их в угол. – Я видел, что тебе ничего не угрожает. Волчий патруль не давал подойти к тебе близко ни одном другому патрулю. И сейчас он не тебя ищет, Адель. Он не дает тебя схватить.
И Саймон схватил стул, на котором недавно сидел, и бросил его об стену с такой силой, что тот рассыпался на части.
Но даже этот грохот не вывел меня из оцепенения от новостей.
– Что ты имеешь в виду?
Верс меня охраняет? Волки защищают от других зверей из патрулей? Не рыщут в поисках меня, а прикрывают? Такое может быть?
С другой стороны, тогда понятно, почему Саймон молчал об этом. Так образ Верса становится менее чудовищным.
– Что еще я не знаю? – Я с размаху села на свой стул.
– Больше ничего. Пойми, я … – начал Саймон, но я подняла руку вверх.
– Итак, ты говорил про нить. Что она живая. Но как она связана с возвращением в мой мир? – Я пыталась сосредоточиться на возвращении домой, а сама внутри постоянно повторяла: “Верс защищал меня, защищал!”
– Она хочет от тебя избавиться. Ты мешаешь ей получать энергию. А тут еще один из Диких патрулей защищает тебя. У меня есть предположение, что ты можешь выйти с ней на контакт и договориться. Раз она обладает магией, пусть перекинет нас в твой мир. Вы обе добьетесь своей цели: она избавится от разрывов нитей, а ты окажешься дома.
– Нас? – ухватила я правильное слово, и Саймон поморщился.
Он не хотел, чтобы я делала на этом такой акцент, но я не могла. Когда это я приглашала его со мной?
Мужчина сжал челюсти и посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей, по-прежнему оставаясь красавчиком. Вот только меня почему-то совсем не трогала его внешность.
– Да. Тебя и меня. Только так я согласен помогать, – почти не разжимая губ, сказал он.
Все это время после возвращения от Верса и разрыва нити Саймон упорно боролся за свое место рядом со мной, но я не давала ни единого повода думать, что у нас что-то получится. Всегда говорила о том, что не задержусь здесь. Все видящие помогали мне в поисках пути домой. Неужели я хоть раз дала надежду на то, что между нами что-то может быть, раз он такое говорит?
– Если ты хочешь идти в мой мир только из-за меня, то это плохая идея, Саймон, – откровенно сказала я, надеясь, что мне не придется прямо говорить, что у нас ничего не получится.
Саймон не шевелил даже пальцем. Когда он заговорил, двигались только его губы:
– Не только из-за тебя. Даже если у нас с тобой ничего не сложится, возможно, я смогу касаться людей из твоего мира. У меня может быть нормальное будущее, Адель, и я не упущу этот шанс. – И тут мужчина вскинул голову в вызове: – Ты обещаешь взять меня в свой мир, если все получится?
Он всегда говорил мне прямо, что ему нужно, поэтому я почти всегда понимала Саймона. Он хотел обыкновенного человеческого контакта, нормальной жизни с прикосновениями, к которой мы все так привыкли и которой он был всегда лишен. Он не скрывает этого.
Можно ли его винить за использование и утаивание информации? Возможно… Смотря как на это посмотреть. Я ведь тоже в каком-то роде использую его.
Я кивнула.
– У тебя есть план? С чего ты взял, что нить, вообще, разумна?
– Потому что видел нить в человеческом образе, когда ты разорвала связь с Версом. Она приняла человеческую форму. Его гоняли волки около дома главаря.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Видел? Ты? И опять молчишь? – У меня все опустилось внутри от этих тайн.
Что он еще скрывает?
– Я не мог открыть все карты, пока ты не согласишься взять меня с собой. И не надо на меня так смотреть, Адель. Ты тоже о многом молчишь. – Мужчина красноречиво соскользнул взглядом с моего лица вниз, будто больше не мог смотреть в глаза – злился.
Он знает про метку? Догадывается?
В чем-то он прав. Я тоже многое скрываю от него. Так почему ему быть со мной во всем откровенным?
Я сложила руки на коленях, решив собрать все, что услышала, в итог.
– Значит, это создание выходит, когда случается что-то из ряда вон выходящее, так? Когда он дико зол, например. Скорее всего, от меня и Верса он получал очень много силы, вот и разозлился до такой степени, что материализовался, чтобы самому разобраться со мной.
– Скорее всего, для него не было ничего лучше, чем главарь дикого патруля. Он мог питаться давно утерянной магией, – нехотя выдавил из себя Саймон, хмуро поглядывая на меня.
– Да, точно. И тут я порвала связь. – Я барабанила пальцами по коленками. – Тогда как сделать так, чтобы он материализовался снова?
– У меня есть одно предложение, но обещай сначала его выслушать и не злиться. – Саймон присел прямо на стол и повернулся ко мне вполоборота.
Я напряглась: что за предложение с такими оговорками?
– Хорошо. Говори, – мои пальцы перестали барабанить.
– Ты же знаешь, что видящие понимают возможные варианты связи нити, которые могут образоваться? На этом и строился наш заработок. – Саймон переставлял вещи на своем столе, не смотрел на меня.
– Конечно, знаю! – А вот я не сводила взгляда с его лица.
– Видимо, твоя энергия очень вкусная, потому что от тебя сразу после разрыва шло много вариантов связи – эта нить не отказалась от тебя. Вцепилась намертво. – Саймон положил руку на стол, его пальцы были напряженно вытянуты.
– Много вариантов? А к Версу есть нить? – Я импульсивно подвинулась на кончик стула, и взгляд мужчины тут же прожег мои ноги.
Саймон покарябал ногтями стол и не ответил, склонил голову вниз. Кадык скаканул, руки побелели, а потом мужчина глухо произнес:
– Есть ко мне.
Глубокая ночь наполнила меня целебным воздухом, накинула защитный капюшон на голову и закрыла от света полной луны. Скрыла мои тихие шаги по улочкам, перебирала пряди волос ветром.
«Дом или непонятная любовь? Саймон или Верс?» – шуршал поток воздуха то у одного уха, то у другого.
Как хорошо на улице! В доме видящих уже нечем дышать. Как только метку перестало жечь, я подставила лицо ветру призрачной свободы хотя бы на несколько часов, несмотря на то, что Саймон твердил об опасности.
У меня было ощущение, что я просто не могу остаться здесь. Что я словно пробка от взболтанной бутылки шампанского – вылечу со свистом, как бы ни старались меня удержать.
Я сняла туфельки и пошла босыми ногами по брусчатке, желая почувствовать что-то помимо внутренних метаний. Холод камня, влажность воздуха, росу на листьях.
Родители все глаза выплакали, я уверена. Так о чем я тогда думаю? Почему так дергает внутри, будто меня поймали на крючок и тянут?
Я остановилась как вкопанная, потому что из таверны, шатаясь, вышел крупный мужчина. Нет, это не Верс! Вот дуреха! Что вздрагиваю? Почему внутри все перехватывает от радости?
В бочке стояла дождевая вода, и я запустила туда ладони. Зачерпнула как следует, наклонилась и умылась, сильно натирая лицо руками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Позади раздался шорох, и я резко обернулась, закутавшись поплотнее в плащ.
Всего лишь кошка!
Саймон не хотел отпускать меня одну, но единственного взгляда на меня хватило, чтобы он закрыл рот и отошел. Не соглашался, хотел забаррикадировать дверь, но все-таки не стал мешать. И что теперь, следит? Может, там не только кошка?