— Я не уверена, что твоя теория насчет большого пениса верна, — заметила я Корделии. — У Тома пенис вполне приемлемого размера. Ничего особенного, о чем стоило бы писать домой.
— «Дорогие мама и папа, я только что встретила мужчину с пенисом приемлемого размера», — сказала Корделия. — Ты права. Никто не стал бы писать такое письмо.
— Во всяком случае, Кейт видела его пенис еще в колледже, так что я не представляю, как их роман можно объяснить желанием Тома еще раз продемонстрировать его.
— Если только… — при этих словах Корделия оживилась, как обычно бывает, когда она начинает нести чепуху, — если только он не вырос.
Я положила в рот кусочек салата.
— Вот поэтому Тому и понадобилось показать его снова, — продолжила она.
Я бросила на нее многозначительный взгляд.
— Согласна, что это маловероятно, — добавила она.
— Не думаю, что размер пениса увеличивается после того, как человек достиг определенного возраста, — сказала я.
— Какая досада, кстати говоря, — заметила Корделия. Она посмотрела через столик на меня. — Ты хоть отдаешь себе отчет, что никогда не сможешь понять всего происшедшего?
— Ты имеешь в виду Тома?
Она кивнула в знак согласия.
— Но я должна, — сказала я. — Я не могу жить с ощущением непонимания.
— Именно так думала и я, когда развалился мой брак. Но в какой-то момент мне пришлось признать, что я никогда не смогу понять этого, и я не могла винить в этом себя и даже не стала винить его.
— Ну, какое-то время ты все-таки обвиняла его, — напомнила я.
— Я знаю. Но этот парень был поистине сексуальным волшебником. Таких я еще не знала. Было просто несправедливо винить его. Вместо этого я начала обвинять жизнь. Теперь я разрабатываю новый подход.
— Какой именно?
— Принимай жизнь такой, какая она есть. Нет, — поправилась Корделия, — утверждай жизнь. Такой, какая она есть.
Это напомнило мне книги по самопомощи, которые учат вас принимать свое тело таким, какое оно есть. Я никак не могла примириться с этим, поскольку смириться со своим телом означало, что я буду мучиться с ним всю жизнь, а это меня никак не устраивало. Я высказала свои мысли Корделии.
— Вот почему я не могу утверждать жизнь такой, какая она есть, — сказала я. — Если я буду утверждать жизнь такой, какая она есть, то я буду мучиться с нею до конца дней своих.
— Ты и так мучаешься с нею, — возразила она.
— Знаю, — ответила я. — Но я не намерена с этим мириться.
Глава одиннадцатая
У меня есть такая теория, по которой большинство мужчин, которые встречаются с женщинами, обращаются с ними плохо, по крайней мере какое-то время. Если вам попался хороший партнер и человек, то этот период плохого обращения длится недолго и представляет собой определенную преходящую фазу, в течение которой он вырабатывает политику поведения, тактику ваших взаимоотношений и метод расставания, пока наконец не свыкается с мыслью, что лучше снова и снова заниматься сексом с одной и той же женщиной до конца жизни, а потом спокойно умереть. Что же касается плохих партнеров — да, здесь кроется огромная проблема. Если хороший партнер обращается с вами плохо и плохой обращается с вами так же плохо, то какая между ними разница? Моя подруга Энджи через колонку объявлений в газете познакомилась с парнем. После того как они встречались в течение семи месяцев и (как она считала) очень любили друг друга, она обнаружила, что время от времени он проезжает мимо дома своей бывшей подружки и оставляет в ее почтовом ящике этакие миленькие любовные послания. Энджи никогда не узнала бы об этом, если бы не отправилась на показ детской модной одежды со своей кузиной и случайно не услышала, как одна женщина рассказывала о своем бывшем дружке, о его записках, о том, какие они жалостные и умилительные. Еще она сказала, что не понимает, что она вообще находила в нем когда-то. Звали жалостливого и незадачливого ухажера Джулиан, а имя женщины, судя по карточке на ее месте, было Дженнифер через «джи». Энджи подумала: ну разве это не смешно, ведь ее Джулиан тоже когда-то встречался с Дженнифер. Поэтому она отправилась домой и поинтересовалась, как Дженнифер писала свое имя, а когда Джулиан ответил, что через «джи», Энджи пару раз ударила его по ногам. Но — и это самое поразительное — он признался во всем, извинился, прекратил свои дурацкие поездки, и теперь Энджи и Джулиан женаты уже два года и, кажется, на самом деле счастливы. Ну, хорошо, они просто кажутся счастливыми. Они кажутся счастливыми так же, как и большинство моих замужних подруг: женщины выглядят расслабленными, подобно гигантским морским черепахам, которые нашли подходящий пляж, чтобы отложить яйца, сумели преодолеть линию прибоя, и их не унесло обратно в океан, а мужчины — что ж, мужчины выглядят смирившимися с неизбежностью происшедшего.
Через два дня после того, как мы с Генри занимались сексом во второй раз, я вошла в его кабинет и захлопнула за собой дверь.
— Привет, — сказала я.
— Что случилось? — спросил Генри. Он рылся в груде бумаг у себя на письменном столе.
— Я просто подумала, может быть, нам стоит поговорить о наших отношениях, — сказала я.
(Я знаю. Я знаю. Я не могу найти себе оправдания. В сущности, я отчаянно пытаюсь найти уважительную причину, какое-то мало-мальски приемлемое объяснение тому, что я затеяла разговор, о котором вы сейчас узнаете. Правда состоит в том, что я не нахожу такой причины. Это та часть меня, которую я никогда не пойму, которая мне всегда мешает. Мне иногда хочется, чтобы кто-нибудь однажды ночью отвел ее в темный уголок и застрелил.)
— Отношениях? — переспросил Генри, по-прежнему роясь в бумагах. — Каких отношениях?
— Ты знаешь каких, — ответила я. — Этих.
Генри поднял голову от бумаг.
— Что? — спросила я.
— Ничего, просто я не думал, что у нас были какие-то особые отношения, — сказал Генри.
— Ну, и как же ты назовешь их?
— Не знаю. Не думал об этом. Даже не знал, что их нужно как-то назвать.
— Мы спали вместе четыре раза, — напомнила я.
Генри нахмурился.
— Мы спали вместе два раза.
— В общей сложности мы спали вместе четыре раза, в двух разных случаях, — возразила я.
— Я, конечно, не специалист, но если мы говорим о наших отношениях, — он подчеркнул последнее слово, как будто я изобрела его специально для этого разговора, — то думаю, что такое считается как два раза.
— К чему ты ведешь?
— Я веду к тому, что, на мой взгляд, подобный разговор несколько преждевременен.
— Отлично. Спасибо. Я получила ответ на свой вопрос, — сказала я и направилась к двери.