– Прошу вас, напишите несколько строк об этом досадном инциденте и через час вам все компенсируют.
– Я плохо пишу по-французски, – нехотя созналась я. – Давно не было практики, наверняка сделаю тьму ошибок.
Увы! Когда-то писала прекрасно, но письменные навыки исчезают еще быстрее, чем устные. Во всяком случае, правила французского правописания я бы, наверное, сейчас не вспомнила бы даже под пыткой.
– Нет проблем, мадам. Напишите по-английски.
– Английского я вообще не знаю.
Черт бы тебя побрал с твоими бюрократическими формальностями, в результате которых я выгляжу малограмотной дурой!
– Нет проблем. Я напишу с ваших слов, а вы распишитесь.
Меня так и подмывало вместо подписи поставить крестик, но я благоразумно сдержалась. Мое чувство юмора и в России не все понимают и оценивают правильно, а уж в Европе тем более вряд ли оценят по достоинству.
Пока мастер чинил замок, я спустилась в холл гостиницы и позвонила Анри оттуда. Не доверяла я больше собственному телефонному аппарату – всадить туда «жучок» ничего не стоило. В общем-то, я была даже рада этому небольшому приключению: у меня появился сверхблагопристойный повод для звонка Анри, и не нужно было ждать, когда он изволит объявиться сам, хоть бы и по телефону, и объявится ли вообще.
Кстати, мне показалось, что звонку моему он скорее обрадовался. Во всяком случае, мы договорились встретиться через два часа возле музея, в кафе, а до этого времени мне было рекомендовано не искать больше приключений на свою голову. За точность выражений не ручаюсь, но смысл был именно такой.
Совет, что и говорить, прекрасный, но последовать ему я никак не могла: вся наша группа уехала на экскурсию, не дожидаясь, пока я разберусь с замками, горничными и детективами. Так что мне оставалось только одно: отправляться к месту встречи, избегая при этом лишних приключений.
Ручку, предназначенную Асе и свою драгоценную фирменную пудреницу я решила до отъезда упрятать в сейф отеля, от греха подальше. Там же, в холле, купила в точности такую же ручку и положила ее на место прежней, в сумочку. Хотя охотились, судя по всему, не за пишущими принадлежностями, а за парфюмом. Теперь оставалось позаботиться только о личной безопасности.
Хотя… Каким образом я могла это сделать одна в незнакомом городе? Был только один путь – по возможности избегать большого количества людей и не заходить в лифт с незнакомцами. Остальное, к сожалению, не входило в мою компетентность.
***
– Ты звонил ей в Париж? Или она тебе – оттуда?
– У нас никогда не было дурацкой привычки докладывать друг другу о всякой ерунде. А информацию о благополучном прибытии можно получить по телефону в справочной Аэрофлота.
– Меня не волнует сел самолет или нет, тем более, что во втором случае мы бы об этом узнали: сейчас обо всех таких инцидентах аккуратно докладывают по радио или телевизору. Меня интересует, что с ней сейчас.
– Действительно интересует?
– Представь себе.
– И мечтаешь, чтобы я остался безутешным вдовцом? Можешь не отвечать, за столько лет я научился читать твои мысли. К сожалению не все. Или к счастью.
– Надеюсь, ты не попрешься ее встречать в аэропорт?
– А надо?
– По-моему, не обязательно. Ее и так встретят по классу люкс.
– Кто же, интересно?
– Тебя это не должно волновать.
– Послушай. Я привык решать сам: что должно меня волновать, а что нет. Меня этот диктат начинает напрягать. И предупреждаю: если дело и дальше так пойдет, то я сделаю соответствующие выводы и приму соответствующее решение. Которое может тебе не понравится.
– Не надо раскачивать лодку, ладно? Мы в ней вдвоем, так что…
– Вдвоем, не считая тех, о ком я не знаю. Пока не знаю.
– Поверь, так лучше.
– Возможно. Только помни: я плаваю замечательно, причем в любой воде. И не уверен, что ринусь тебе на помощь в ущерб своим интересам. Я, конечно, не Боливар, но двоих тоже не вынесу.
– Очень остроумно! У нее научился такому чувству юмора?
– Слушай, я устал. Дай мне поспать хотя бы несколько часов. Думаю, такое время у нас в запасе еще есть.
– Пока есть. Пока…
Глава пятая. «Мы с вами где-то встречались…»
Войдя в метро, я вспомнила все когда-либо читанное о «хвосте» и методах избавления от оного и повела себя соответственно – на радость всем пассажирам. Судя по всему, я была похожа на буйно помешанную: выскакивала из вагона в последнюю минуту, садилась тоже чуть ли не на ходу, дважды меняла линии, только чудом избежала падения на рельсы и, наконец, сама запуталась так, что чуть было не опоздала на свидание к Анри.
Как потом оказалось, все было зря из-за неучтенной мною крохотной детали: двери в парижском метро открываются не автоматически, а по желанию пассажиров. Повернул ручку – путь свободен. Правда, только на остановках… Хотя, возможно, в тот раз за мной действительно никто не следил.
Анри уже ждал меня за столиком, и я с ходу отрапортовала ему обо всех событиях последних часов. Он отнесся к этому куда более серьезно, чем я, и еще раз предложил убраться из Парижа подобру-поздорову. Украденный флакон с духами ничего нашим противникам дать не мог, поскольку был только флаконом с духами в бархатном, правда, мешочке. Сувениром. Странно было только, что не тронули пудреницу.
Тратить же свое время на охрану моей драгоценной персоны Анри физически не мог, хотя бы потому, что был занят на работе. Хотя и чувствовал ко мне, по его же словам, «живейшее расположение». Даже предложил помочь обменять билет. Но я, хоть и понимала справедливость его доводов, уже закусила, что называется, удила.
Из-за каких-то паршивых бандитов лишать себя удовольствия погулять по Парижу? Да пусть они удавятся или удавят меня, но портить себе удовольствие не позволю. Желаю видеть город своей мечты в натуре – и все тут!
Я обещала только одно: что буду везде ходить вместе с группой и ни шагу одна не сделаю. Анри пришлось уступить: умный человек, он понял, что такое ослиное упрямство ничем перешибить нельзя. Горбатого, как известно, могила исправит, а места на местном кладбище – довольно дорогое удовольствие.
Конечно, я не сдержала своего слова и в оставшиеся три дня гуляла не только с группой, но и одна. Ничего со мной не случилось, никаких нападений на меня не предпринимали. Пару раз показалось, правда, что вдали мелькает зловредная баба-«горничная», но могла и ошибиться. Пару раз мне пытались назначить свидание прямо в кафе – я отказалась. Не потому, что соблюдала осторожность, а потому, что мужчины не понравились.
С группой я поехала на экскурсию в Версаль, предвкушая встречу с интерьерами и пейзажами, знакомыми по стольким фильмам! Но меня ожидало некоторое разочарование: Версаль-то, конечно, всегда Версаль, но так сложилось, что буквально за три месяца до поездки в Париж мы с мужем были у приятелей в Питере и нас повезли посмотреть Царское Село. После тамошних роскошных интерьеров дворец французских королей показался мне пыльным и серым сараем, с каким-то остатками прежней роскоши. Увы!
Только там я поняла, почему во французских фильмах на исторические темы такое беглое внимание уделяют интерьерам. Ведь они должны выглядеть роскошно, но после нескольких веков безжалостной эксплуатации малость пообносились. А может быть, все специально оставляют именно в таком виде, чтобы посетители острее почувствовали колорит эпохи.
Я лично не почувствовала, но это, разумеется, говорит только о моей избалованности отечественными архитектурными сооружениями. Или об отсутствии тонкого вкуса. Или вообще ни о чем не говорит, у всех свои вкусы и пристрастия, о которых спорить не рекомендуется.
Так что по залам я пронеслась метеором, а потом по какому-то наитию нашла у задней стены дворца электрический мини-автобусик, который за полчаса провозил желающих по всем историческим местам самого парка. Вот это было сказочно красиво! И при том, что в самом дворце толпилось невероятное количество народа, в парке было, прямо скажу, пустовато.
Потом мне объяснили, что экскурсии по садам начались только в этом году, и о них мало кто знает. Особенно русские туристы, потому что за поездку нужно выложить десять евро, а это – еще какая-нибудь тряпка или тапочки. Так что мне в очередной раз повезло, в основном, потому, что я не люблю большое скопление людей, а красотами ландшафта и архитектуры предпочитаю любоваться в одиночестве. Или с одним-двумя спутниками, но не более того.
Удивительно было еще то, что день выдался хоть и теплый, но пасмурный, время от времени начинал накрапывать дождь, и тихую, почти идиллическую картину версальских парков я запомнила, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Это была какая-то пронзительная и в то же время сладкая грусть, которая почти всегда звучит во французской музыке, за что я ее предпочитаю всем остальным, в том числе и модным новинкам мировой эстрады.