И ты… ты станешь его королем.
* * *
Когда Фаусто умер, Изар развеял его прах над Северным морем. Он устроил ему национальные похороны, хотя их королевство было совсем крохотным.
Но Изар его строил. Делал все краше. Он же обещал.
И в глубине души жалел только об одном.
Баобаб никогда не приживется на шотландской почве.
XXVII
«Фалькон 900» приземлился на безупречном летном поле аэродрома Автономного Королевства Герминия.
– Господин авиатор, – попросила Анди перед тем, как я остановил двигатель, – прочитайте мне коротенькую лекцию по географии…
Частный самолет затормозил на длинной посадочной полосе. Никогда бы не подумал, что на таком малюсеньком острове может быть такой отличный аэродром.
– Так вот, Оркнейские острова – третий, вместе с Гебридскими и Шетландскими, принадлежащий Шотландии архипелаг, в него входят около семидесяти островов, из которых обитаемы меньше четверти. Население Оркнейского архипелага составляет…
– Спасибо! – перебила меня Анди. – Глядите!
Она показала пальцем.
Над маленьким, сложенным из серого камня зданием аэропорта развевался флаг. Очень странный флаг! На лазурном фоне трепетал баобаб!
* * *
Мы дошли по дорожке до строения, должно быть служившего терминалом. Внутри, за деревянной стойкой, нас ждал усатый таможенник. Маленький, коренастый, в зеленом мундире с украшенными звездами нашивками. Его заинтересовали только визы, которые выдал нам Мойзес в Сальвадоре.
Таможенник с недоверчивым видом их изучил, потом шлепнул печати в наши документы.
Печати в виде розы!
И наконец, таможенник произнес несколько слов. Ровно шесть.
– Не надо ли вам поменять деньги?
Я едва не поперхнулся от неожиданности.
– Что?
– Здесь, в Герминии, расплачиваются лисами. – Он что-то проверил в своем компьютере. – Курс лиса сегодня 1,27 доллара.
– Ага…
Видя, что мы в нерешительности, таможенник поспешил прибавить:
– Вы сможете поменять наличные и в столице. Да и шофер за вами вот-вот прибудет.
Я вышел следом за Анди в полном недоумении. Мы остановились у шоссе, исчезавшего за невысокими холмами. Ждать пришлось всего несколько минут.
– А холмы – это здешние вулканы? – шепнула мне Анди.
Больше она ничего добавить не успела.
Из-за ближайшего к нам холма выехал длинный черный «роллс-ройс». Когда он подкатил поближе, я разглядел на капоте синие флажки с баобабами.
Из машины вышел шофер – маленького роста, широкоплечий, с безупречной выправкой. Рукой в белой перчатке распахнул дверцы. Приподнял украшенную розой фуражку. И похоже, наблюдал за нами через свои темные очки.
Анди все это явно забавляло. Мы устроились на красных кожаных сиденьях, и «роллс-ройс» медленно поехал. Наверное, шофер боялся задавить одного из барашков, что сотнями щипали травку в ландах, без всяких загородок.
– Скоро ли мы прибудем? – светским тоном осведомилась Анди.
– Через минуту будем в столице, – ответил шофер.
Я прикинул, что от аэропорта до столицы должно быть шесть километров. Впрочем, вдоль дороги были расставлены гранитные километровые столбы.
325, 326.
Анди откашлялась.
– Расскажите нам немного об этом королевстве, голубчик.
– С удовольствием, мисс. Герминия стала независимым королевством около пятидесяти лет назад. Королевство чеканит собственную монету, взимает налоги и сборы, имеет суверенную конституцию, полицию, небольшую армию и процветающую экономику.
– Так эти барашки… – начал я, показывая, будто заинтересовался.
– Нет-нет. – Шофер поджал губы. – Мы в Герминии барашков не едим, не продаем и даже не стрижем. Барашки священны. Истинное богатство Герминии скрывается на морском дне. Это нефть.
327, 328, 329.
Барашки попадались все реже, розовых кустов становилось все больше, а наш славный шофер продолжал рассказывать:
– Еще у нас есть послы, которые добиваются, чтобы ООН и Европейский союз признали Королевство Герминия дружественным государством, хотя никаких политических компромиссов мы не допускаем. Мы – неприсоединившееся государство, мы боремся только за мир.
Последний поворот.
330.
И внезапно перед нами вырос дворец. Вернее, самый настоящий шотландский замок – серые камни, островерхие башни, великанские клыки навесных бойниц и круглые желтые драконьи глаза окошек.
На фронтоне замка я прочитал девиз.
Власть прежде всего должна быть разумной.
Шофер уехал ставить машину позади замка, а мы перешли через ров по подъемному мосту и остановились перед дубовой дверью. (Я не осмелился предположить, что она из баобаба, это дерево, должно быть, тоже слишком священное, для того чтобы превращать его в доски!)
Дверь открылась.
За ней стоял седобородый дворецкий в желтом шарфе и большом тюрбане, спускавшемся до самых глаз. Невысокий, но крепкий. Закрыв за нами тяжелую дверь, он пригласил нас подняться по лестнице в большую гостиную.
Мы вошли, да так и замерли на месте.
В просторном зале с огромным камином и мощными, как ветви баобаба, балками под потолком была собрана самая ошеломляющая коллекция предметов из «Маленького принца», какая только могла существовать.
Я-то, конечно, не специалист, но и на специалистку Анди коллекция произвела не меньшее впечатление. Все эти предметы хранились в застекленных витринах, точно бесценные реликвии. Я узнал шпагу Маленького принца, звезды, украшавшие его эполеты, стул, на котором он сидел, любуясь закатами, лейку, ширму и стеклянный колпак для его розы, сковородку, стоявшую на маленьком вулкане. Здесь было собрано все до последней мелочи!
У противоположной стены, в витринах, освещенных вделанными в серый камень витражами в виде роз, находились телескоп астронома, большой атлас и лупа географа, ружье охотника, галстук делового человека.
Анди, совершенно зачарованная, только головой вертела.
Но самое прекрасное было еще впереди. На самой большой стене были выставлены издания «Маленького принца» на всевозможных языках! Перед нашими глазами были разные алфавиты, Маленькие принцы всех цветов, самолеты, планеты, звезды… как будто дети из всех стран, из всех племен мира взялись за руки.
Они меня заворожили, и я принялся считать.
– Триста восемнадцать переводов, – сообщил дворецкий у меня за спиной. – Самая большая в мире коллекция изданий книги, переведенной на самое большое число языков мира. Самая всемирная сказка из всех когда-либо напечатанных. У некоторых отсталых народов, лишенных письменности, это даже единственная записанная история. Взгляните на эти издания для аутистов, азбукой Брайля – для слепых, даже на галактическом языке «Звездных войн», алфавитом ауребеш. А здесь книга на иврите для палестинских школьников. Разве можно придумать более могущественный символ мира?
Он дал нам еще несколько минут полюбоваться коллекцией, потом деликатно кашлянул.
– Не угодно ли вам пройти в тронный зал?
И открыл еще одну дверь. Мы вошли в зал, полностью обшитый деревянными панелями. К ним были прикреплены несколько карт и пейзажей – виды пустыни и изображения вулканов.
Анди принялась изучать фиолетовые цветочки, украшавшие очень простой и все же величественный трон, затем – лежавшую на подушечке корону. А я не мог отвести взгляда от одной из карт на стене.
Я не верил своим глазам.