боксёра, как долбит в его мозг что-то тёмное и опасное. Мне показалось, что я читаю его, как открытую книгу, что секреты и тайны не для нас, ведь почерк на страницах был такой разборчивый. А, главное, Мишка любит меня, но ведь этого не может быть! Я летела в штопор, выполняя мёртвую петлю и усаживаясь в бочку. При чём, за руку меня держал один мужчина, а за все фибры моей души — другой. Лизоньку раздирали сплошные противоречия, ведь, когда тебя предали, это всё равно, что руки сломали: простить можно, а обнять, вряд ли. Видимо, виртуальный гипс привёл мои верхние конечности в надлежащий вид, и я очередной раз потонула в исаевских родных глазах… Но что придумывать велосипед, ведь понятно же, что пока человек живёт в твоих мыслях, выкинуть его из жизни не получится. Весь мир за возможность обнять, успокоить и забрать себе, Лизе Романовой, этого сильного, самого лучшего и любимого человека, Мишку Исаева!
— Эта восточная женщина — моя троюродная сестра. Отец очень дружил с её мамой, поэтому мы с Гулей росли вместе. А её папаша, как ты понимаешь, был какой-то бурят, монгол или кто-то там ещё. Он давно бросил свою семью, и умотал за птицей счастья в неведомые края. А недавно объявился, но похвастаться было нечем. Отслужив наёмником в то время, когда у нас самих было полно местных межнациональных конфликтов, был признан террористом и провёл последние годы в тюрьме. От всё ещё жены, он требовал денег, иначе грозился выдать страшную тайну из жизни родителей Гули. И самое неожиданное было то, что тётка испугалась до одури. Никому не сказав, стала платить. А когда деньги закончились, она не придумала ничего более оригинального, чем выкрасть купюры у моих родителей. Не разобравшись, что к чему, возмущённый Исаев-старший выгнал женщину за порог. А когда немного остыл, не нашёл её дома. Пропала и Гуля. Вот тогда и вылезло всё наружу, у моего отца большие связи. Не буду забивать тебе голову лишней информацией, как вернули сестру. А вот её мать и сына, брата Гули, не нашли до сих пор. В процесс поиска задействовали всех и вся, в том числе и меня. Да мы бы и не открутились: шантаж, запугивания, выскребания скелетов из шкафов, да, просто, угрозы, вредительства и мелкие пакости сыпались на голову всех причастных к этому делу людей. Гуля оказалась самой главной мишенью, помощь ей нужна была в первую очередь. Нас решили поженить, отвлечь от поиска нового мяса, близких нам людей. Да и выполнять задания, искать и копать, вдвоём было сподручнее и не привлекало внимания. Я…
— Подожди, подожди. Не хочешь ли ты сказать, что бросил меня понарошку? Никуда, мол, не денется? Я правильно понимаю? А о том, что я чуть умом не тронулась после вашего «ненастоящего» поцелуя, ты и заморачиваться не стал? А после вашей свадьбы… — Я захлебнулась, чуть не проговорившись о Чингизе. — Я не желаю ничего слышать, мне это не интересно. Если это всё, разрешите откланяться.
— Подожди, Лиза!
Руслан всё ещё держал меня за руку, взлететь молниеносно не получилось, я только лишний раз вскрикнула от боли в колене и брякнулась на стул, разбудив Герду. Мне было так плохо, как не было никогда. Ощущение выброшенной, некогда любимой, игрушки, причём, на помойку, вперемежку с острым желанием надавать этому медведю по морде, вызвали в душе такую агрессию и ненависть, какие могут быть только у фанатиков. А уж у борца за правое дело, подпитывавшегося верой в лучшее будущее человечества, в сердце бушевал пламенный мотор. Как я не сгорела, сама не понимаю. Наверное, потому, что перестала соображать, тупо заклинившись на «вдвоём было сподручнее…»
— Руслан, оставь нас одних, пожалуйста! — Мишка сделал ударение на последнем слове, словно давая понять, что третий лишний. — Лиза, ты можешь помолчать со своими комментариями? Или тебе интереснее будет разговаривать с полицией? А то, что ты сейчас наговорила, лирика, женская истерия. Сидеть!
Я подскочила и сильно хромая ринулась на выход. Домой, скорее домой. Куда там… Исаев зацепил меня, сильно прижал к себе и опустился на диванчик, посадив на колени. И только я открыла рот, возмущению не было придела, как была запечатана его губами с такой страстью и силой, что моё сопротивление даже не было замечено, хотя руки молотили направо и налево. Господи, магия… Или сумасшествие… Или химия, органическая в неограниченном количестве… Мозги затуманились, по телу поползли змейки, всей стаей собравшись внизу живота, и я размякла, как тряпичная кукла, берите меня, не хочу. Что-то очень уж быстро стали происходить перемены моего настроения…
— Зачем? Поиздеваться решил? Смерти моей хочешь? Что ты делаешь? — Задыхаясь от недостатка воздуха и еле оторвавшись от этих сладких искусов, я воспользовалась тактикой Алинки, любительницы вопросительных знаков. — А как же гули, гули, Гуленька? Ты потеряешь свою жену, ведь она убьёт меня, и её…
— А я люблю только тебя, и она об этом знает. И тоже вместе со мной оберегала Лизоньку до сегодняшнего дня, разыгрывая ревнивую жёнушку. — Он опять поймал мои губы, нежно, словно впитывая в себя их вкус, и поглаживал рукой голову, словно остужая этим движением мои кипящие мозги.
Пропади всё пропадом! Я потянулась всем телом, обняла руками шею моего любимого боксёра и улетела в забытые дали блаженства и…
— Тяв, тяв. — Мой бедный щенок сидел перед нами и, смешно подняв лохматую мордочку, привлекал к себе внимание.
Мы рассмеялись. Я подняла его, расцеловала…
— Так, так! Всё правильно! Тебе положено целовать только лошадей и собак, а моего мужа не смей. С ума сойти, Исаев!
— Гуля, нет надобности в продолжение спектакля. Познакомься, это моя любимая Лиза Романова. Я ей почти всё рассказал. Возможно, в неё сегодня стреляли.
— В меня что?
— Господи, где мы прокололись? — Вместо Гули передо мной стояла симпатичная девушка с сочувствующими глазами и кривой извиняющейся улыбочкой. — Когда? Сколько времени прошло? Камеры смотрели?
— Успокойся, всё уже делается. А сюда он не сунется, не суетись.
— Да что такое, мне объяснит кто-нибудь? — Я уже не сдерживалась. — Или вы решили проверить на мне, как работает закон диалектики? Никак! Никакого единства, сплошные противоположности!!!
Восточная красавица уселась перед нами, прямо на пол, сцепила на груди руки и уставилась на Мишку. Ей, явно, надо было с ним что-то обсудить, но я мешала. Ни фига, пока я не получу объяснений, и шага не ступлю, даже хромого. Гуля перевела взгляд на меня и уразумела, что я так просто не уйду.