Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

– Что вы изволите делать, королева?! – отчаянно, но беззвучно вскричал на ухо Маргарите Коровьев. – Получится затор!

– Я люблю, – моляще говорила женщина и вдруг механически стала повторять: – Фрида, Фрида, Фрида! Меня зовут Фрида, о коро лева!

– Так вы напейтесь сегодня пьяной, Фрида, и ни о чем не думай те, – сказала Маргарита.

Фрида протянула обе руки Маргарите, но Коровьев и Бегемот очень ловко подхватили ее под руки, и ее затерло в толпе.

Теперь снизу уже стеною шел народ, как бы штурмуя площадку, на которой стояла Маргарита. Голые женские тела подымались меж ду фрачными мужчинами. На Маргариту наплывали их смуглые, и белые, и цвета кофейного зерна, и вовсе черные тела. В волосах рыжих, черных, каштановых, светлых, как лен, – в ливне света игра ли и плясали, рассыпали искры драгоценные камни. И как будто ктото окропил штурмующую колонну мужчин капельками света, – с гру дей брызгали светом бриллиантовые запонки. Теперь Маргарита ежесекундно ощущала прикосновение губ к колену, ежесекундно вы тягивала вперед руку для поцелуя, лицо ее стянуло в неподвижную маску привета.

– Я в восхищении, – монотонно пел Коровьев, – мы в восхище нии… Королева в восхищении…

– Королева в восхищении… – гнусил за спиною Азазелло.

– Я восхищен, – вскрикивал кот.

– Маркиза… – бормотал Коровьев, – отравила отца, двух братьев и двух сестер из-за наследства… Королева в восхищении!.. Госпожа Минкина… Ах, как хороша! Немного нервозна. Зачем же было жечь горничной лицо щипцами для завивки? Конечно, при этих условиях зарежут… Королева в восхищении!.. Королева, секунду внимания! Император Рудольф, чародей и алхимик… Еще алхимик, – пове шен… Ах, вот и она! Ах, какой чудесный публичный дом был у нее в Страсбурге!.. Мы в восхищении!.. Московская портниха, мы все ее любим за неистощимую фантазию… держала ателье и придумала страшно смешную штуку: провертела две круглые дырочки в стене…

– А дамы не знали? – спросила Маргарита.

– Все до одной знали, королева, – отвечал Коровьев. – Я в восхи щении!.. Этот двадцатилетний мальчуган с детства отличался стран ными фантазиями, мечтатель и чудак. Его полюбила одна девушка, а он взял и продал ее в публичный дом…

Снизу текла река. Конца этой реке не было видно. Источник ее, громадный камин, продолжал ее питать. Так прошел час и пошел второй час. Тут Маргарита стала замечать, что цепь ее сделалась тя желее, чем была. Что-то странное произошло и с рукой. Теперь пе ред тем, как поднять ее, Маргарите приходилось морщиться. Ин тересные замечания Коровьева перестали занимать Маргариту. И раскосые монгольские лица, и лица белые и черные сделались без различными, по временам сливались, а воздух между ними почемуто начинал дрожать и струиться. Острая боль, как от иглы, вдруг пронизала правую руку Маргариты, и, стиснув зубы, она положила локоть на тумбу. Какой-то шорох, как бы крыльев по стенам, доно сился теперь сзади из залы, и было понятно, что там танцуют неслы ханные полчища гостей, и Маргарите казалось, что даже массивные мраморные, мозаичные и хрустальные полы в этом диковинном за ле ритмично пульсируют.

Ни Гай Кесарь Калигула, ни Мессалина уже не заинтересовали Маргариту, как не заинтересовал ни один из королей, герцогов, ка валеров, самоубийц, отравительниц, висельников и сводниц, тю ремщиков и шулеров, палачей, доносчиков, изменников, безумцев, сыщиков, растлителей. Все их имена спутались в голове, лица слепи лись в одну громадную лепешку, и только одно мучительно сидело в памяти лицо, окаймленное действительно огненной бородой, ли цо Малюты Скуратова. Ноги Маргариты подгибались, каждую мину ту она боялась заплакать. Наихудшие страдания ей причиняло пра вое колено, которое целовали. Оно распухло, кожа на нем посинела, несмотря на то что несколько раз рука Наташи появлялась возле это го колена с губкой и чем-то душистым обтирала его. В конце третье го часа Маргарита глянула вниз совершенно безнадежными глазами и радостно дрогнула: поток гостей редел.

– Законы бального съезда одинаковы, королева, – шептал Коро вьев, – сейчас волна начнет спадать. Клянусь, что мы терпим послед ние минуты. Вон группа брокенских гуляк. Они всегда приезжают последними. Ну да, это они. Два пьяных вампира… все? Ах нет, вот еще один. Нет, двое!

По лестнице подымались двое последних гостей.

– Да это кто-то новенький, – говорил Коровьев, щурясь сквозь стеклышко. – Ах да, да. Как-то раз Азазелло навестил его и за конья ком нашептал ему совет, как избавиться от одного человека, разобла чений которого он чрезвычайно опасался. И вот он велел своему знакомому, находившемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом.

– Как его зовут? – спросила Маргарита.

– А, право, я сам еще не знаю, – ответил Коровьев, – надо спро сить у Азазелло.

– А кто с ним?

– А вот этот самый исполнительный его подчиненный. Я восхи щен! – прокричал Коровьев последним двум.

Лестница опустела. Из осторожности подождали еще немного. Но из камина более никто не выходил.

Через секунду, не понимая, как это случилось, Маргарита оказа лась в той же комнате с бассейном и там, сразу заплакав от боли в ру ке и ноге, повалилась прямо на пол. Но Гелла и Наташа, утешая ее, опять повлекли ее под кровавый душ, опять размяли ее тело, и Мар гарита вновь ожила.

– Еще, еще, королева Марго, – шептал появившийся рядом Ко ровьев, – надо облететь залы, чтобы почтенные гости не чувствова ли себя брошенными.

И Маргарита вновь вылетела из комнаты с бассейном,

На эстраде за тюльпанами, где играл оркестр короля вальсов, те перь бесновался обезьяний джаз. Громадная, в лохматых бакенбар дах горилла с трубой в руке, тяжело приплясывая, дирижировала. В один ряд сидели орангутанги, дули в блестящие трубы. На плечах у них верхом поместились веселые шимпанзе с гармониями. Два гамадрила в гривах, похожих на львиные, играли на роялях, и этих роялей не было слышно в громе, и писке, и буханьях саксофонов, скрипок и барабанов в лапах гиббонов, мандрилов и мартышек. На зеркальном полу несчитанное количество пар, словно слившись, поражая ловкостью и чистотой движений, вертясь в одном направ лении, стеною шло, угрожая все смести на своем пути. Живые атлас ные бабочки ныряли над танцующими полчищами, с потолков сыпа лись цветы. В капителях колонн, когда погасало электричество, за горались мириады светляков, а в воздухе плыли болотные огни.

Потом Маргарита оказалась в чудовищном по размерам бассейне, окаймленном колоннадой. Гигантский черный Нептун выбрасывал из пасти широкую розовую струю. Одуряющий запах шампанского подымался из бассейна. Здесь господствовало непринужденное весе лье. Дамы, смеясь, сбрасывали туфли, отдавали сумочки своим кава лерам или неграм, бегающим с простынями в руках, и с криком лас точкой бросались в бассейн. Пенные столбы взбрасывало вверх. Хрустальное дно бассейна горело нижним светом, пробивавшим толщу вина, и в нем видны были серебристые плавающие тела. Вы скакивали из бассейна совершенно пьяными. Хохот звенел под ко лоннами и гремел, как в бане.

Во всей этой кутерьме запомнилось одно совершенно пьяное женское лицо с бессмысленными, но и в бессмысленности умоляю щими глазами, и вспомнилось одно слово – «Фрида»!

Голова Маргариты начала кружиться от запаха вина, и она уже хо тела уходить, как кот устроил в бассейне номер, задержавший Mapгариту. Бегемот наколдовал чего-то у пасти Нептуна, и тотчас с ши пением и грохотом волнующаяся масса шампанского ушла из бассей на, а Нептун стал извергать неиграющую, непенящуюся волну тем но-желтого цвета. Дамы с визгом и воплем:

– Коньяк! – кинулись от краев бассейна за колонны. Через не сколько секунд бассейн был полон, и кот, трижды перевернувшись в воздухе, обрушился в колыхающийся коньяк. Вылез он, отфырки ваясь, с раскисшим галстухом, потеряв позолоту с усов и свой би нокль. Примеру Бегемота решилась последовать только одна, та са мая затейница-портниха, и ее кавалер, неизвестный молодой мулат. Оба они бросились в коньяк, но тут Коровьев подхватил Маргариту под руку, и они покинули купальщиков.

Маргарите показалось, что она пролетела где-то, где видела в гро мадных каменных прудах горы устриц. Потом она летела над стек лянным полом с горящими под ним адскими топками и мечущимися между ними дьявольскими белыми поварами. Потом где-то она, уже переставая что-либо соображать, видела темные подвалы, где горе ли какие-то светильники, где девушки подавали шипящее на раска ленных углях мясо, где пили из больших кружек за ее здоровье. По том она видела белых медведей, игравших на гармониках и пляшу щих камаринского на эстраде. Фокусника-саламандру, не сгоравшего в камине… И во второй раз силы ее стали иссякать.

– Последний выход, – прошептал ей озабоченно Коровьев, – и мы свободны.

Она в сопровождении Коровьева опять оказалась в бальном зале, но теперь в нем не танцевали, и гости несметной толпой теснились между колоннами, оставив свободной середину зала. Маргарита не помнила, кто помог ей подняться на возвышение, появившееся по середине этого свободного пространства зала. Когда она взошла на него, она, к удивлению своему, услышала, как где-то бьет полночь, ко торая давным-давно, по ее счету, истекла. С последним ударом неиз вестно откуда слышавшихся часов молчание упало на толпы гостей.