Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

– Всего хорошего, мессир, – произнесла она вслух, а сама подума ла: «Только бы выбраться отсюда, а там уж я дойду до реки и утоп люсь».

– Сядьте-ка, – вдруг повелительно сказал Воланд.

Маргарита изменилась в лице и села.

– Может быть, что-нибудь хотите сказать на прощанье?

– Нет, ничего, мессир, – с гордостью ответила Маргарита, – кро ме того, что если я еще нужна вам, то я готова охотно исполнить все, что вам будет угодно. Я ничуть не устала и очень веселилась на балу. Так что, если бы он и продолжался еще, я охотно бы предоставила мое колено для того, чтобы к нему прикладывались тысячи висель ников и убийц. – Маргарита глядела на Воланда как сквозь пелену, глаза ее наполнялись слезами.

– Верно! Вы совершенно правы! – гулко и страшно прокричал Воланд. – Так и надо!

– Так и надо! – как эхо, повторила свита Воланда.

– Мы вас испытывали, – сказал Воланд, – никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут. Садитесь, гордая женщина. – Во ланд сорвал тяжелый халат с Маргариты, и опять она оказалась сидя щей рядом с ним на постели. – Итак, Марго, – продолжал Воланд, смягчая свой голос, – чего вы хотите за то, что сегодня были у меня хозяйкой? Чего желаете за то, что провели этот бал нагой? Во что цените ваше колено? Каковы убытки от моих гостей, которых вы сейчас наименовали висельниками? Говорите! И теперь уж говорите без стеснения, ибо предложил я.

Сердце Маргариты застучало, она тяжело вздохнула, стала сооб ражать что-то.

– Ну, что же, смелее! – поощрял Воланд. – Будите свою фанта зию, пришпоривайте ее! Уж одно присутствие при сцене убийства этого отпетого негодяя – барона стоит того, чтобы человека награ дили, в особенности если этот человек – женщина. Ну-с?

Дух перехватило у Маргариты, и она уже хотела выговорить за ветные и приготовленные в душе слова, как вдруг побледнела, рас крыла рот и вытаращила глаза. «Фрида! Фрида! Фрида! – прокричал ей в уши чей-то назойливый, молящий голос. – Меня зовут Фрида!» И Маргарита, спотыкаясь на словах, заговорила:

– Так я, стало быть… могу попросить… об одной вещи?

– Потребовать, потребовать, моя донна, – отвечал Воланд, по нимающе улыбаясь, – потребовать одной вещи.

Ах, как ловко и отчетливо Воланд подчеркнул, повторяя слова са мой Маргариты, – «одной вещи»!

Маргарита вздохнула еще раз и сказала:

– Я хочу, чтобы Фриде перестали подавать тот платок, которым она удушила своего ребенка.

Кот возвел глаза к небу и шумно вздохнул, но ничего не сказал, очевидно, помня накрученное на балу ухо.

– Ввиду того, – заговорил Воланд, усмехнувшись, – что возмож ность получения вами взятки от этой дуры Фриды совершенно, ко нечно, исключена – ведь это было бы несовместимо с вашим коро левским достоинством, – я уж не знаю, что и делать. Остается, пожа луй, одно – обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни!

– Вы о чем говорите, мессир? – изумилась Маргарита, выслушав эти действительно непонятные слова.

– Совершенно с вами согласен, мессир, – вмешался в разговор кот, – именно тряпками! – и в раздражении кот стукнул лапой по столу.

– Я о милосердии говорю, – объяснил свои слова Воланд, не спу ская с Маргариты огненного глаза. – Иногда совершенно неожидан но и коварно оно пролезает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках.

– И я об этом же говорю! – воскликнул кот и на всякий случай от клонился от Маргариты, прикрыв вымазанными в розовом креме ла пами свои острые уши.

– Пошел вон, – сказал ему Воланд.

– Я еще кофе не пил, – ответил кот, – как же это я уйду? Неуже ли, мессир, в праздничную ночь гостей за столом разделяют на два сорта? Одни – первой, а другие, как выражался этот грустный ску пердяй-буфетчик, второй свежести?

– Молчи, – приказал ему Воланд и, обратившись к Маргарите, спросил: – Вы, судя по всему, человек исключительной доброты? Вы сокоморальный человек?

– Нет, – с силой ответила Маргарита, – я знаю, что с вами мож но разговаривать только откровенно, и откровенно вам скажу: я лег комысленный человек. Я попросила вас за Фриду только потому, что имела неосторожность подать ей твердую надежду. Она ждет, мес сир, она верит в мою мощь. И если она останется обманутой, я попа ду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя всю жизнь. Ничего не поделаешь! Так уж вышло.

– А, – сказал Воланд, – это понятно.

– Так вы сделаете это? – тихо спросила Маргарита.

– Ни в коем случае, – ответил Воланд, – дело в том, дорогая ко ролева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди…

– Да, уж гораздо больше, – не утерпел и вставил кот, видимо, гор дящийся этими возможностями.

– Молчи, черт тебя возьми! – сказал ему Воланд и продолжал, об ращаясь к Маргарите: – Но просто какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому, как я выразился, ведомству? Итак, я этого делать не буду, а вы сделаете сами.

– А разве по-моему исполнится?

Азазелло иронически скосил кривой глаз на Маргариту и незамет но покрутил рыжей головой и фыркнул.

– Да делайте же, вот мучение, – пробормотал Воланд и, повер нув глобус, стал всматриваться в какую-то деталь на нем, по-видимо му, занимаясь и другим делом во время разговора с Маргаритой.

– Ну, Фрида… – подсказал Коровьев.

– Фрида! – пронзительно крикнула Маргарита.

Дверь распахнулась, и растрепанная, нагая, но уже без всяких признаков хмеля женщина с исступленными глазами вбежала в ком нату и простерла руки к Маргарите, а та сказала величественно:

– Тебя прощают. Не будут больше подавать платок.

Послышался вопль Фриды, она упала на пол ничком и простер лась крестом перед Маргаритой. Воланд махнул рукой, и Фрида про пала из глаз.

– Благодарю вас, прощайте, – сказала Маргарита и поднялась.

– Ну что ж, Бегемот, – заговорил Воланд, – не будем наживаться на поступке непрактичного человека в праздничную ночь, – он по вернулся к Маргарите, – итак, это не в счет, я ведь ничего не делал. Что вы хотите для себя?

Наступило молчание, и прервал его Коровьев, который зашептал в ухо Маргарите:

– Алмазная донна, на сей раз советую вам быть поблагоразумнее! А то ведь фортуна может и ускользнуть.

– Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего лю бовника, мастера, – сказала Маргарита, и лицо ее исказилось судоро гой.

Тут в комнату ворвался ветер, так что пламя свечей в канделябрах легло, тяжелая занавеска на окне отодвинулась, распахнулось окно, и в далекой высоте открылась полная, но не утренняя, а полночная луна. От подоконника на пол лег зеленоватый платок ночного света, и в нем появился ночной Иванушкин гость, называющий себя масте ром. Он был в своем больничном одеянии – в халате, туфлях и чер ной шапочке, с которой не расставался. Небритое лицо его дерга лось гримасой, он сумасшедше-пугливо косился на огни свечей, а лунный поток кипел вокруг него.

Маргарита сразу узнала его, простонала, всплеснула руками и подбежала к нему. Она целовала его в лоб, в губы, прижималась к колючей щеке, и долго сдерживаемые слезы теперь бежали ручья ми по ее лицу. Она произносила только одно слово, бессмысленно повторяя его:

– Ты… ты… ты…

Мастер отстранил ее от себя и глухо сказал:

– Не плачь, Марго, не терзай меня. Я тяжко болен. – Он ухватил ся за подоконник рукою, как бы собираясь вскочить на него и бе жать, оскалил зубы, всматриваясь в сидящих, и закричал: – Мне страшно, Марго! У меня опять начались галлюцинации…

Рыдания душили Маргариту она шептала, давясь словами:

– Нет, нет, нет… не бойся ничего… я с тобою… я с тобою…

Коровьев ловко и незаметно подпихнул к мастеру стул, и тот опу стился на него, а Маргарита бросилась на колени, прижалась к боку больного и так затихла. В своем волнении она не заметила, что наго та ее как-то внезапно кончилась, на ней теперь был шелковый чер ный плащ. Больной опустил голову и стал смотреть в землю угрюмы ми, больными глазами.

– Да, – заговорил после молчания Воланд, – его хорошо отдела ли. – Он приказал Коровьеву: – Дай-ка, рыцарь, этому человеку чегонибудь выпить.

Маргарита упрашивала мастера дрожащим голосом:

– Выпей, выпей! Ты боишься? Нет, нет, верь мне, что тебе помогут!

Больной взял стакан и выпил то, что было в нем, но рука его дрог нула, и опустевший стакан разбился у его ног.

– К счастью! К счастью! – зашептал Коровьев Маргарите. – Смотрите, он уже приходит в себя.

Действительно, взор больного стал уже не так дик и беспокоен.

– Но это ты, Марго? – спросил лунный гость.

– Не сомневайся, это я, – ответила Маргарита.

– Еще! – приказал Воланд.

После того как мастер осушил второй стакан, его глаза стали жи выми и осмысленными.

– Ну вот, это другое дело, – сказал Воланд, прищуриваясь, – те перь поговорим. Кто вы такой?