или дьяволом. Они ожидали, что нас всех убьют прямо здесь, в хлеву.
— Стойте, стойте! — проревел Герцил. — Клянусь Невидимым, которого вы почитаете, проявите мужество! Он был человеком, не более того, а теперь он мертв!
Солдаты уже были за дверью. Но Жесткошеий поднял руки & схватился за дверной косяк, как будто сдерживая себя грубой силой. Мгновение он боролся там, затем резко повернулся & уставился на труп.
— Ваша сестра убила Шаггата Несса, — сказал Герцил.
Мужчина дрожал, обливаясь потом. Я не думал, что он когда-нибудь обретет свой голос. Но, наконец, он посмотрел на меня & заговорил.
— Забальзамируйте его. Сейчас, очень быстро. Вы можете это сделать?
— Мы справимся, — сказал я.
— И нож: не чистите его! Его кровь, его кровь должна остаться там & высохнуть.
— Я пошлю за гробом.
Жесткошеий развернулся к Неде, что-то прошипел, & Герцил со свистом вытащил Илдракин. Но этот мужчина не угрожал ей. Низко наклонившись, он коснулся ее ног. Неда изумленно моргнула & заставила его подняться.
Я больше не вытянул слов на арквали из Жесткошеего; он был слишком потрясен, чтобы использовать наш язык. Но несколько часов спустя за чашкой селкского вина (Шаггат уже покоился в уксусе, запечатанный нож Неды — в ящичке) Герцил объяснил, что произошло.
— Она подарила им его смерть, — сказал он, — но также & его тело. Его ни с чем не сравнимое тело, со всеми его татуировками, родимыми пятнами & легендарными шрамами. Мзитрини десятилетиями пытались искоренить культ Шаггата, капитан. Но как вы докажете, что человек мертв, не имея его трупа? Теперь, когда он у них есть, они верят, что наконец-то смогут искоренить веру в этого безумца & исцелить свою веру. Конечно, все это не будет иметь значения, если мы не одержим победу в Гуришале & не снимем проклятие Роя.
— А что насчет Неды?
— Они уже называют ее Ассасином & говорят о ней как о святой.
Герцил выглядел немного неуверенно, & я сказал ему об этом. Он задумчиво улыбнулся.
— Мне нравится эта девушка, вот & все. Я бы желал другой судьбы & ей, & ее брату, если уж на то пошло. Они оба видели достаточно неприятностей.
Она ему нравится, вот это да! Рин, благослови их обоих, хотя, скорее всего, из этого ничего не выйдет. Неда Паткендл все еще слишком похожа на мзитрини, а Герцил любит, чтобы его женщины были маленькими. Не больше восьми дюймов.
— Но ведь тебя гложет что-то еще, ага? — спросил я.
Через мгновение он кивнул:
— Я должен был увидеть своего старого мастера, — сказал он.
— Что, ты имеешь в виду Отта? На гауптвахте за Зеленой Дверью & все такое?
— Я должен был сказать ему, Фиффенгурт. О том, что сделала Неда. Всю свою жизнь Сандор Отт мечтал уничтожить Мзитрин. Он разработал блестящий план: снова разжечь огонь культа Шаггата, прямо перед войной. Но теперь, похоже, все его усилия приведут к прямо противоположному. Он, возможно, оказал им величайшую услугу — единственный из всех арквали в истории.
— Ты сказал это Отту, так?
— Не ради злорадства. Мне просто нужно было, чтобы он увидел, чем все закончилось.
— Что он сделал? — спросил я.
Герцил задумчиво отхлебнул вина:
— Назвал меня предателем, как всегда. Потом сел & заплакал.
Четверг, 25 тиала.
Сбываются мои худшие опасения: киль треснул во второй раз. Я слышу скрежет, треск, чувствую дрожь в кильсоне, когда мы поднимаемся на гребень. Я не знаю, провалился ли ремонт в Масалыме, или штормы Неллурока сломали «Чатранду» какую-то другую часть позвоночника. Возможно, именно поэтому его корма низко опущена? Кто может сказать? В этих водах нет никакой надежды на проверку, не говоря уже о починке. Мы должны просто молиться, чтобы его силы не иссякли до окончания миссии. О, дорогая Серая Леди, мы униженно вас просим.
Пятница, 26 тиала.
Масло в лампе на исходе. Мы замерзаем, блуждаем ощупью в темноте, как люди-кроты. Жесткошеий хмурится & расхаживает по кубрику. Он в странном положении: окружен врагами в родных водах своей империи, сопровождает корабль, спущенный на воду, чтобы уничтожить его народ, охраняет труп, который мог бы исцелить их разногласия, борется со своими врагами против общей гибели.
И это еще не все. Сегодня в пять склянок мы проплыли мимо островка размером не больше замка & формой напоминающего сломанный зуб. Сиззи бросили на него один взгляд & снова начали бормотать. Пазел подслушал & доложил мне: они знают эту бесплодную скалу & не понимают, как мы можем находиться рядом с ней, не столкнувшись с патрулями.
Несмотря на поврежденный киль я поставил все паруса, & мы оставили позади другие корабли нашей флотилии — все, кроме собственного судна Жесткошеего & военного корабля «Ночной Сокол» с Дарабиком за штурвалом. Но где же мы находимся? Жесткошеий отвечает на мой вопрос пристальным взглядом, как будто я не заслуживаю того, чтобы мне говорили. Затем он стискивает зубы & говорит:
— Недалеко от Гуришала. В нескольких днях он него, на самом деле. Должно быть, они распустили охрану широкого периметра, чтобы добавить больше кораблей к битве у Головы Змеи. Но внутренняя стража все еще нас ждет.
Возможно, но его люди все еще со страхом смотрят вдаль. А сегодня ночью на севере были видны странные огни: яркие вспышки, оранжевые & зеленые. Мне они показались смутно знакомыми.
Суббота, 27 тиала.
Еще один черный рассвет, еще один день в морях без солнца. Ни земли, ни звезд. Среди мужчин ни разговоров, ни улыбок, ни аппетита. Фелтруп & Марила листают страницы Полилекса в поисках какой-то помощи, которую я не могу себе вообразить. По словам Паткендла, Таша сидит в своей комнате лицом к стене, ее лицо сжато в яростной сосредоточенности. Леди Оггоск молится на квартердеке.
Короче говоря, отчаяние, а у капитана Фиффенгурта нет особого иммунитета. Но когда этим вечером я вернулся в свою каюту, я нашел под подушкой подарок, & пишу о нем здесь. Это символ — источник надежды — &, возможно, предложение мира. Я знаю, кто его принес, хотя к нему не прилагалась карточка. Это большая голубая жемчужина.
Воскресенье, 28 тиала.
Еще один проблеск неба: в милях к западу & удаляющийся. Была ночь, но море заливал слабый лунный свет. Скольких уже убил Рой? Сколько людей дрожат под ним, ожидая конца?