class="p">
Уже когда тот был в дверях, вдруг вспомнил:
- Товарищ Баландин! Буквально вчера поступило рацпредложение от Иллариона Мозга: кольцевая проточка на шатунном вкладыше – позволяет, если и не значительно поднять мощность мотора - то повысить его ресурс до капремонта, это точно. Надо попробовать – чем Маркс не шутит!
Слышал что подобный апгрейд, делали на «Москвичах» в 90-е годы - когда вкладыши, да и вообще запчасти на них - стали лютым дефицитом.
К удивлению «мододелов» этого ведра с гайками, увеличилась и мощность и, причём - очень значительно: с 75-ти до 90-та лошадиных сил.
Брешут или нет – достоверно не знаю, я в то время уже на шестисотом «Мерине» двигался.
Но попробовать обязательно стоит.
***
Проводив Баландина, долго сидел закрыв глаза и «прокручивая в уме» и по-новому осмысливая книгу авиаконструктора Яковлева «Цель жизни».
Закончив, сказал вслух:
- Так вот, значит, как всё было на самом деле. Все же, «концы в воду» не получается спрятать даже в собственных мемуарах.
И затем надолго задумался, выискивая в «послезнании» все виды пыток и казней, изобретённых человечеством за его многотысячелетнюю историю:
- Мда… И что ж с тобой плохого сделать, Александр Яковлев? Очень и очень плохого? Может, мошонкой к дверям своего кабинета прибить – чтоб каждый входящий за неё дёргал и, доставлял мне чисто эстетическое наслаждение?
Потом ко мне пришли Нарком Госбезопасности Пономаренко и подчинённые ему Начальник «Главного управления безопасности» Влодзимирский, Начальник «Особых отделов» Абакумов и Начальник «Отдела экономической безопасности НКГБ» Мильштейн.
Практически в полной тишине просмотрев список составленный в алфавитном порядке, я вычеркнул стоящую последней фамилию:
- Этого не трогать… Он мой.
Перед тем, как уже под самый вечер самому покинуть кабинет, перекинул страницу настольного календаря и прочёл дату завтрашнего дня:
«1941 год. 13 февраля. Пятница».
Завтра – «Чёрная пятница» для советской авиапромышленности и авиации.
Я примерно знаю, что будут говорить по этому поводу историки, какими словами называть Сталина.
Но я не Сталин.
Я – хуже!
И мне – глубоко похер мнение историков, которых я всех поголовно считаю лживыми мудаками, ещё со времён Нестора-борзописца.
Глава 22. Ошибка Референта.
Из книги А. Яковлева «Цель жизни»:
«Никогда не приходилось видеть Сталина в таком негодовании…
— Да знаете ли вы, что так мог поступить только самый коварный враг?! Именно так и поступил бы, — выпустив на заводе годные самолеты, чтобы они на фронте оказались негодными! Враг не нанес бы нам большего ущерба, не придумал бы ничего худшего. Это работа на Гитлера!
Он несколько раз повторил, что самый коварный враг не мог бы нанести большего вреда.
— Вы знаете, что вывели из строя истребительную авиацию? Вы знаете, какую услугу оказали Гитлеру?! Вы гитлеровцы!».
Михаил Петрович Симонов, генеральный конструктор ОКБ им. П.О. Сухого:
«В книге Яковлева очень интересно то, что он написал, но гораздо интереснее было бы то, о чем он умолчал».
Письмо летчика-испытателя полковника Степанчонка И.В. Сталину, 17 мая 1940 года:
«Товарищ Сталин!
Обращаюсь к Вашему заступничеству, как к вождю и другу летчиков. Прошу вас, если найдется время, ознакомиться с моим письмом…
Наряду с основной работой на заводе в качестве военпреда летчика-испытателя я дал согласие по просьбе конструкторов Горбунова, Гудкова и Лавочкина на испытание нового истребителя. Моя кандидатура была согласована с наркомом авиапромышленности и моим командованием в лице Репина.
С 19.III., когда я приступил к земным испытаниям, до 25.III. - эти испытания проводились и вместе с этим выявились важные дефекты, которые параллельно устранялись. Часть из них зафиксирована лично мной в специальном журнале конструкторов 19.III. и 23.III. Эти дефекты представляли опасность и устранение их было абсолютно необходимым условием для первого полета машины. Свою подпись на акте комиссии о готовности с-та к вылету я мог бы дать только тогда, когда все было бы исправлено.
В выходной день я был на заводе, но с-т не был подготовлен и испытание было решено перенести по готовности в 13 ч. 25.III., примерно через полчаса после моего прихода за мной зашел ведущий инженер и доложил, что с-т подготовлен и можно проверить. За самолетом стояла группа людей. Я подошел и поздоровался. Это были: директор завода Журавлев, Воронин, инженер Макиенко и незнакомый мне (как потом я узнал Шахурин), который резким, повышенным тоном набросился на меня, обвиняя в задержке машины и заявляя, что можно летать. Я был буквально поражен таким совершенно неосновательным обвинением и возмутившись ответил: "Если вы считаете, что можно летать - летите сами".
Разговор продолжался буквально 1,5-2 минуты и закончился распоряжением незнакомого товарища тов. Журавлеву отстранить меня от полетов, хотя я являюсь летчиком другого наркомата. Я не мог согласиться с тем, чтобы на меня, пошедшего на встречу Наркомату авиапрома и проявившего максимум внимания к подготовке с-та к вылету, кричали и обвиняли в очевидных нелепостях.
Существует специальная инструкция о выпуске опытного с-та в воздух. разрешение дает на вылет только сам Нарком, после представления акта комиссии о готовности самолета.
На этом акте моей подписи, подписи летчика не было и Шахурин должен был прежде всего поинтересоваться и узнать почему это так.
История гибели Чкалова достаточно поучительна…
…Шахурин используя свое положение в ЦК ВКП(б) и изложив неверно происшедшее, оказал давление на мое командование и последнее предпринимает против меня ряд репрессивных мер.
Я считаю, что не может быть произвола в нашей стране. Карать нужно за то, что на самом деле было.
Прошу Вас решить, так ли я виноват, как это стараются изобразить. И правильны ли те репрессии, которые наметились против меня?
Не отдает ли это пережитками прошлого в сознании людей, которые еще проявляются у некоторых ответственных товарищей?
Всегда готовый выполнить любое Ваше задание.
(Летчик-испытатель В. Степанчонок)».
Авиаконструктор Поликарпов Н.Н.:
«У них хотя бы Герингу можно пожаловаться, а у нас некому».
ИНТЕРЛЮДИЯ.
Будучи хотя и молодым - но уже достаточно опытным «царедворцем», Александр Яковлев очень хорошо понимал, что с ним это(!) может произойти в любой момент… Но всё равно он оказался не готов.
Когда, кажется совсем недавно, товарищ Сталин объявил, что он назначается заместителем наркома авиационной промышленности и его личным референтом по авиации, сердце его пело от радости. Он, молодой, можно сказать - начинающий авиаконструктор, оказался вовлеченным в достаточно узкий круг людей, близких к самому товарищу Сталину!
Можно ли мечтать об чём-то большем?
На его взгляд –