Читать интересную книгу «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Феликс Кузнецов

Итак, Венков «открыл» и предложил миру своего автора «Тихого Дона» — литератора И. Д. Филиппова. По его предположению, именно И. Д. Филиппов — автор «первоначального варианта» романа «Тихий Дон».

Читая труд Венкова, мы поначалу опасались, что вслед за Аникиным он припишет «Тихий Дон» Серафимовичу. По примеру своего учителя М. Мезенцева Венков составил свою «таблицу словосочетаний» из произведений Шолохова и Серафимовича — примерно на том же уровне доказательности, как и Мезенцев. Но, видимо, почувствовав ее бездоказательность, ограничился столь же бездоказательным заявлением лишь о «правке» первых частей романа Серафимовичем. «Ему же, видимо, принадлежат главы с Бунчуком и Анной», — безапелляционно заявляет Венков, не утруждая себя хоть какими-нибудь доказательствами на этот счет149.

Историк полагает, что в традициях «антишолоховедения» он имеет право на любое «препарирование» текста великого романа.

Но кто такой И. Д. Филиппов? И видел ли хоть кто-нибудь, включая Венкова, написанный им «первоначальный вариант», этот «основной костяк» «Тихого Дона»?

Потерпев поражение с Голоушевым и Крюковым, Севским (Краснушкиным) и Родионовым, Громославским и Серафимовичем как возможными авторами «Тихого Дона», «антишолоховедение» в лице Венкова обнаружило автора гениального романа непосредственно на его родине.

Много лет — с начала 80-х и до 2000-го, по его собственным словам, — потратил Венков на этот поиск, перекопав ростовские и московские архивы, перелопатив все доступные подшивки журналов и газет довоенных и революционных лет. И что же он нашел?

Все, что известно Венкову об Ив. Филиппове, будто бы написавшем «первоначальный вариант», «основной костяк романа», — так это то, что он был одним из авторов издававшегося в 1911—1912 годах журнала «Голос казачества». В этом журнале за подписью Филиппова или Ив. Филиппова опубликовано несколько ученических рассказов и пьеса «Язвы казачьей жизни», обличавшая снохачество в казачьей среде. В 1913 году этот журнал закрылся из-за недостатка средств, и на смену ему в мае 1913 года стал издаваться журнальчик «Вестник казачества», прекративший свое существование в том же 1913 году. В нем была опубликована еще одна «обличительная» пьеса Филиппова — «Законное дело», два рассказа и статья. Эти произведения перепечатаны в книге Венкова, что дает возможность читателям самим оценить их вполне самодеятельный уровень.

Попытки Венкова хоть как-то соотнести эти малоталантливые сочинения с «Тихим Доном» вызывают недоумение. В пьесах обличаются «язвы казачьей жизни», но эти обличения никакого отношения к «Тихому Дону», поэтизирующему казачью жизнь, не имеют. Пьесы в лобовой прямолинейной форме обличают пьянство и снохачество. Видимо, последнее обстоятельство и дало повод Венкову заявить, будто между пьесой «Язвы казачьей жизни» и романом «Тихий Дон» имеются «совпадения в сюжете». Находит Венков и «совпадения <...> чисто текстуальные»150. По его мнению, это:

В пьесе: «Ну, истованный мой Меня!..».

В романе «Тихий Дон»: «...истованный черкесюка!»

В пьесе: «Давя твой козленок как начал тут выколашиваться...».

В романе: «Урюпин, ты чего, сучье вымя, выколашиваешься?»

В пьесе: «Погнал, вскок, аж только пыль схватилась».

В рассказе Шолохова «Путь-дороженька»: «...Над балкой ветер пыльцу схватывает»151.

Что еще известно об И. Филиппове, кроме того, что он опубликовал в «Голосе казачества» и «Вестнике казачества» в 1912—1913 годах пару любительских пьес и несколько слабеньких рассказов? Практически ничего. По сокращению (Ив.) видно, пишет Венков, что зовут его Иван. «По подписи под другими публикациями, о которых речь впереди, можно определить его отчество, вернее первую букву отчества — Д»152.

Отталкиваясь от этой крайне ограниченной информации, Венков начинает перебирать одного за другим всех доступных ему по архивам и историческим источникам Филипповых. И, наконец, в «Памятной книжке Области Войска Донского» за 1916 год находит «Ивана Дмитриевича Филиппова, делопроизводителя Донецкого окружного земельного совета, коллежского регистратора»153.

Впрочем, если бы Венков открыл «Памятную книжку» за 1915 год, он и там, в той же должности, обнаружил бы делопроизводителя коллежского регистратора Ив. Дм. Филипова, — заметим, с одним «п»! Но разве это доказывает, что делопроизводитель Донецкого земельного совета и автор пьесы и рассказов в журналах «Голос казачества» и

«Вестник казачества» обязательно одно лицо? Сам же Венков насчитал в своей книге около двадцати Филипповых, из них несколько Иванов. Разве нельзя допустить просто совпадение инициалов? О коллежском регистраторе И. Д. Филиппове как писателе, авторе двух пьес и нескольких рассказов можно говорить только условно, гипотетически.

Тем более, что в самом тексте книги Венкова содержится опровержение его же собственного утверждения. Он сообщает, что по данным «Памятной книжки...» за 1913 год, Ив. Дм. Филиппов в 1913 году служил делопроизводителем по гражданской части в канцелярии окружного атамана Донецкого округа154 и, следовательно, жил в станице Каменской, в центре Донецкого округа. Но двумя страницами ранее Венков сообщает: «известно, что в 1913—1914 годах он (И. Д. Филиппов) редактировал “Донскую газету” в Новочеркасске»155. Так, выходит, было два И. Д. Филипповых, один из станицы Каменской, другой — из Новочеркасска?

Но не в этом суть.

Главное — то, что ни один из них никакого отношения к «Тихому Дону» не имел и иметь не мог. В этом нас убеждают тексты, которые приводит Венков.

Вот один из них. Он называется «Из прошлого»:

«Иду между созревающих роскошных нив, почти равных моему росту. Какие чудные картины хлебного моря! Вон рожь и ячмень переливаются опаловыми волнами, там безостая гирька колышется серыми гребнями, а вон, далее, и сама серо-зеленая гарновка кланяется наливающимся колосом.

Созерцая эту восхитительную картину родного поля, я рассуждал сам с собою:

— Милые, родные поля, и зачем я променял вас на удушливую тюрьму канцелярии, отдал этой неблагодарной работе лучшие годы своей жизни и теперь с уставшей душой, почти инвалидом, плетусь домой, где нет своего ни кола, ни двора. Печально, безотрадно!» и т. п.156.

И эти строки принадлежат автору «первоначального варианта» бессмертного романа «Тихий Дон»?

Далее следы И. Д. Филиппова теряются. Поскольку служил он коллежским регистратором с 1914-го по 1916 год, он не был на германской войне. Не смог Венков обнаружить его следов и в годы Гражданской войны, в том числе и среди повстанцев 1919 года. Как ему думается, он обнаружил И. Д. Филиппова в 1919 году на страницах издававшейся в Миллерове газетки «Донецкая жизнь», где публиковались рассказы неизвестного лица под псевдонимом «П. И. К.». «...Знакомые по стилю, размеру, словарному составу рассказы».

Приведем хотя бы один из них:

«Донская беднота

Разъезжая по слободам и хуторам, расположенным в районе рек Калитвы и Березовки, мне не раз приходилось слышать жалобы на бедность.

Жалобы эти, слезы, конечно, не имели бы существенного значения, если бы изливающие их “бедные” крестьяне только ими и ограничились.

Но в том-то и беда, что жалобщики ждут большевиков. Интересно, конечно, не это ожидание, как таковое, а причина его. Нашей “бедноте”, имеющей во дворе пару лошадей, две-три пары волов и засевающей от 15—20 десятин земли кажется, что она-то и есть настоящая беднота.

Она не хочет понять, что если всю Россию переделить всем поровну, то донскому крестьянину достанется очень и очень немного»157.

И снова возникает тот же вопрос: неужели этот текст можно соотнести с «Тихим Доном», а его автора всерьез представлять в качестве творца этого великого произведения?

Лишь при абсолютной эстетической глухоте и полном отсутствии художественного вкуса можно предпринимать подобные манипуляции в отношении «Тихого Дона».

Эстетическая глухота и недостаток, а часто отсутствие художественного вкуса — характерная особенность всего «антишолоховедения». Оно являет собой классический пример вульгарно-социологического подхода к литературе. Ставя во главу угла политический, идеологический критерий («член ВКП(б) не мог написать “Тихий Дон”»), демонстрируя буквалистский, канцелярско-делопроизводительский подход к тексту романа, «антишолоховедение» совершенно не берет в расчет эстетическую сторону дела и готово передать гениальное творение человеческого духа и разума — роман «Тихий Дон» — в руки любого посредственного писателя, а подчас, как в случае с Венковым, даже самодеятельного ремесленника.

Центральную, итоговую главу об И. Д. Филиппове Венков озаглавил так: «“Вестник казачества”. Нашел?» Все последующее повествование в его книге строится так, что вопросительный знак в этой сентенции постепенно заменяется на восклицательный: «Эврика!» «Нашел!» Нашел коллежского регистратора, делопроизводителя канцелярии окружного атамана Донецкого округа, на досуге, возможно, баловавшегося литературой; к тому же он был на 20 лет старше Шолохова.