Именно так охраняли тот самый объект, который мы летели штурмовать. Он был обнесён деревянным частоколом. Поверх него шла колючая проволока, скорее всего, под током. Через каждые пятьдесят метров деревянные вышки с торчащими вверх зенитными пулемётами. На них откровенно скучают бойцы в богатырках, борясь с холодом и покуривая. Над многими вышками тянулись к небу сизые дымки.
Ну, сейчас им станет не до скуки!
- Навожу на цель, - подтвердил мои мысли Вадхильд.
Эти люди ничего мне не сделали. Они не были моими врагами. Но сейчас именно они стояли на пути Вадхильда. И мне оставалось только одно - открыть огонь. Я понимал, что и в этом случае у меня остаётся очень мало шансов пережить всё это жуткое приключение, но если я сейчас не надавлю на гашетку, то шансов этих не будет вовсе.
Прицельная сетка наползла на зенитную башню. Стоящие там бойцы в богатырках махали нам руками. Не думал, что стрелять в них будет настолько тяжело. Я стиснул зубы - и нажал на гашетку. Застучали пулемёты. Две огненные трасы ударили по вышке, сметая бойцов. Пули оказались фосфорные. Язычки пламени побежали по дереву. Бойцы в богатырках повалились друг на друга. Двое из них перевалились через борт и полетели к земле.
Вадхильд дал полный газ. "Носорог" двинулся вперёд с той скоростью, на которую был способен. Хотя это было не слишком быстро.
Теперь я палил уже в белый свет, как в медяшку. Поливал длинными очередями частокол - а вдруг займётся древесина, хотя и вряд ли, конечно. Прошёлся по двум соседним башням из авиапушек. Их снаряды пробивали низкие бортики. Бойцы в богатырках падали один за другим.
Вадхильд развернул "Носорога". Теперь я поливал фосфорными пулями и снарядами какие-то постройки внутри периметра комплекса. Внизу бегали и суетились люди. Кто-то палил по нам из винтовок. Разворачивали мобильные зенитные точки. Но было поздно. По ним открыл огонь из пулемётов и пушек, расположенных под крылышками "Носорога". Мы буквально перепахивали землю за частоколом. Мгновенно подавляя любые попытки противника оказать нам хоть какое-то сопротивление.
- Эх, жаль на нём бомб нету! - выкрикнул Вадхильд. - Вот тогда был бы тарарам, так тарарам! - Он рассмеялся, расстреливая из спаренных пулемётов большую группу бойцов, выбегающих из казармы. - Всё, сажаю аэроплан. Как только мы из него выберемся, сразу же улетай. Ты помнишь, где ждать меня.
- Помню. - Я дал ещё одну очередь по бойцам в богатырках, бегущих к заваленной трупами зенитке. На прощание. И перебрался с места бортстрелка в более привычное - пилотское.
Как только лыжи "Носорога" ткнулись в утоптанный, залитый кровью снег, Вадхильд тут же отстегнул ремни и едва не бегом кинулся к дверце. Что бы он ни задумал, кем бы ни был его спутник - я ведь ясно услышал это его "мы" - мне следовало как можно скорее покинуть комплекс урдцев. Очень скоро они придут в себя - и тогда мне крышка. И вся огневая мощь "Носорога" меня не спасёт.
Я ясно услышал хлопок дверцы аэроплана. Так сильно Вадхильд ею треснул ясное дело, чтобы подать мне знак. Пора подниматься обратно в воздух. Что я немедленно и сделал, направив аэроплан к проделанной нами пробоине в обороне врага. По броне его градом стучали винтовочные пули. Я не скупился на ответный огонь. Именно поэтому мне и удалось вырваться без потерь. Хотя потому уже, пока ждал Вадхильда, насчитал больше сотни пробоин и мелких дыр в его броне.
"Носорог" с грацией, достойной своего названия, покинул периметр особо охраняемого объекта урдцев.
Избыгнев сидел среди трупов стражей с таким невозмутимым видом, будто его не интересовало ничего вокруг. В определённой степени так оно и было. Он был под завязку накачан наркотиками. Иначе, даже скованный цепями, представлял бы в небольшом помещении огромную опасность для своих конвоиров. Но действие их заканчивалось. В глазах Избыгнева снова разгоралась ярость.
Именно это и было нужно Вадхильду. Шпион привык к этому имени, хотя где-то в глубине памяти хранилось то, которым его нарекли при рождении. Но пока пусть будет Вадхильд. Время для его настоящего имени не пришло. Да и придёт ли оно когда - он уже не мог точно сказать этого.
Шпион подошёл к Избыгневу. Вынул из-под сидения его чудовищную шашку. Вадхильд был далеко не слабаком, однако ему стоило известных усилий удержать её даже двумя руками. Избыгнев глядел на него своим взглядом хищника.
- Смотри, - медленно, будто на самом деле разговаривая с животным или со слабоумным, произнёс Вадхильд, - я освобожу тебя. Ты будешь делать то, что умеешь лучше всего. Убивать. Всех тех, кто не я. Понимаешь меня?
- Убивать, - повторил Избыгнев. Это слово, единственное, прорвалось через всё ещё одурманенный наркотиками разум разбойника. - Убивать.
Вадхильд использовал его шашку в качестве ломика, чтобы сбить цепи с разбойника. Те со звоном упали на деревянный пол салона.
А за стенками из тонкой жести и дельтадревесины стучали пулемёты и рявкали пушки. Готлинд вёл неравный бой. Он давал ему, Вадхильду, возможность сделать то, что тот должен. Значит, надо торопиться.
Избыгнев взял из рук Вадхильда свою чудовищную шашку. На губах его заиграла неприятная улыбка. Разбойник протиснулся мимо шпиона и бросился прочь из салона "Носорога" едва ли не головой вперёд. Будто в омут головой.
Вадхильду на минуту даже страшно стало. Кого же он выпустил? Неужели этот человек - человек ли? - вовсе не боится смерти, ранений, увечий? Имперский шпион, конечно, видел заскорузлый от крови тулуп Избыгнева, но не верил, что тот мог пережить очередь из пулемёта, убившую его коня. Об этом только и болтали стражи, конвоировавшие разбойника. Однако теперь Вадхильд задумался, а может в их словах была доля истины?
Выбросив из головы эти дурацкие мысли, Вадхильд проверил в кармане сложенный вчетверо мандат. На нём красовалась подпись самого всесильного товарища Вышемира. Начальник Революционной стражи всего Усть-илимья сейчас валялся мёртвый среди трупов своих бойцов. А его револьвер - крупнокалиберный, котсуолдский - лежал в кармане Вадхильда.
Вадхильд выскочил из аэроплана, нарочито громко хлопнув дверцей. Даже ногой по ней треснул - на всякий случай. Он успел отбежать на несколько шагов, когда "Носорог" начал медленно подниматься в воздух. Готлинд продолжал поливать округу из пушек и пулемётов. Вадхильду даже пришлось ничком рухнуть, чтобы не попасть под очередную очередь. Пули и снаряды выкосили бойцов в богатырках, оказавшихся не столь расторопными. Трупы повалились прямо на Вадхильда, поливая его кровью.
Шпион выбрался из-под них. Теперь он мало отличался от остальных товарищей, носившихся вокруг и палящих в "Носорога". Без особого, правда, результата. Готлинд уже разворачивал аэроплан, уводя его к частоколу. Значит, времени у Вадхильда остаётся всё меньше. Вот сейчас Готлинд уведёт машину прочь. Паника уляжется. А порядок урдцы умеют наводить быстро. Так было при царе, так осталось и теперь - при Конвенте.
На бегущего к самому большому зданию комплекса никто не обратил внимания. Все вокруг бегали. И почти все - бесцельно. Так что направься Вадхильд, куда ему нужно, неторопливым шагом, это скорее привлекло бы внимание.
Часовых перед зданием не оказалось. Более того, дневального в караулке видно не было. Однако стоило Вадхильду пройти мимо его будки, как оттуда донеслось.
- Стой! Кто идёт?!
Шпион замер.
И тут же дорогу Вадхильду заступили двое бойцов в богатырках и с винтовками наизготовку. Этим можно не бояться обстрела. Они находились под надёжной защитой бетонных стен и прочной крыши.
- Кто такой? - из-за двери в караулку высунулся дневальный с револьвером в руке.
- Я от товарища Вышемира, - отчеканил Вадхильд.
- Мандат, - требовательно протянул руку дневальный. Ни он, ни бойцы с винтовками оружия не опускали.
Вадхильд медленно сунул руку во внутренний карман кожаной куртки. Вытянул сложенную вчетверо бумагу с подписью покойного Вышемира. Отдал дневальному.