останется как было: мы чужие люди в офисе. Контракт крупный и у моей фирмы с твоей и у моей фирмы с Правительством региона, понимаешь же, что конфликт интересов будет, в результате которого самое легкое — ты лишишься контракта, но скорей всего конкуренты пойдут дальше, и контракта лишусь уже я. Сама понимаешь, там такие миллионы, что конкуренты это не спустят, да и не только они, и прокуратура и ФСБ — все следят за чистотой сделки. Ладно, Кис?
И когда я соглашаюсь, зацеловывает, заобнимает меня, погружает в морок тепла и нежности, что только сейчас, вдали от него, его слова льдистыми иголками впиваются в мое сердце. И хоть умом я понимаю, что он прав, да, конфликт интересов налицо, но заноза сомнений колет незажившую рану. Если он хочет скрыть наши отношения, может для него это — всего лишь интрижка, еще одна легкая победа в череде побед? Становится неуютно от одной только мысли об этом, я стараюсь выбросить ее из головы, и почти получается, но настроение стремительно ползет вниз до того момента, как через полчаса после моего возвращения домой в мою дверь звонят. И открыв дверь, обнаруживаю на пороге Сашу.
— Ты уехала, и стало так пусто и одиноко, хоть волком вой. Рванул следом.
Глава 29
Саша уезжает на работу на такси на час раньше меня. Успев до этого вымыть меня в душе и высушить волосы феном, нежно перебирая пряди, пока я пыталась подремать еще пять минут, сидя верхом на стиральной машинке и прислоняясь к стене. И успев приготовить нам омлет и кофе. Это было так необычно для него, и так меня растрогало до глубины души, что остатки сна совершенно слетели, я смотрела на него во все глаза, пока он уплетал свою порцию и кормил меня. Внутри разливалось мягкое тепло, не тот огонь страсти, что не давал нам ночью спать, а укутывающая облаком невероятная нежность. И мне она казалась даже важней того, что было между нами ночью. Я вдруг почувствовала себя нужной, той, о ком хотят заботиться, кого балуют, и от этого щемило сердце.
Когда телефон пиликнул уведомлением о прибывшем такси, он поцеловал меня, шепнув:
— До встречи в офисе, Надежда Игоревна, и до встречи вечером, Кисунь, — и рванул вниз по стуненькам подъезда, а я еще какое-то время смотрела ему вслед и слушала стихающие шаги, и только потом закрыла дверь.
Покрутила обручальное кольцо на пальце. Подумала, что не буду его снимать, может это его заслуга в том, что мы снова вместе? Допила кофе, глядя в окно во двор и улыбаясь. Поймала себя на мысли, что так давно не улыбалась просто так, без причины, просто потому что утро прекрасно, что я, кажется, счастлива, и что в глубине души мне одновременно и тревожно и радостно. Очень непривычен коктейль эмоций, наслаивающихся друг на друга. Приходится сосредоточиться, чтоб выделить в нем главную ноту: я счастлива. Вот что я чувствую сейчас — я счастлива. И с этим чувством — я счастлива — собираюсь, потом еду в офис, поднимаюсь на нужный мне этаж и погружаюсь в работу.
От работы меня отвлекает уведомление на whatsapp, Саша пишет, что, к сожалению, сегодня вечером у него никак не получится прийти ко мне, потому что ночью у него рейс, надо срочно лететь в Москву, решать проблемы, которые без него некому ни за что не решить. И пять раз слово «прости».
Настроение резко падает, даже в кабинете становится ощутимо холодней. Печатаю ему в ответ, что я все понимаю, при этом думая, что ничего я не понимаю. Привыкла к нему за выходные. Всего два дня и три ночи, и я уже мечтаю о продолжении.
Пытаюсь работать, но никак не могу собраться с мыслями, злюсь на себя и на него, вот почему нельзя было отправить в Москву своего зама? Или полететь завтра-послезавтра, почему его планы не принимают в расчет меня? Надо полететь — летит, а я остаюсь.
И как я не уговариваю себя, что это глупо и совершенно по-детски, ничего поделать с собой не могу: через час строчу новое сообщение, кусая губы: «я пошла пообедать в кафе на первом этаже. Может, присоединишься ко мне случайно?». Мессенджер рисует две галочки — сообщение доставлено и прочитано. Решаю не ждать ответа, как будто я и правда просто проголодалась и пошла в кафе в не зависимости от того, будет ли обедать Саша.
Кидаю телефон в сумочку и выхожу в коридор, и у лифта сталкиваюсь с Сашиной секретаршей, которая, похоже, привела в офис своего двойника. Такая же большегрудая блондинка, как и Эвелина, только чуть роскошней одета. Дамочка ненатурально хлопает нарощенными ресницами и поправляет свои локоны. Она очень влюблена в себя, судя по тому, как она ищет свое отражение в зеркальных поверхностях лифта и любуется собой. Эвелина решает вдруг нас представить другу другу и жеманно произносит:
— Добрый день, Надежда!
— Добрый, — отвечаю ей тем же, краем глаза наблюдая, как вторая блондинка чуть выпячивает свои и без того объемные губы.
— Вот Катя прилетела, сразу с самолета в офис. Катя! — обращается секретарша к ней, — познакомься, это Надежда, юрист наш.
Я жду продолжения, что за Катя такая к нам сразу с корабля на бал пожаловала. И Эвелина, уже заходя в лифт и нажимая на кнопку первого этажа, объясняет:
— А это Катя, девушка шефа. Он сказал ее в кафе отвести, вот и веду.
Сердце бухает вниз, я еле удерживаюсь на ногах, меня буквально окатывает ледяной водой, тысячи иголок впиваются в сердце. Становится сложно дышать, легкие отказываются проталкивать кислород, он застревает где-то в горле. Катя отрывается наконец от разглядывания себя в зеркалах и добавляет обиженным тоном:
— Я сюрприз ему хотела сделать, рванула к нему домой, а его дома нет, значит на работе, тогда и примчала сюда.
Глава 30
Я вся превращаюсь в лед, иначе никак не объяснить, как я умудряюсь спокойно стоять и улыбаться, потом выйти из лифта и выйти на улицу. Как заведенная кукла, повинуясь заложенной программе — зайти в кафе, сесть за столик, посмотреть в меню невидящим взглядом, заказать обед, дождаться, когда его принесут, но понять, что есть я не могу. Я вообще ничего не могу, даже дышать трудно. С трудом фокусирую взгляд на Эвелине и Кате за соседним столом, они так громко разговаривают, что я слышу каждое слово:
— А губы ты давно сделала? — спрашивает Сашина секретарша.
— Пару недель назад,