Читать интересную книгу Хендерсон, король дождя - Беллоу Сол

Наконец наш охранник получил из темноты сигнал и велел нам подняться и войти в дом. Там нам предложили пару низких табуреток. На нас падал довольно яркий свет от факелов, которые держали две женщины с наголо обритыми головами. Обе растягивали в улыбке мясистые губы; я немного успокоился. Но тут из глубины дома появился мужчина, и облегчение словно корова языком слизнула. Он смотрел на меня так, как будто знал о моих подвигах у арневи.

Что это у него на голове, подумал я, — парик из пеньки? Или официальный головной убор, полагающийся при его должности? Мужчина занял место на гладкой скамейке между двумя горящими факелами. Передо мной положили на пол толстый том — как оказалось, атлас. Вооружившись зажигалкой и увеличительным стеклом, я попыхтел над картой Северной Америки и наконец ткнул пальцем в Данбери, штат Коннектикут.

— Где король? — обратился я к своему спутнику. — Передай, что я хочу видеть его величество.

— Нет-нет, — заволновался Ромилайу, — нельзя. Это полиция.

Вот уж не ожидал, что в африканских горах мне учинят настоящий допрос с пристрастием, в частности о цели моего путешествия. После этого нас с Ромилайу оставили одних — без охраны, но и не позаботившись о том, чтобы нас накормить. Ни тебе мяса, ни молока, ни фруктов. Странное гостеприимство! К этому времени уже совсем стемнело, и городок погрузился в сон. Я попросил Ромилайу раздобыть щепок и сухой травы и развёл у двери огонь, чтобы сварить в котелке куриный суп с лапшой из концентратов. Подкрепившись, Ромилайу, как всегда, приступил к вечерней молитве. Ветер вырвал из костра большую огненную щепку, и я заметил лежащего у стены человека с тёмной кожей.

— Ромилайу!

Он оборвал молитву.

— В хижине кто-то есть. Кажется, он спит.

Я повернул колёсико зажигалки и высек огонь.

— Ну что, Ромилайу? Он действительно спит?

— Нет, сэр. Он мёртв.

Я и сам понял, только не хотел признаваться.

— Нам подложили труп. С какой целью?

— У-у-у! — завыл мой проводник. — У-у-у, сэр!

— Держи себя в руках, Ромилайу.

Но я и сам был вне себя от ужаса. Не то чтобы я впервые видел труп. Но какой в этом смысл? И почему в последнее время судьба то и дело подбрасывает мне мёртвые тела — начиная с безобидной старушки, которая не вынесла моей агрессии? А теперь — этот темнокожий дикарь, валяющийся среди мусора.

— Судя по отсутствию трупного окоченения, он отдал концы совсем недавно, — предположил я. — Это подстроено нарочно — не зря нас заставили так долго ждать. Ты был прав, Ромилайу, эти люди действительно — дети тьмы. Может, они так шутят? Утром мы просыпаемся, а рядом — покойник! Так вот, передай им, Ромилайу: я не намерен спать в морге.

— Кому я должен передать, сэр?

— Кому угодно! Я отдал тебе приказ, Иуда, а ты стоишь, как вкопанный! Убирайся!

Он вышел из хижины и остановился; до меня доносились его рыдания. Должно быть, он горько сожалел, что не вернулся в Бавентай.

— Ладно уж, — крикнул я. — Возвращайся, я передумал.

— Им не удастся повесить на меня убийство, — сказал я немного погодя. — Вытащим его отсюда.

Не обращая внимания на причитания Ромилайу, я пошёл на разведку. Стояла дивная бархатная ночь. Небо над головой казалось изумительной красоты гобеленом с узором в виде застывшего леса. Мне показалось, будто я слышу львиный рык, причём где-то совсем близко. Неужели они держат во дворце льва? Я беззвучно прокрался мимо спящих домов туда, где кончалась улица и начинался овраг. Потом мы вдвоём — основная тяжесть легла на мои плечи, а Ромилайу поддерживал мертвеца за ноги — перенесли туда труп и сбросили на дно.

Меня мучила совесть. Мысленно я обратился к покойнику: «Не обижайся на меня, незнакомец. Мы случайно встретились — и разошлись. Я не сделал тебе ничего плохого. Ступай своей дорогой и не держи зла».

— Идут! — прошептал Ромилайу.

Я обернулся и увидел возле нашей хижины зажжённые факелы. Кто-то искал то ли нас, то ли мертвеца. У меня мелькнула мысль о бегстве, но я прогнал её. Будь что будет! Мы остались стоять на краю оврага. Заметив нас при ярком свете луны, к нам подбежал человек с ружьём, но в его поведении не было ничего враждебного. Следователь хочет снова со мной потолковать. Ни этот, ни другие африканцы даже не заглянули в овраг. О покойнике не было сказано ни слова.

На этот раз следователя почему-то интересовали мой возраст, общее состояние здоровья, женат ли я и имею ли детей. Ромилайу, ещё не оправившись от ужаса, перевёл мои ответы; похоже, следователя они удовлетворили. Меня попросили расписаться на листе бумаги: дескать, нужно сличить подпись с той, что в паспорте. Напоследок следователь высказал странное пожелание, чтобы я разделся до пояса.

Я сбросил тенниску (она явно нуждалась в стирке), и этот человек приблизился, чтобы получше рассмотреть мой торс. Уж не предстоит ли мне опять с кем-нибудь бороться? Может, в этой части Африки вольная борьба — обычный ритуал знакомства? Или меня хотят сделать рабом? Или запечь на угольях, как пигмеи поступают с тушами слонов? Процесс приготовления блюда длится неделю.

После того, как мне позволили одеться, я попросил Ромилайу справиться насчёт королевской аудиенции. На этот раз следователь не уклонился от ответа. Его величество примет меня завтра утром и побеседует со мной на моем родном языке.

Наконец-то нам представилась возможность немного поспать. Однако вскоре закукарекали петухи, и я проснулся — чтобы увидеть через открытую дверь рдеющие облака… и кое-что ещё. Там, у двери, сидел наш давешний покойник — в позе, сильно напоминавшей мою собственную. Кто-то притащил его из оврага.

ГЛАВА 12

Я выругался про себя. Это что — психическая атака? Ну нет, они не сведут меня с ума! Теперь, когда мои отношения с трупом перестали быть тайной, я решил им больше не заниматься — посмотрим, к чему это приведёт. Оставив спящего Ромилайу тет-а-тет с покойником, я вышел на свежий воздух. В воздухе — или во мне самом — было что-то особенное. Возможно, у меня начиналось нервное возбуждение — про себя я называю его лихорадкой.

День был явно праздничный, потому что в этот утренний час отовсюду уже тянуло пивом; люди сновали взад-вперёд, не обращая на меня внимания — я счёл это добрым знаком.

Спустя какое-то время из нашей хижины вышел Ромилайу. Не нужно было быть сверхнаблюдательным, чтобы заметить, в каком он состоянии.

— Понимаю, дружище, — сказал я ему, — все понимаю, но что поделаешь? Нам остаётся только ждать. Здешний вождь, друг Итело, обещал принять меня нынче утром. С минуты на минуту можно ждать посыльного. Вот я и попробую все выяснить. Держи себя в руках, старина, вынеси из хижины наши вещички и присмотри за ними.

Послышалась барабанная дробь, и по улице, с барабанами в руках, промаршировали женщины богатырского роста и атлетического сложения — должно быть, амазонки короля Дахфу. Потом улицу заполнили большие разноцветные зонты. Под шёлковым зонтом цвета фуксии шествовал важный, дородный африканец — как потом выяснилось, дядя короля, Хорко. Один зонт был свободным, и я резонно рассудил, что он — для меня.

— Видишь, Ромилайу, разве они стали бы посылать такую роскошь человеку, которого собираются обвинить в убийстве? Интуиция подсказывает мне, что нам не о чем беспокоиться.

Дородный мужчина заулыбался и простёр ко мне руки. Одеянием ему служил кусок алой ткани, в который он был довольно туго обернут от щиколоток до подмышек. Уши ему оттягивали два крупных рубина — или граната.

Сияя улыбкой, он, как культурный человек, протянул мне руку для пожатия. Я ответил тем же и незаметно ткнул Ромилайу в бок, словно говоря: «Видишь? Что я говорил»? Но мой спутник не пожелал удовольствоваться столь ничтожным знаком расположения. Нас окружили жители деревни; все улыбались. Многие успели накачаться помбо — африканским пивом. Амазонки в чёрных кожаных жилетах — кроме этих жилетов, на них ничего не было — оттеснили зевак. Дородный мужчина представился: