После обеда снова принялись за курятник, и к вечеру помещение для птиц было готово.
Уильям загнал кур в птичник, покормил их и вернулся в дом.
- Скоро куры привыкнут к своему дому. Я думаю, мисс Каролину можно сделать начальницей птичьего двора; пусть она смотрит за курами и цыплятами, когда они появятся у нас.
- Да, пусть это будет ее обязанность, - сказал Уильям. - Она придет в восторг, узнав, что ее сделали хозяйкой курятника. Отлично провели мы сегодня день. Хорошо, если и завтрашний будет таким же счастливым. Сложим же теперь полотно, снятое с наших палаток. Как вы скажете, Риди?
- Отлично, сэр. Мы их внесем в дом и спрячем под скамьи. Там достаточно места.
Так и сделали; к тому времени, когда полотно было свернуто, а Нанни и козлята загнаны на место, солнце село. Работавшие вошли в дом. Все попросили Риди продолжать рассказ, и он начал:
"Вчера вечером я сказал, что решил бежать из школы и поступить на судно, но не объяснил, как сделал это. Я не мог незаметно выскользнуть из дому до тех пор, пока воспитанники не лягут спать. Я спал в верхнем этаже; все двери замыкались, но я знал о существовании трапа, который вел на чердак и крышу и запирался только засовом изнутри. К нему шла маленькая лесенка. Я решил бежать этим путем. Когда остальные ученики заснули, я поднялся с постели, тихо оделся и вышел из моей спальни.
Месяц светил ярко - это было удобно для меня, и я без шума и благополучно дошел до трапа. Не без труда поднял я его, так как он был тяжел для мальчика моих лет, но все же, наконец, добился своего и очутился на крыше дома. Стоя в водосточном желобе, я огляделся кругом: в гавани виднелись корабли; вдали поблескивало море, и я уже чувствовал себя свободным, совсем забыв, что мне еще предстояло спуститься на землю. Наконец, вспомнив об этом, осматриваясь и соображая, я понял, как это можно сделать, а именно, соскользнуть по широкой водосточной трубе, которая опускалась к земле. Она неплотно прилегала к кирпичной стене, так что я мог обхватить ее своими детскими руками; в то время я был легок как перышко и ловок как кошка! Перебравшись через балюстраду крыши, я - крепко накрепко обхватил трубу руками, сжал ее коленями, скользнул вниз и счастливо достигнул земли".
- Удивительно, что вы не сломали себе шеи, - прервала рассказчика миссис Сигрев.
- Конечно, - ответил он, - но в ту минуту я думая только об исполнении моего желания. Едва я опустился на цветочную грядку, которая приходилась под трубой, как пошел к чугунной входной калитке, перебрался через нее и очутился на дороге. Я был без шляпы, так как все наши фуражки висели на гвоздях в школьной комнате; но я не заботился об этом.
"Как можно скорее пошел я к порту и, придя на пристань, увидел судно с поднятым топселем; очевидно оно собиралось воспользоваться только что начавшимся отливом. Матросы кричали нараспев: "По-од-ни-май!", вытаскивая якорь. Я стоял и смотрел, решаясь кинуться за судном вплавь. В эту самую минуту я увидел спущенный с него ботик, в котором матрос двигался к берегу, очевидно, с целью отвязать причал этой шкуны. Я подбежал раньше, чем матрос успел отвязать канат, и, ничего не говоря, вскочил в ботик.
- Что тебе, малыш? - спросил моряк.
- Хочу идти в море, - задыхаясь, ответил я, - возьмите меня к себе на палубу, пожалуйста, возьмите!
- Пожалуй, - ответил он. - Я слышал, капитан говорил, что ему нужен ученик.
Он отчалил и скоро был подле шкуны; я взобрался на ее палубу.
- Кто ты? - спросил капитан.
Я и ему сказал, что хочу идти в море.
- Ты еще слишком мал.
- Нет, - ответил я.
- Неужели ты думаешь, что не побоишься карабкаться на реи?
- Я вам покажу это, - ответил я.
И как кошка поднялся по снастям до верхней реи.
Когда я спустился, капитан сказал:
- Ну, я думаю, ты со временем сделаешься хорошим матросом. Я беру тебя в Лондон, запишу в ученики. - Где твоя шапка?
- Я ее оставил дома.
- Не важность; красный колпак лучше фуражки, - сказал капитан, ушел вниз в каюту и скоро принес оттуда колпак.
Это судно, угольная шкуна, скоро ушла из порта, и еще до утренней зари я очутился в безбрежном океане, которому с этих пор предстояло сделаться моим приютом.
Когда все пришло в порядок, капитан осмотрел меня. Мне он показался грубым, резким человеком. И действительно, к вечеру первого же дня я уже почти раскаялся в сделанном мной шаге. Сидя, весь иззябший и мокрый, на свертке негодного паруса, я в первый раз подумал о матушке, о ее печали и невольно горько заплакал. Но было уже поздно. Мне часто позже казалось, м-р Сигрев, что все последующие мои затруднения и печали были наказанием за то, что я бросил ее. Ведь я был ее единственный сын, ее единственная любовь, и я разбил ее сердце. Плохо отплатил я ей, мастер Уильям, за все заботы обо мне и за доброту. Да простит меня Господь".
Старый Риди замолчал; молчали и остальные. Наконец, Уильям, сидевший рядом со своей матерью, повернулся к ней и поцеловал ее.
- Мне приятно видеть это, мастер Уильям, - сказал Риди, - я вижу, что мой рассказ не пропадает для вас даром, и считаю ваш поцелуй печатью, которая доказывает, что вы никогда не бросите ваших родителей.
Когда миссис Сигрев, в свою очередь, поцеловала старшего сына, по ее щекам скатились две слезы.
- Теперь я оборву мой рассказ, - сказал Риди, - я не могу говорить; мое сердце слишком переполнено при мысли о моем безумном и дурном поступке. М-р Сигрев, - прибавил старик, - я думаю, нам пора отойти ко сну. Вот Библия; пожалуйста, прочтите из Евангелия то место, в котором говорится: "Придите ко мне все нуждающиеся и обремененные, и я успокою вас". О, сэр, сколько утешений дает эта святая книга.
ГЛАВА XXXIII
Начало постройки сарая. - Томми в немилости. - Наперсток. - Прощение. - История Риди.
Наступило прекрасное утро. После завтрака Сигрев и Риди с Уильямом отвезли колеса на оси к черепашьему садку. Риди поймал одну из самых больших черепах острогой, которую устроил для этой цели, потом, привесив животное под ось, отвез к дому. Черепаху убили. Юнона изрезала ее мясо по указаниям старика и поставила суп вариться.
Между тем Риди, Уиль и Сигрев отправились рубить новые пальмы для постройки сарая-склада.
- Я хочу, чтобы в то же время он служил нам приютом в случае опасности, - заметил Риди, - а потому и выбрал эту чащу леса; дом отсюда недалеко, но, прорубив к нему извилистый проход, мы совершенно скроем наш сарай; проход мы сделаем возможно узким, так чтобы по нему только-только могли проехать колеса; нам также придется выкорчевать пни срубленных деревьев, не то они, пожалуй, будут привлекать внимание. Я не думаю, чтобы все это понадобилось нам. но все же лучше принять предосторожности, а лишнего труда это почти не доставит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});