моих возможностях, а там посмотрим, как оно пойдет. С этими мыслями я отложил в сторону все канцелярские принадлежности, налил чашку успокаивающего зеленого чая и уселся в любимое кресло, в котором стал придаваться уже своим собственным мыслям, касающимся непосредственно моего внутреннего состояния. Еще недавно меня мучали вопросы о личном безумии, а теперь я изучаю других безумцев, на фоне которых уже чувствую себя вполне нормальным и адекватным человеком. Возможно, это то самое, чего от меня и хотел господин Альберто, точнее то, чего требовали его магические карты.
— «Джереми, ты сам себя слышишь? Ты играешь в игру, которую начали какие-то мистические карты, ты принял их мнение, выраженное в раскладе, за чистую монету. Ты — врач, образованный человек, поверил в какую-то ерунду, шутку, фарс, который разыгрался вокруг тебя. Как же это наивно». — «Но ведь мне нравится эта игра, я чувствую, что увлечен ей, нет, даже более того, я ощущаю, как она меняет меня, делает другим. А может и не делает, может я всегда был таким». — «Но ведь это же неразумно, Джереми, согласись?» — «Ну а кто сказал, что разумность заключена в противоположности этому? Может здесь как раз и скрывается разумность, а я всего лишь перепутал сторону и все это время шел не туда, хотя и это не точно, может я вообще стою на месте или умер?» — «Нет, Джереми, ты просто спишь, а мысли твои смешались».
* * *
Утром я обнаружил, что всю ночь проспал в кресле, так и не добравшись хотя бы до дивана, видимо организационные вопросы были настолько выматывающими, что я мгновенно вырубился. Ну и что, ничего страшного, в скаутском лагере и не в таких позах спали, когда устраивали двухнедельное выживание в диких лесах — вспомнил я свою молодость, когда клевал носом на посту. Ну что же, сегодня важный день, поэтому не будем затягивать с утренними процедурами. Быстро приводим себя в порядок, завтракаем и отправляемся в «Обитель надежды», где доктор Говард Блэк организует мне встречу со своими пациентами, столь необходимую для написания моей книги.
Я молниеносно ополоснулся, погладил рубашку, приговорил завтрак и собрался в путь. Перед выходом еще раз пролистал записную книжку, чтобы не забыть ничего важного, а то я не обсудил с профессором условия взаимодействия, вдруг нам запрещено заходить в палату к пациенту с опасными предметами в руках, и тогда мою книжку отберут на входе в переговорную. Конечно, сложно назвать мой ежедневник опасным предметом, но все-таки есть регламент, распространяющийся на все и на всех, поэтому лучше подстраховаться. Ну все, поехали!
Я приехал ровно за двадцать минут до назначенного времени, так как пик основных пробок уже прошел, и город не был сильно загружен. Я всегда предпочитаю немного подстраховаться, чтобы минут пятнадцать или двадцать было в запасе, лучше приезжать пораньше и подождать, чем нестись, сломя голову, опаздывая на встречу. Ничего, посижу немного в машине или же прогуляюсь по парковке, а к назначенному времени уже буду у кабинета профессора Говарда Блэка. Немного потоптавшись вокруг машины, осмотрев парковку и фасад здания, я направился к проходной, где меня уже встречал пожилой охранник, тот, который в прошлый раз провожал меня до кабинета профессора. Второго охранника я не заметил, видимо он куда-то отлучился, поэтому пожилой охранник молча проверил мои документы, внес отметку в журнал и попросил немного подождать, сообщив, что профессор Блэк лично спустится за мной. Оказывается, этот охранник не был абсолютно немым, как я предположил изначально, все-таки он разговаривал, но просто делал это крайне редко, видимо по причине того, что был крайне флегматичным и не очень интересовался окружающими. Примерно через пять минут после того, как охранник заговорил со мной, спустился доктор Говард Блэк, который радостно поприветствовал меня широкой улыбкой и крепким рукопожатием.
— Ну вот, Джереми, настал час икс, — произнес довольный моему появлению доктор.
— В некотором роде да, можно и так сказать, — заулыбался я в ответ.
— Ну пойдем смотреть твоих кандидатов, — оживленно скомандовал он.
— Пойдёмте, посмотрим, — кивнул я.
— Так, на ком же остановился ваш выбор, Джереми? — по дороге спросил профессор.
— Я выбрал мисс Элизабет Шифер, мистера Роба Джефферсона и мистера Оливера Блэнкса.
— Весьма интересный выбор, я предполагал нечто подобное, только не ожидал, что вы выберете мистера Блэнкса, почему-то мне казалось, что выбор на нем не остановится.
— Знаете, профессор, я колебался, не мог определиться с последним претендентом, но в итоге решил, что мистер Блэнкс отлично подойдет для моих задач, поэтому стоит попробовать пообщаться и с ним.
— Ну хорошо, Джереми, тем более что это твой выбор, а не мой, поэтому тебе решать. Только учти, что при общении с каждым из пациентов необходимо придерживаться некоторых правил, не произнося вещи, касающиеся запретных тем. Понимаешь, о чем я? — профессор строго посмотрел мне в глаза.
— Естественно мистер Говард, если вы мне озвучите темы, которых не стоит касаться в общении с тем или иным пациентом, то я, конечно, обойду их, чтобы не травмировать психику своего собеседника, — заверил я доктора.
— Ну тогда отлично, что ты понимаешь это, Джереми, все же мы имеем дело с особенными людьми, чья психика не совсем устойчива.
— Профессор, даже скажу больше, я еще вчера отметил этот момент, предполагая, что мы его непременно коснемся. Если бы не вы его подняли, то я бы сам его озвучил, — с небольшой гордостью похвастался я.
— Вот как? Похоже на то, что у вас, дорогой Джереми, есть потенциал для работы в нашем учреждении, — радостно похвалил доктор.
— Ну не знаю, — я изобразил небольшое смущение.
— Так, предлагаю начать с мисс Элизабет. Как считаете? — спросил доктор.
— Да, меня такой вариант вполне устраивает, давайте начнём общение с нее, — согласился я.
— Тогда вперед, кабинет триста двенадцать, Джереми, — задал направление профессор.
Мы двинулись по лестнице на третий этаж, в место, где содержались обычные пациенты клиники. Под «обычными» подразумевалось, что это те люди, которые часто контактируют с социумом, почти не опасны и, по большей части, способны вести полноценную жизнь. Что не скажешь о пациентах с четвертого этажа, сущность которых, со слов доктора, таила в себе множество опасностей, взаимодействие с которыми явно не сулило ничего хорошего. Но это и привлекало меня — ужас, который содержали палаты четвертого этажа, неосознанно манящий к себе, вещающий о том, что именно здесь скрывается то, что я так усердно стремлюсь отыскать.
— Вот мы и пришли, Джереми, — голос доктора отвлек меня от пробудившихся мыслей.
— Отлично, профессор, — автоматически ответил я.
— Итак, Джереми, запоминайте,