— Понятно, а теперь… Дэвид, ты устал, за ночь ничего не изменится. На тумбочке в спальне снотворное, выпей таблетку. Выспись. Тебе надо набраться сил, попытайся отключиться. А о делах… не телефонный это разговор. Я все обдумаю и утром дам тебе знать. Будь умником. Целую.
На следующее утро он подкатил к отелю. Портье вежливо сообщил, что миссис Поллан Харпер отбыла с первым утренним самолетом в Европу, и подал розовый конверт. Годар сейчас же вскрыл его. Чек на предъявителя — десять тысяч долларов! И ни строчки. Захотелось порвать эту подачку в клочья… но это деньги, а его счет закрыли. Дешево откупилась проклятая баба! Открыть дверцу машины под пулями, спасти ребенка — благородный риск. А открыть дверь суда, сесть на скамью подсудимых, да еще рядом с негром… бесславно, унизительно.
Уже в машине Годар вдруг осознал: Поллан, алмазные копи, Адамс… все позади. Главное — сын. И он покатил в госпиталь.
Начальник госпиталя принял его в… вестибюле. А где он еще должен принимать отца негра? Годар стал уже привыкать к этой нелепости.
— Итак? — Начальник госпиталя явно торопился.
— Видите ли… нужно заменить мальчику… черную кровь… — мямлил Годар и вдруг спохватился: что он мелет? Врачу, который все знает, которому не нужна вся эта ересь. О деле: — Сколько я должен за фиктивное переливание крови?
— Видите ли… риск слишком велик, — поторговался врач.
— Ваши условия? — с былой властностью спросил Годар.
— Десять тысяч. Чек на предъявителя.
Так-то лучше. И, сдерживая вздох облегчения, Годар подал чек, оставленный Поллан. Врач тут же позвонил в полицию. Закончив разговор с Мейли, сухо сказал:
— Жду пациента.
Наконец-то можно забрать малыша!
Заправив машину и выгрузив из своего домашнего холодильника все припасы, Годар прихватил пару одеял для сына. План был предельно прост: сразу укатить с ребенком за границу страны, благо она в двух часах езды.
Подержав Годара в прокуренной дежурке полиции, наконец вывели Лероя. Льняные волосы коротко острижены, бледный, грязный, тень прежнего ребенка. Обхватив отца, Лерой затрясся в слезах:
— Папа… мне жарко… я голодный… меня обижают…
От сына пахло смесью дезинфекции, табака и мочи. Годар прижал к себе исхудавшее, вздрагивающее тельце. Лерой затих, шепча:
— Забери меня отсюда, не оставляй…
Годару велели расписаться в получении ребенка и предъявили счет за его содержание в полиции.
— Счет за доведение ребенка до истощения! — вспыхнул он, но тут же успокоился: какое это теперь имеет значение?
Распахнув дверцу своей бронемашины, Годар увидел на заднем сиденье метиса в полицейской форме, с автоматом.
— Что это значит?
— Охрана, чтобы не надумали сплавить мальца, — угрюмо пояснил метис и добавил: — Приказ шефа.
Пришлось ехать в госпиталь. Лероя поместили в маленькую палату, и, пока мыли и переодевали, Годар договорился с начальником госпиталя о прогулках с сыном. Тот во всем шел навстречу. Но когда Годар вернулся к сыну в палату, там сидел все тот же метис полицейский!
Утром, осматривая ребенка в присутствии отца, начальник госпиталя заявил:
— Ребенок истощен, операцию отложим на две недели. Режим и питание установит лечащий врач.
Две недели! Конечно, начальник госпиталя всего лишь отрабатывает за чек, но все же… А «благодетель» отвел Годара в сторону и, почти не разжимая тонких губ, произнес:
— Я вынужден сделать переливание, введен будет заменитель крови, мы не можем давать кровь белого негру.
Он предупредил! Две недели отсрочки стали еще значительнее.
Заменитель крови, что это? Годар позвонил знакомому врачу. Тот долго объяснял, но Годар понял одно: он хуже крови.
— А если им заменить всю кровь?
— Это на грани убийства.
Искать, искать спасения! И немедленно. Мейли способен арестовать его, ускорить операцию… все что угодно. И вдруг вспомнил: Каусон! Старик сам звал его. Он все предвидел, значит, знает, как поступать дальше.
Ночью Годар прокрался в Старый город. Осторожно постучал в знакомую дверь. Отворила та же негритянка в черном. В кабинете Каусона горел свет. Старый негр ничуть не удивился визиту. Только спросил:
— Не сумели обойти Мейли? Что ж, мы поможем, но и вы должны нам помочь.
— Я готов. Что мне надлежит?..
Каусон чуть улыбнулся высокопарности слов клиента и просто ответил:
— Мы спасем мальчика, а вы защитите Бенджамина Тайбу.
— Кто этот Тайбу?
— Врач, спасший вашего сына. Он арестован, полиция собирает улики для суда, хотя вины его, как вы знаете, нет.
Лицо Годара запылало от стыда. Ни разу, ни на миг, он не подумал о враче-негре. А Каусон говорил:
— Завтра ночью вы оставите свою бронемашину, у отеля, а сами «заболеете», вызовете врача. Возле вас всю ночь должны быть люди: бой, портье, врач… — и предупредил вопрос Годара: — За границей страны мальчика ждет миссис Поллан Харпер. Она уже дала заверенные нотариусом показания в пользу врача Тайбу, подтвердив свое согласие на переливание крови негра вашему сыну.
— О, Поллан… — Годар вспыхнул радостью.
— Спасти ваши акции она не могла: ее деньги вложены в солидные корпорации и взять их немедленно невозможно.
— А я, что же должен я?
— Вы скажете суду и прессе правду. Это просто и сложно. Потребуется смелость и стойкость. Вы должны остаться в нашей стране до окончательного решения участи врача-негра Бенджамина Тайбу. Не исключен арест, Мейли способен на все. Но миссис Поллан Харпер поднимет на вашу защиту прогрессивную прессу в Европе, и мерзкие дела Мейли получат широкую огласку.
— Я готов.
У отеля, куда он недавно перебрался из своего пустого дома, Годар поставил заправленную машину на автостоянку. Попросил у портье аспирин. К ночи его трясло. Что происходит в госпитале? Удастся ли? Не перепугают ли Лероя? А вдруг сорвется… Лучше не думать. Тогда о чем же? О враче-негре Тайбу? У него тоже, верно, семья, дети, но Годар не помнил даже его лица. Зато прекрасно помнил другое — Мейли. Неужели этот «дракон» не насытился, прибрав к рукам чужие алмазные копи? Ему еще и славу поборника расовой чистоты подавая. Топтать чужие жизни ради денег… А сам-то он, Годар, давно ли был полон тем же? Именно ради денег и явился сюда. Только себя теперь и вини.
Надо вызвать врача, спохватился он.
И вот в его номере врач, портье, бой… Суетятся, тычут термометр, меряют давление… повышено, и температура…
— Покой и сон, — говорит врач. Боя оставляют в коридоре за дверью, на случай если Годару станет плохо.
Теперь ждать утра. Или ночного звонка. Не от Каусона, тот осторожен, из полиции. И звонок раздался. Годар хотел схватить трубку — нельзя. Волен, спит. Телефон не умолкал. Вошел портье, видно, его позвал бой. Портье снял трубку, выслушал, что ему говорили, и тронул Годара за плечо: