— Оставить тебя? Сейчас надо думать об адвокате, а не о разлуке. Вызвать адвоката из Европы не удастся, шеф полиции наверняка перекрыл все пути связи.
— Поллан! Меня они затравят, но твое имя я обязан сохранить незапятнанным.
Она сплела длинные пальцы, прикрыла заблестевшие слезами глаза. Годар обнял ее:
— Ничего, дорогая, я постараюсь постоять за сына и за нас с тобой.
Как только машина с Поллан скрылась, Годар позвонил в контору адвоката Дэнби, единственную в городке.
— Читал, читал, возмутительное дело, — загудел в трубке бас Дэнби. — А малышу действительно влили кровь негра?
Дэнби был консультантом Годара по юридическим делам и никогда не подводил, требуя только правды, дабы не ошибиться в совете. И он умел держать язык за зубами. Поэтому Годар сказал:
— Да.
Дэнби молчал, видимо обдумывая ситуацию. Годар поторопил:
— Посоветуйте что-нибудь, дружище.
— Посоветовать ровным счетом нечего.
— Как?!
— Ваш сын негр, а моя контора не ведет дел цветных клиентов.
— Дэнби, я же заплачу втройне!
— Репутация моей конторы безупречна. Если я возьму ваше дело, от меня откачнется половина клиентов. Береженого бог бережет, Годар. Адресуйтесь к Каусону, Старый город, его собственный дом. — И Дэнби положил трубку.
Проклятие! Смазать бы по толстой невозмутимой роже этого Дэнби! Впрочем… Адвокат прав, ради чего ему рисковать половиной своих доходов? Все же дал адрес какого-то Каусона. Кто это? Ни разу не слыхал о таком. Но податься больше не к кому, а дело не терпит. И Годар отправился в Старый город, пешком, бронемашина здесь заметное явление, а теперь надо быть подальше от глаз и ушей шефа полиции.
Среди негритянских лачуг маленький домик, оплетенный зеленью. Дверь отворила старая негритянка в черном, молча провела в полутемную от закрытых жалюзи комнату. После ослепительного солнца здесь Годар смог различить только силуэт сидящего в кресле человека. Хрипловатый старческий голос спросил:
— Ваше имя?
— Дэвид Годар.
— А-а… Раз вы пришли ко мне, значит, на этот раз хозяева «Новостей» не солгали. Вам нужно добиться разрешения на замену сыну крови негра, на кровь белого человека.
— Заменить кровь? Заменить кровь! — оторопел Годар.
— Я не сказал — заменить, — возразил Каусон. — Если негритянский врач переливает кровь пациенту, да еще белому, то это отличная кровь. Нужно добиться разрешения на замену крови, вырвать ребенка у полиции и… понимаете? Ну, увезти. Никакие другие меры не помогут. Вам грозит судебный процесс, а ребенку отправка в резервацию. — Он вздохнул: — Вся политика пришлых властей — чистейший грабеж. Но и выбить прибыль у своего белого сподвижника тоже неплохо… Будьте готовы к трате денег, сенсациям в печати, суду и, увы, разорению.
Годар казался себе пойманным в клетку для показа улюлюкающей толпе… Каусон больше не собирался говорить.
— Сколько я вам должен за консультацию?
— За такие советы надо не платить, а штрафовать… все у нас поставлено с ног на голову, — проворчал Каусон. — Желаю успеха. Если будет нужда, я всегда дома.
Старая негритянка отворила дверь, и Каусон оказался в полосе света. Это был чернолицый седой человек. Негр.
Годар сунул старухе деньги и направился в полицию.
Выслушав Годара, шеф полиции сказал почти шепотом:
— Разумное решение.
У Годара шевельнулась догадка, что шеф сам был не прочь дать именно такой совет. Мейли развил свою мысль:
— В противном случае мы были бы вынуждены привлечь вас к суду, как сообщника негритянского врача… Разрешение вам дадим, но переливание крови надо сделать в государственном стационаре, частный врач может слукавить, деньги соблазнительны.
Годар молчал. Каусон-то оказался прав. Теперь — вызволить сына из полиции.
— Где мальчик? — почти мягко спросил он.
— Пока у нас. Но мы можем отправить его в лагерь для цветных, если вы настаиваете.
Это уже откровенное издевательство, Годар закричал:
— Ребенку не место в полиции! Согласен на любой залог.
— Все же думаю, что черным у нас ему быть лучше, чем черно-белым в лагере, — медленно сказал Мейли.
— Не понял…
— Охрана в лагере его будет считать черным, а заключенные белым…
Преодолевая нервный спазм, Годар выдавил:
— Оставьте здесь.
— Как только договоритесь с медиками, пусть они мне позвонят. Честь имею.
Честь… с этим полудохлым капитаном не поспоришь, в его тощих руках неограниченная власть. Годар вышел из полиции, как пьяный. Не заходя в свой опустевший дом, Годар вывел из гаража бронемашину и помчался к единственному здесь государственному лечебному учреждению, к госпиталю.
Их городок имел нежилой вид. Однообразные серые дома, в которых люди переживали время надежд, свершения желаний или краха — все скоротечное и связано с алмазными копями.
Госпиталь находился на окраине, рядом с крошечным парком. Поднимаясь по лестнице, Годар горько усмехнулся: восхождение на Голгофу — полиция, адвокаты, врачи… Что дальше? «Начальника госпиталя сегодня нет, приезжайте утром». Годар не помнил, кто из служащих госпиталя ему это сказал, но отлично понял, что начальнику госпиталя нужно все выяснить у шефа полиции, тогда он и будет «решать» свой медицинский вопрос.
Дома ждал Адамс. Доклад управляющего был убийствен. Акции упали в цене до минимума, банк закрыл счет, служащие в смятении.
— Акции скупает Сидней Мейли, — сказал Адамс.
— Шеф полиции?! Заниматься бизнесом полицейским чинам не запрещается… Значит, шеф старался для себя! — А он-то предлагал Мейли «покрыть расходы» по этому мерзкому делу! Осел несчастный…
— А как же вы, Адамс?
— Меня… оставляют на прежнем месте.
— Управляющим у нового владельца акций? У… Мейли? Что ж, вы ему известны. Держитесь, старина.
Адамс ушел, так и не взглянув в глаза Годару. А что старику делать? Кому и где он еще нужен? А семью надо содержать…
Годар просматривал свежие газеты, оставленные Адамсом. Из паршивых местных «Новостей» его имя перекочевало в большую прессу страны. «Белый негр», «Надругательство над сыном», «Сообщница преступников»… это же о Поллан, и ее не пощадили. Поллан, только она поможет и спасет, перехватив у Мейли акции алмазных копей.
Ехать ночью к «сообщнице» — подливать масла в огонь, и он позвонил.
— Спаси мои акции, Поллан, скупи, иначе Мейли задушит меня!
— Шеф полиции… Сколько нужно денег?
— Не так уж и много, я прикину…
— А для Лероя?
— Думаю, в пределах десяти тысяч…
— Понятно, а теперь… Дэвид, ты устал, за ночь ничего не изменится. На тумбочке в спальне снотворное, выпей таблетку. Выспись. Тебе надо набраться сил, попытайся отключиться. А о делах… не телефонный это разговор. Я все обдумаю и утром дам тебе знать. Будь умником. Целую.