— … быстрее, их тут тр…
… с размаху впечатать ступню в ее живот.
Кира отлетает, как и отлетает куда-то в сторону телефон.
Жесть, думает она. Даже не в состоянии сразу приподняться. На несколько метров нога ее отфуболила.
Все-таки перебарывает еще непонятный дискомфорт в теле и привстает на одном локте. Ударивший ее молодчик возвращается к групповому избиению.
Суки, бормочет Кира про себя, я вам уродам устрою.
Телефона в зоне видимости нет, да и зачем он ей уже. Зная ее фирменную удачу, Карелин ее не расслышал или занят вообще сильно.
Но это подкидывает ей идею.
Громко разговаривая по вымышленному телефону об очередной помощи, она заманивает того же нападающего к себе. Идиот, конечно же, не готов получить со всей дури трубой, хоть и пластмассовой, между ног.
Пока тот сгибается, она дорывается до спины другого — самого тщедушного на вид. Вскакивает на него с удивительной легкостью, и ударяет кулаком по лбу и носу, но удивительная легкость оборачивается тем, что они вдвоем попросту заваливаются назад.
В основном, на несчастную спину Киры.
Хорошо, что поле заросло бурьяном и падать на мягкое — терпимо.
Окровавленному Тимуру удается подняться и выхватить нож из рук последнего молодчика. Безжалостным рассечением предплечья он пугает нападающего и тот попросту убегает.
Очухавшийся «белый» тянет Киру за волосы и даже почти заезжает ей по лицу, но в целом промазывает. Тимур бросается на него, а на Тимура бросается второй из оставшихся.
Они забывают про девушку, потому что опять лупят лежачего с ноги, и Кира со всхлипом разглядывает месиво на месте лица Тимура. Теперь она ползает и рыскает в поисках телефона, потому что плевать! Она должна вызвать скорую!
— Сейчас же уходи, — шепелявя и проглатывая звуки, медленно проговаривает Тимур, — уходи…
Все-таки Тимур другого пошиба и другого уровня, потому что ему удается даже с лежачего состояния подрезать еще одного из молодчиков.
Подрезанный кричит «белому», что надо уходить, но тот будто не слышит. Оглядываясь на ползущую девушку, подрезанный тоже сбегает.
— Тебе, тыквенный, сказали поздороваться, — как заведенный повторяет «белый», пинок за пинком для лежачего, — тебе ведь сказали поздороваться и ответить на вопрос.
Кира добирается до куска трубы и теперь ползет обратно, так и не найдя смартфон.
Она не знает что делать, кроме как все-таки подняться на ноги и что-нибудь сделать.
Несчастный Тимур предпринимает попытки подрезать ногу нападающего, но тот выбивает нож из слабых рук избитого.
Кира понимает, что это ее единственный шанс и бросается к лезвию, что не остается без внимания «белого».
Они оба хватаются за оружие, но, на удивление, молодчик больше не бьет ее, а просто забирает нож и пятится назад. Через несколько шагов он разворачивается и убегает.
Она не знает с какой стороны прикоснуться к Тимуру или как обхватить его. На коленях Кира все-таки приглаживает мокрые от крови волосы и сдерживает всхлипы. Тот что-то бормочет и, кажется, больше не узнает девушку.
На плохо гнущихся ногах Кира бредет к посадке, чтобы выйти на земельный участок с другой стороны и посмотреть не приехал ли все-таки кто-то.
Машины съезжаются, как только она выныривает из гущи, но скорая уже, видимо, стоит некоторое время. Кира проходит дальше по направлению к образовавшемуся столпотворению, чтобы ее точно заметили.
Крикнуть что-нибудь сил нет.
Они ее замечают, и оравой направляются в сторону посадки. Мощный силуэт Карелина различить издалека проще всего.
Она не дожидается пока они вплотную приблизятся, а разворачивается и ныряет обратно в проход меж ветвей — так, чтобы все видели куда надо идти.
Карелин настигает Киру со скоростью вспышки: вот нога переступает последний корешок на выходе из посадки, а вот он разворачивает ее с такой силой, что под впечатлением от пережитого она вскрикивает.
— Повреждения? — ощупывает Брус девушку взглядом с ног до головы, и обратно, и бесцеремонно поворачивает лицо в пятерне. — Говори!
На крике он встряхивает ее, словно приводя в чувство. Но Киру не надо приводить в чувство, даже шок не мешает сносно мыслить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она просто не знает, что конкретно ответить ему, разозленному и хладнокровному одновременно.
— Со мной все в абсолютном порядке, — проговаривает она. — Это Тимуру…
Карелин теперь сжимает ее лицо обеими ладонями, так цепко и жестко, — и смотрит, не мигая, — что Кира предпринимает попытку отцепить хоть один его палец от собственной щеки.
— Рома, что с тобой? — еле передвигает она языком.
Несколько мужчин проходит мимо них, и Брус отмирает, разворачивая Киру за локоть довольно грубо.
— Серый, — приказывает он безэмоциональным голосом, — ее в клинику сейчас же и чтобы ни на секунду не спускал с нее глаз. Ты понял?
Он передает ее Серому как вещь с поручением, и Кира тотчас намеревается вырваться. Но он настолько непреклонен, что даже не смотрит в сторону ее сопротивлений, и от обиды и растерянности она уже не противится куда более деликатной хватке Серого.
— Рома! — хрипло зовет она, хотя расстояние между ними увеличивается с каждым шагом, так как подчиненный ответственно выполняет поручение Главного. — Рома! — ее голос обрывается высокой нотой, и Кира сама никогда не слышала от себя подобной интонации.
Но коварство ослепляющей боли перекрывает стыд.
Он даже не оборачивается.
Ни разу.
В оцепенении, с которым Кире тяжело что-то сравнивать в своем прошлом, она следует по инерции за Серым и натыкается взглядом на Валика. Тот тут же сворачивает в их сторону и заговаривает с девушкой будто они старые хорошие друзья, и в данный момент — это так и ощущается.
— Кира, ты в порядке? Не тронули тебя?
Мотает головой она дольше, чем на это принято тратить время. Шагая рядом с подельником и девушкой, Валик поправляет воротник ее платья — тот оказывается в крови Тимура.
— Я не хочу в клинику, — зачем-то Кира говорит ему, хотя это бесполезно и бессмысленно и глупо. Карие глаза рассматривают растрепанную девушку участливо.
— Да они быстро от тебя отстанут, если все нормуль. Они ленивые там все, как на курорте.
Кто-то окликает его, видимо, пора разворачиваться и теперь уже идти обратно. Все трое подошли к границе выхода из земельного участка, и Серый так хватку ее локтя и не ослабил. И Кире не нравится это, но она молчит.
— Валик, не говорите Пете. Пожалуйста, сделайте так, чтобы Петя не узнал.
Ему хочется пообещать, но он явно не может.
— Если смогу. Не расстраивайся, Кира, все обошлось, — кивает Валик серьезно и шагает обратно.
Обошлось.
Ничегошеньки не обошлось.
Серый загружает ее в скорую, но машина почему-то не двигается и они чего-то ждут несколько минут. Уже в дороге фельдшер излишне бодро интересуется самочувствием пострадавшей. Накрапывает успокоительное, даже не спросив девушку разрешения.
Кира отказывается пить. Серый поднимает голову и отрывается от телефона, но благоразумно молчит.
Фельдшер меняет тактику, расспрашивая о произошедшем и в короткие ответы Киры внимательно вслушивается и Серый. По реакциям светловолосого бандита возникает догадка. Либо молодчики — совсем не левые, незнакомые персонажи, либо бандиту очевидно, что они могли хотеть.
— Но вас не ударили? Подозреваете какие-то повреждения? — расспрашивает врач.
Кира вроде отрицательно поводит головой. При таком раскладе и повороте событий, рассказывать при надзирателе про удар в живот не хочется. Тем более, боль пока не накатывает полноценными волнами. Может быть, шок не прошел еще.
— У меня есть, можно сказать, повреждение, — уклончиво начинает она.
Нужно придумать повреждение, чтобы потом можно было «обнаружить» что ничего серьезного нет. Чтобы дали выпить обезболивающее, а про живот пока помалкивать.
Фельдшер выжидающе слушает, но Кире будто когнитивную функцию фантазировать отрубил кто-то на корню. Кто, кто. Ясное дело, кто отрубил.