Потом ее железно придерживаться, доказательства для самых противоположных мнений находятся.
Смеркалось, но разглядеть очертания предметов пока еще возможно. Комната просторная. Основательный письменный стол, небольшой столик грецкого ореха, изящно инкрустированный, – для игр в шахматы и послеобеденного чтения. Распорядок дня в семье соблюдался тщательно.
У стены стоял черный кожаный диван. Подозрительно новый.
– Наверное, недавно привезли? – спросила я машинально.
– Света, его специально изготовили, как и всю остальную мебель в комнате. Не оптовый продукт, штучный. Если бы ты видела, в какое плачевное состояние пришла подлинная мебель, ты бы не удивлялась. В кино реальность воссоздают, я сам немного поспособствовал однажды. И в музее конструируют, но дают посетителю полную иллюзию, что он в самом настоящем Доме Свободы. Мало ли, пыль вытерли, обновили. В Екатеринбурге Царю было плохо – вот там и дом Ипатьевский снесли, никаких экскурсий по местам трагедии, зачем людей волновать? А здесь Царю было хорошо. Ну, допустим, это правда. Есть фотографии с дровами бесконечные, он перед балконом маршировал – благо забор поставили. А суть в том, что он к движению привык. Мы вот рассказываем, что Царская Семья по городу свободно гуляла. А не было такого. Только внутри двора. Вот он и маршировал – сложен атлетически, вымуштрованный солдат, спортсмен и акробат, он не хотел превратиться в развалину, на спасение при жизни надеялся. Не о спасении на небесах грезил, а о вполне реальных людях мечтал, что придут и спасут Царя-батюшку. Никто не пришел.
Один Гермоген его пытался спасти, за что и поплатился. Триста всадников, истово ожидаемые Царицей, так и не пожаловали. Она ведь почему в кресле передвигалась? От обездвиженности ноги стали отказывать. Проблемы с желудком непередаваемые, боли. Ни прогулок, ни любимой яхты «Штандарт». И Цесаревич Алексей невыразимо страдал, ему тоже движение необходимо, он однажды в знак протеста стал по перилам вниз съезжать прямо на улицу. Подвижный мальчик. Съезжал, пока не ушибся сильно, и снова слег. Сказки рассказывать будут разные, а правда груба: все, что после отречения последовало, – трагедия и катастрофа, от первого до последнего дня.
– Бабушка мне рассказывала, что дочки царские бритые приехали, после тифа. Нигде не могу подтверждений найти, их только с длинными косами по плечам изображают.
– Опять-таки интерпретации. Снимков множество. Любой берут, подписывают – великие княжны во время ссылки в Тобольске, – и есть иллюстрация в книге. Нечистоплотность авторская. Да какие они авторы? Та же камарилья, что ославила Царицу немецкой шпионкой, а Царя низвергла до карикатурных характеристик: слабоумен, безволен. Слабоумие тогда Россией овладело, и не в последний раз, к сожалению, – аристократы и интеллигенты подыгрывали авторам жестокого сценария развала страны. Только ослабь поводья – и лошади понесли. Да он и не ослабил, нет. Николай II, при всех его недостатках, был человеком твердой воли и крепкого разума. В момент отречения – да, устал. Смертельная усталость, закончившаяся гибелью империи. И сам монарх убиенный, и семья его уж сколько лет – герои трагедии, достойной шекспировского пера, ты права была. Нет, куда круче сюжет.
– Ну, вот ты и согласился: вполне шекспировские страсти. Я все жду, когда закончится поток документальных расследований, художественных романов и напишут великую трагедию погубленной любви. Одно правда – Царь Николай беззаветно любил Царицу Александру, супругу свою венчанную, и пятерых детей.
– А Россию – любил? Ладно, пьеса еще не написана, а мы отвлеклись. Бритоголовые царевны. Верно. Они ведь сюда после жесточайшей кори приехали. Тогда то ли лекарства с ртутью были, то ли из предосторожности, – но остригли их полностью. Есть фотографии – пять прелестных головок, все пятеро – обриты наголо. Бабушка твоя верно говорила.
– Мало она говорила, но ни слова лжи. (Внизу: из семейного архива автора. Единственное сохранившееся фото Елизаветы Алексеевны Васильевой-Гребениковой)
Бегемот уселся на черный диван, только лицо белело, поневоле вспомнилось про черную кошку, которую трудно найти в темной комнате. Время к ночи, но свет еще пробивается в окна, силуэты различимы. Силуэтный, но вполне осязаемый Володя коснулся моей ноги, закованной в джинсы, – прошу садиться, место рядом есть! Да я и не против, устала смертельно, такой длинный день, но за ногу-то зачем? Я потеряла равновесие и рухнула на Володю со всего размаху. Тут же попыталась вскочить – извини за неловкость, ах, какая неловкость! От моего Кота Бегемота я никак не ожидала действий решительного соблазнителя, но он настойчиво меня удерживал, колено уже на внутренней стороне бедра, ого! Захват прямо-таки профессиональный. И губами тянется к шее, я чувствую сбивчивое дыхание, ничего себе посидели на эксклюзивно изготовленном диване Императора!
Ладонью со всего размаху, не успев осознать свои действия, я вмазала ему по физиономии: идиот! – задела очки, они звонко упали на пол, он нагнулся за ними вниз, а я вскочила, как ошпаренная. Нет, очки не разбились, сейчас стеклами называют особый вид синтетического сплава, изделие в результате куда надежней.
Уморительно смешно и нелепо!.. «Хочешь, я покажу тебе дом изнутри?»
Романтик краеведения, в тюремном замке он ночевал прямо в карцере, в не открытом еще доме-музее Романовых тоже, а сейчас вознамерился переночевать не один. Я-то тут при чем? Лицо его мне нравилось, Кот Бегемот стильный, забавный, вовсе не глуп.
Но я очень обижаюсь, когда действия подобного рода происходят без моего на то согласия. «Я прочитал в ваших глазах, что желания наши обоюдны». Он вполне мог бы такое сказать. В книге читает весь день, потом в чьих-то глазах страницу за страницей переворачивает, связь с реальностью двести лет назад потерял, какая самонадеянность! И почему я вечно привлекаю к себе подобные ситуации?
Опрометью вылетела из Корниловского дома и понеслась по улице, направление к лестнице я помнила.
– Света, Света, ты зря, ты неправильно меня поняла! Подожди, ты заблудишься! Ты же дорогу не найдешь! – слышалось позади, но ему двери нужно запереть, там два, да, два замка навешано, зато уверен теперь, что я никому об этом никогда не расскажу, предупреждал ведь: у нас тайное посещение исторического объекта, закрытого для посторонних.
– Я найду дорогу, Володя! Я просто очень спешу, мне пора! – кричала я ему в ответ заполошным голосом Золушки, сверкающая карета которой вот-вот превратится в тыкву.
По ступенькам я не взбежала, взнеслась. И ветер дул мне в спину, помогая и направляя. Подгора, надгорная часть, мимо кремлевских стен я летела в гостиницу. Когда-то я соревнования выигрывала безо всяких тренировок, бегаю быстро, это помогает выпутываться из самых неожиданных ситуаций, я и в лифте продолжала бег, поднимаясь на свой этаж. И