— И надпись мигает. Которая выглядит как третье предложение, — Бонни присела на корточки рядом с диском. — Вот эта, — произнесла она и дотронулась до пульсирующих букв пальцем.
Из диска вдруг вылетела волна зеленого света, на миг озарившая всю комнату, а потом диск пришел в движение. Он крутанулся на своих тонких ножках и замер, но уже развернувшись к тем, кто сейчас стоял перед ним. Сплетение линий в его центре засияло ярче, и из этого сияния соткалась маленькая фигурка — девушка, высотой чуть больше раскрытой ладони.
И одновременно в головах у всех зазвучал голос.
— Команда номер один сформирована. Требуется представление. Назовите должности и представьтесь. Команда номер один сформирована. Требуется представление. Назовите должности…
Все недоуменно переглядывались.
— Вы это слышите? — напряженным голосом спросил Фадан. Все закивали. — В голове?
— В голове, — подтвердил Аквист. — Фадан, что делать?
— Не знаю я!
— Команда номер один сформирована. Требуется представление…
Бакли почесал карандашом переносицу, а потом наудачу произнес:
— Бакли Рут. Врач.
— Принято. Врач, — отозвался голос. — Получите тренировочный браслет.
Из диска, сбоку, выдвинулась тоненькая трубочка. Бакли подставил руку, и трубочка упала ему на ладонь.
— Что ты делаешь?! — звенящим шепотом произнес Фадан. — А если это опасно?
— Ну, это точно не опасней покатушек в нелегальные клубешники, пьяных лечить, — отмахнулся Бакли. — Смотри-ка, тепленькая… А как её открыть? — спросил он у диска.
— Активация браслета возможна только при наличии ответов остальных членов команды.
— Эй, команда, — позвал Бакли. — Не молчите, что ли. Бонни, может, ты?
— Ну… Бонни Бирд, секретарь, — несмело произнесла девушка.
— Принято. Секретарь, координатор, — поправил голос. — Получите тренировочный браслет.
Фадан, видимо, решил, что тянуть смысла нет, и тоже отважился:
— Фадан Киго, историк.
— Принято. Историк, ученый, руководитель группы, — тоже внес свою корректировку голос. — Получите тренировочный браслет.
— Парни, давайте теперь вы, — поторопил Бакли.
— А я не знаю, что говорить, — пожал плечами Аквист. — Фадан, как наша должность вообще может называться?
Фадан задумался.
— Подай-принеси-пошел-вон наша должность называется, — проворчал Шини. — Шини Рой. Пойди-найди.
— Принято, — неожиданно отозвался голос. — Мобильный агент. Получите тренировочный браслет.
У Аквиста глаза полезли на лоб.
— Чего? — спросил он жалобно.
— Ну, сам видишь, — Шини разглядывал трубочку, лежащую у него на ладони. — Давай, друг, только тебя ждём.
— Ох. Аквист Атум, пойди-найди.
— Принято. Мобильный агент. Получите тренировочный браслет.
…Браслеты, которые выпали из одновременно открывшихся трубочек, напоминали тонкие золотистые ниточки, и были совершенно невесомыми. Бонни нацепила свой на запястье и огорченно вздохнула — браслетик можно было рассмотреть, только очень сильно приглядевшись. Остальные последовали её примеру, и как только браслеты оказались у всех на руках, свечение диска тут же погасло, а лапки стали складываться, и вскоре перед ними на полу лежал черный каменный диск и палка со шпеньком.
— Да уж… — протянул Фадан. — Интересно. И что это всё значило?
* * *
— Не понимаю, — рассуждал вслух Фадан часом позже. — Вообще не понимаю, что произошло. И что с этим всем дальше делать?
— А трубочки растаяли, — вставила Бонни. — Жалко как… только я подумала, что из них можно сделать ручки, если как-то вставить стержни, и на тебе.
— Хозяйственная ты какая, — похвалил Бакли. Шини зыркнул на него, но Бакли не обратил на это никакого внимания.
— Так. Фадан, у нас на самом деле масса вопросов, и теперь, уж прости, но твоя очередь объяснять, — Аквист встал. — Голова у тебя болит?
— Я уже забыл про то, что она у меня болела, — проворчал Фадан. — Ну, давай твои вопросы.
— Вопрос первый. Кто именно на тебя напал? Ты их знаешь?
— Первый раз в жизни видел, Триединым клянусь! Они открыли запертую дверь, вошли и стали требовать диск. Я испугался, сказал, что диска тут нет. Они сказали, чтобы я не врал, и что они знают — диск тут. Потом… — он осекся. — Потом женщина и гермо начали обыскивать дом, а этот блондинистый стал меня бить. Бил минут пять, наверное. И спрашивал, куда я диск засунул. Потом понял, что диска нет, и, кажется, кинул меня в стену. Дальше я ничего не помню, — Фадан опустил голову. — Только потом, когда ночью уже в кровати проснулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ладно, — кивнул Аквист. — Давай дальше. Второй вопрос: куда ты нас тащишь?
— Ты не понял еще? — Фадан прищурился. — По Красному Пути.
— Поверил Вайши?
— Нет, не поверил. Точнее, не Вайши. Просто вспомнил кое-что…
— Легенду о семи путях? — вдруг спросила Бонни. — Ой, такая замечательная притча! Я её очень люблю читать, когда читаю белое кому-то новенькому. Вы же знаете, да, мальчики?
Все мальчики, кроме Бакли, дружно кивнули. А Бакли спросил:
— Чего это такое за притча?
— Ну как же! — всплеснула руками Бонни. — Там юноша гермо пришел к жрице и жрецу, и потом ходил искать судьбу и любовь по семи дорогам разного цвета. На каждой он встречает… ну, кого-то встречает. Птицу, рыбу, зверя, человека, ветер, воду, огонь, землю… и со всеми говорит, не видели ли они его любовь.
— И что? — не понял Бакли.
— А то, что любовью и судьбой его оказываются эти самые жрица и жрец, глупый, — засмеялась Бонни. — Он вернулся, просветленный и чистый, и они поженились, и…
— Понятно, — строго прервал её Фадан. — Молодец, девочка. А теперь вы, охламоны. Подробнее.
— Легенда, предположительно появившаяся шесть с половиной тысяч лет назад, восходит к раннему творчеству народа Ошрама-конши, — заученно начал Аквист. — Символизирует разложение белого света посредством призмы на семь цветов, по одной из версий. Или семь земных путей, по второй. Является родовой легендой рода Ошрам, ныне не существующего в прямом колене. Только, Фадан, я чего-то не пойму, с какого бока тут мы, и этот вот Красный путь…
— Поясняю для идиотов. Если принимать эту легенду как красивую сказку, то ни при чем. Но если на секунду представить себе, что эта легенда может нести в себе указание на существование неких физических объектов… — Фадан примолк. — Понимаете?
— Не очень, — признался Шини.
— Идиот! А если эти дороги были не придуманные, а настоящие? — Фадан повернулся к нему. — Может быть, тот юноша, гермо Ош, и вправду ходил по каким-то цветным дорогам? Может такое быть?
— Не может, — возразил Аквист. — Потому что их в природе нет.
— А что тогда такое — Красный путь? Может быть, были и другие? Еще шесть? Были, но не сохранились?
— Фадан, так красного пути-то никакого нету, — напомнил Шини.
— Есть! — торжествующе заявил Фадан. — Есть, и Вайши это очень изящно доказал. Эти выработки красного камня — остатки древнейшей дороги, которая шла через весь континент, до самого севера. До океана, если точнее.
— А чего за земные пути такие? — шепотом спросил Бакли у Аквиста.
— Философия. Чего выберешь для себя, как будешь жить. Добротой, смелостью, разумом, любовью, силой, красотой, страстью, — пояснил Аквист.
— Не отвлекаться, — приказал Фадан. — Так вот. Я думаю, что этот самый Красный путь был сделан из какого-то особо прочного материала. Остальные, видимо, просто от времени развалились. А этот слегка уцелел.
— Фадан, а, Фадан, — позвал Шини. — Скажи, а зачем? Зачем нам по нему тащиться? По-моему, для заказчика и так более чем достаточно…
— Для заказчика? — переспросил Фадан странным голосом. — Нет, Шини. Я вообще не уверен, что мы еще раз свяжемся с этим заказчиком.
— Почему? — опешил Шини.
— Потому что я хочу, чтобы мы прошли этот пусть сами. Да и диск нам кое-что доказал. Мы…
— Мы — что? — не поняла Бонни.
— Мы ему подходим. Он ведь назвал нас командой. Ребята, у нас не будет другого такого шанса в жизни, — Фадан вдруг прижал руки к груди, и все с удивлением поняли, что он сейчас, ни много, ни мало, просит их — словно просит о чуде. — Ну, давайте! Смелее! Ведь никогда больше…