Читать интересную книгу Синдром удава - Борис Витман

Но все это случилось позже, а сейчас в поезде, по пути в Вену, я проснулся от легкого прикосновения пальцев, поглаживающих мои волосы. Не сразу сообразил, что сижу едва не уткнувшись в колени девушки. В купе мы были одни. Семейная пара, очевидно, вышла раньше. Я поднял голову и извинился за непреднамеренную вольность, объяснив ее усталостью.

— Mir scheint, Sie haben eine Stiirmische Nacht verbracht und ich vollte Sie nicht storen[10], — сказала девушка и сложила ладошки, шутливо изображая монашеское смирение. Это развеселило нас обоих и всю оставшуюся дорогу мы проболтали. Я узнал, что Гертруда ехала домой в Пёльтен, небольшой австрийский город западнее Вены. Путь поезда пролегал вдоль берега Рейна. Затем, словно устав повторять извилины реки, экспресс повернул на юго-восток в Баварию. Он то нырял в тоннели, то преодолевал ущелья на головокружительной высоте по ажурным, не похожим один на другой, почти сказочным виадукам.

Говорят, путешествие по железной дороге отвлекает и успокаивает. Это действительно так. Несколько часов пути позволили освободиться от постоянного ощущения скрытой опасности. Оно не покидало меня с того дня, когда я оказался в тылу врага. На фронте противник перед тобой. Здесь, на чужой земле, кто враг, кто друг сразу не распознаешь и неизвестно, откуда и от кого ждать удара. Даже ночь не приносила покоя. Снились преследования, погони, перестрелки. Иногда, отбиваясь во сне, наносил кому-то удары, и просыпался от боли в ушибленных пальцах. Еще долго после войны повторялись эти сны.

С Гертрудой мы расстались ночью, когда поезд сделал последнюю остановку перед Веной, в Пёльтене. Девушка оставила свой адрес и пригласила навестить ее, как только представится такая возможность. В дальнейшем пришлось воспользоваться этим любезным приглашением, и она оказала немалую помощь австрийскому движению Сопротивления.

Экспресс приближался к конечной точке пути, к столице Австрии Вене. Теперь в купе я был один, мысли вновь и вновь возвращались к войне.

Еще за год до ее начала между двумя моими товарищами-однополчанами и мной произошел разговор, запомнившийся на всю жизнь. Несмотря на только что заключенный с Германией договор, мы, все трое, сошлись на том, что в ближайшем будущем нам с Гитлером все равно воевать придется (да это в армии и не очень-то скрывалось). Размышляя вслух, каждый из нас попытался предопределить свою судьбу в предстоящей войне. Миша Дадонов сказал, что, вероятно, погибнет, Анатолий Харчев — что вернется невредимым, а я — что буду ранен, но вернусь живым. Невероятно, но эти предсказания в точности сбылись! Через год началась война. Миша, предсказавший себе гибель, умер в результате тяжелого ранения еще в начале войны. Я был трижды ранен и контужен, не раз оказывался на грани гибели и необъяснимо, как остался жив. А Анатолий, участвовавший во многих боях, вернулся без единой царапины...

Да, мы знали, что война будет, и все годы готовились к ней — а почему же она застала нас неподготовленными и мы понесли такие огромные потери?

Вспомнились предвоенные годы. Бравые лозунги и песни: «Наш паровоз вперед лети. В коммуне остановка. Иного нет у нас пути, в руках в нас винтовка!» Вот и приехали, только не к коммуне, а к войне!..

То ли путь выбрали не тот, то ли «стрелочник» стрелку не туда перевел.

Не зря Станиславский говорил: «Если в начале спектакля на стене висит ружье, то в конце оно обязательно должно выстрелить». Сразу после заключения с нами договора Гитлер разгромил Польшу. За 42 дня поглотил Францию, с ее 110 боеспособными дивизиями и неприступной линией Мажино. Так же быстро он расправился и с другими западноевропейскими государствами.

Мы тоже не зевали: забрали часть Польши, отобрали у Румынии Бессарабию и Северную Буковину (в этих двух кампаниях мне довелось участвовать), сунулись к финнам (правда, получили по морде), присоединили Прибалтийские государства — Литву, Латвию и Эстонию... Да и от азиатских соседей нам кое-что перепало.

У Гитлера на очереди была Англия — главная цель его притязаний, как он сам неоднократно заявлял. А на самом деле — даже не Британские острова, а богатейшие английские колонии.

Захват Великобритании — главной виновницы несправедливого, как считал Гитлер, передела мира, давал Германии возможность почти даром получить огромные колониальные земли в Африке и Азии, принадлежащие Англии, с несметными природными богатствами и дешевой рабсилой. Такая перспектива была куда более заманчивой и доступной, чем покорение заснеженных российских просторов, с непонятным и плохо управляемым народом. Не случайно поэтому Гитлер вложил значительную часть государственного бюджета не в производство вездеходов и танков повышенной проходимости, а в создание самого мощного в мире подводного флота, способного заблокировать британский флот и установить господство на всем водном пространстве. И эго, как известно, в определенной степени, ему удалось.

В те дни в нашей печати сообщалось, что Гитлер сосредоточил все свои вооруженные силы на побережье пролива Ла-Манш, для вторжения.

Был создан и запущен в серийное производство огромный планер небывалой грузоподъемности для высадки десантных войск. Собран многочисленный десантный флот, вплоть до частных катеров, моторных лодок и самоходных барж. Газеты приводили высказывания авторитетных генералов, считавших, что Англия из-за малочисленности сухопутных войск у себя на островах не в состоянии противиться вторжению. Ее основная сила — флот, заблокирован немецкими подводными лодками. В воздухе полное господство «люфтваффе». Лондон и другие города непрерывно бомбили. Захват Англии, по их мнению, вопрос нескольких дней...

Я все время спрашивал себя, что заставило Гитлера отказаться от вторжения, когда столько было сделано для его успешного осуществления? Что вынудило его так резко повернуть на Восток? (Бомбили Англию, а войной пошли на нас...)

Вспомнилось, как уже в ноябре 1940 года, когда все германские армии были перебазированы на Запад для вторжения в Англию, к границе, в район Львова, начали прибывать наши бронетанковые и мотострелковые дивизии. Это не могло остаться незамеченным для германской разведки. Именно тогда, а точнее, 18 декабря 1940 года, директивой № 21 Гитлер задействовал план «Барбаросса», разработанный ранее на случай военных действий против СССР (подобные планы имелись и у нас... и не только в отношении Германии...) Видимо, это было сделано для того, чтобы у Сталина не возникло искушения нанести Германии удар в спину со стороны оголенной границы. '

Нас, вместе с кавалерийской дивизией, переместили из-под Львова на границу с Румынией, в Бессарабию где уже было полно наших войск. Незадолго до Первомайского праздника 1941 года наша и соседние части были приведены в полную боевую готовность. Подвезли боевые снаряды, указали азимут, расстояние до целей, расположенных на чужой территории. Спали тут же в окопах, возле орудий, готовые в любой момент по приказу открыть огонь. Даже 1 Мая было приказано от орудий не отходить. В такой же боевой готовности находились и соседние части. Недалеко от нас проложили железнодорожную ветку. По ней непрерывно прибывали все новые и новые воинские части и снаряжение.

В один из этих дней на позицию принесли свежие газеты с заявлением ТАСС. В нем говорилось, что слухи о концентрации советских войск на германо-советской границе являются злым вымыслом, рассчитанным на то, чтобы поссорить Советский Союз с его другом Германией.

Естественно, такое заявление вызвало у нас в дивизионе недоумение. Во время политинформации, на вопрос: «Как связать опровержение с действительностью?» — политрук, как сейчас помню, дословно, ответил: «Все эти заявления и пакты пишутся для цивильных, но мы-то должны понимать, что нас сюда послали не к теще на блины. Мы знаем, кто наш враг, и с честью выполним любую поставленную партией перед нами задачу».

Однако вскоре боевую готовность неожиданно отменили. Последовал приказ, по которому вся техника приводилась в небоеспособное состояние. Командный состав — в отпуск, остальным — в летние лагеря на учения. Мы окончательно перестали что-либо понимать в этой странной и страшной военно-политической игре.

Наш летний лагерь разместился недалеко он румынской границы рядом с Аккерманским заливом. По соседству оказались танкисты и летчики. Самолеты и танки стояли разобранными, как и наши пушечные тягачи «Коммунары».

Основой боевой подготовки сделались строевые занятия. Слова нового наркома Обороны, маршала Тимошенко: «Каждый солдат должен владеть строевым шагом так же, как он владеет ложкой» — стали основным лозунгом армейской подготовки. С утра до вечера, до отупения, войска отрабатывали строевой парадный шаг. Даже в баню шли строевым шагом, окутанные облаком пыли. Из бани шли тоже строевым. Тех, кто протестовал против бессмысленной шагистики, отправляли в штрафные рабочие батальоны, созданные по приказу наркома. В них не разрешалось ходить простым шагом, только строевым или бегом.