а предлагать самой жизни всякий раз свой выбор. Ты свободен, если дух твой тверд, как скала, если ум твой не скован чужими мыслями, если вера твоя искренна, если любовь твоя бескорыстна и, если воля твоя непреклонна. Свобода есть праздник души. Ничем не замутненная воля к искренности, вере и любви.
Юноша снял со своей шеи круглый камень, наполовину черный, а наполовину белый, висевший на красном кожаном шнурке, и надел его на шею Элохима.
– Не снимай этот камень ни днем, ни ночью, если не хочешь стать уязвимым, как простые смертные.
– Талисман неуязвимости?
– Да, но не бессмертия. Ты проявил неимоверную твердость духа перед Азаз-Элом. Теперь никто и ничто не в силах задержать исполнение Великого Тайного Предсказания.
– Но я даже не знаю, о чем Оно.
– Тебе и не надо знать. Ты и есть Предсказание. Его живое воплощение.
– Трудно понять.
– Непреложная предопределенность и чистая свобода исполнения Великого Тайного Предсказания одновременно присутствуют в тебе. Отныне Сам Эл Элйон живет и действует в тебе.
– Стало быть, я свободен от всех представлений о добре и зле, от всех человеческих предрассудков.
– Тебе дозволено все. Имя твое – Элохим. Только не забудь, что силы у тебя человеческие. И знай своих врагов. Азаз-Эл тебе не враг. Силы слишком не равные. Врагов у тебя там, в Иерусалиме, предостаточно. Но самый сильный и лютый из них – Ирод. Будь готов к встрече с ним.
20
– Сосо, ты хоть понимаешь, что требуешь? Убить собственную мать и сестру!
– А ты как, хоть понимаешь, что означает вставлять свой **** в собственную дочь. Слишком дорогое удовольствие. За него, дорогой абба, надо платить по самой высокой цене.
Ирод не нашел что ответить. Спорить дальше с Соломпсио было бессмысленно. К тому же царь был не в силах переспорить ее, одну из лучших учениц Г.П. Он приподнялся на кровати, взял дочь за плечи и привлек к себе. Но она ловко ускользнула из его рук.
– Нет, дорогой абба! Сначала выполни мое условие. Докажи, что я тебе дороже всех.
– Мне ничего не надо доказывать. И коню понятно, что дороже тебя никого нет. Но ты ставишь немыслимое условие. Сосо, дай обнять тебя хоть разочек. Умоляю!
– Нет, абба, даже не пол раза. Ты же не хотел бы обнимать неподвижное бревно.
– Нет, не хотел бы, – согласился царь и вдруг прикусил губу. – А, понял! Ты, наверно, как твоя мать. Бревно в постели.
– Откуда знаешь, какая я? Ты что, был со мной в постели? Говорила же тебе, никогда не сравнивай меня с ней. Ясно тебе!?
– Ясно, Сосо! Ясно! Только не злись! Но как ты красива, когда злишься!
– Еще раз запомни. Я похожа на нее только внешне. Во всем остальном я совершенно другая. И в постели тоже!
– Ты что уже была с кем-то в постели? – тревожно спросил Ирод.
– Нет, дорогой абба, не была, – поспешно ответила Соломпсио, – заранее знаю. Достаточно взрослая, чтобы знать, от кого унаследовала неуемную страсть.
Царь понял намек и успокоился. Был приятно польщен. Подозрение моментально улетучилось. В нем болезненная подозрительность как-то уживалась с детской наивностью. Он верил словам, но не доверял людям. Доверял только матери и сестре, хотя их словам как раз-то не верил. Наивная вера в слова обычно могла на время рассеять его подозрения. Потом, правда, подозрения возвращались и занимали свое доминирующее место в его жизни.
И теперь он сразу поверил словам Соломпсио. Хотя она и ловко солгала, как только поняла, что невзначай выдала себя.
Странно! Но кажется, в этом мире не только страсти, но и события личной жизни иногда передаются по наследству через кровь.
Сорок лет назад, когда Ироду было тринадцать, как-то он увидел свою сестру, Соломею (Salome) обнаженной. Он вошел в шатер в тот момент, когда она мылась. Она была на год старше. Он впервые в жизни видел нагое девичье тело, недавно приобретшее обворожительную женственность. Струи воды очерчивали упругую округлость ее груди и налитых силой бедер. Ее мокрое смуглое тело переливалось бронзовым блеском.
Соломея была единственной сестрой четырех братьев. Но Ирод был ей ближе всех. Фаса-Эл был намного старше, а Иосиф и Ферорас намного младше.
Ирод и Соломея вместе росли в идумейской пустыне. Лицом она была его копией. Словно уродливую голову Ирода посадили на красивое девичье тело. Антипатр, их отец, ее так и называл «Ирод с девичьим телом».
На следующий день они вдвоем, как обычно, весело резвились. Бегали вокруг шатра. Ловили друг друга. В какой-то момент Ирод поймал ее за шатром и свалил на горячий песок. Он быстро забрался на нее и прижал ее всем телом к плотному песку. Для него словно открылся новый неведомый мир. Он никак не ожидал, что то, что было обворожительным для глаз, могло оказаться столь волнующе приятным на ощупь.
Своей тяжестью он вдавил ее в песок. В песке ее тело казалось еще более упругим. Он провел руками по ее бедрам, на ощупь осязал ее ****** и ****** *****. Она же ловко скрестила ноги за его спиной. Впервые в жизни он испытал настоящее мужское возбуждение. ** ***** об нее ****** ее ********* одежды, ощущал под *** ****** *** ** *****. Не ********* и **** **** в *****.
Вечером отец уехал, взяв с собой Фаса-Эла и оставив Соломею, Ирода, маленького Иосифа, Ферораса и мать на попечение Иосифа, своего брата. Ночью мать и Соломея спали рядом. А Ирод, маленький Иосиф и Ферорас лежали с другой стороны матери. Их дядя, будущий муж Соломеи ночевал в соседнем шатре.
Ироду не спалось, лежал с открытыми глазами. Он догадывался, что сестре тоже не спится. Мать вскоре захрапела. Он бесшумно подкрался к Соломее.
– Моро, я знала, что ты придешь, – быстро и горячо прошептала она ему на ухо.
Она приподняла край покрывала. В темноте он едва различил ее голые ноги. Она лежала, заблаговременно закатав длинную ночную рубашку до пояса. Он забрался ** ***. Она развела ноги и, как тогда за шатром, скрестила их за его спиной. Затем, схватив одной рукой *** ****, ********* его во что-то невероятно ******. Он ******, как **** ***** в ******* ****** ***** и ******. Он не знал, что делать дальше. Она тоже. Он чувствовал, как его **** ********, ********* кровью. Не мог двигаться ни вперед, ни назад. И вдруг, Соломея чуть ********** ** ***** и тут же сильно прижала его к себе. Словно ушла опора под ним, и он провалился в глубокий