рыбок: — Я слышал, многие думают, что моя техника никуда не годится. Ха-ха. Пожалуйста, позвольте услышать ваши предложения.
Сюэ Мэн: — Я слышал, все думают, что я недостаточно мужественен[90.9]. Ха-ха. Пожалуйста, позвольте услышать ваши предложения.
Ши Мэй: — Я слышал, все думают, что я черный лотос. Ха-ха. Пожалуйста, позвольте услышать ваши предложения.
Е Ванси: — Я слышал, что все думают, что я девушка. Ха-ха. Пожалуйста, позвольте услышать ваши предложения.
Мэй Ханьсюэ: — Я слышал, что многие ждут, когда я уже выйду на сцену. Ха-ха, пожалуйста, позвольте услышать ваши предложения.
Мясной пирожок: — Братец Мэй, никто не думает о тебе. Ха-ха. Пожалуйста, не бейте меня!
Глава 91. Учитель этого достопочтенного божественно гениален
Посреди главного зала, заложив руки за спину, стоял мужчина, одетый в легкие белоснежные одежды. Лицо излучало достоинство и сдержанность, но чуть приподнятые прямые брови и слегка опущенные ресницы придавали всему его облику презрительно-высокомерный вид.
Ли Усинь не ожидал, что именно этот человек окажется старейшиной Юйхэном. Он тут же побледнел от испуга и забормотал:
— Чу... Чу...
Чу Ваньнин спокойно ответил:
— Господин Ли, столько лет, столько зим...
— Почему вы здесь?.. — на этот раз Ли Усинь замолчал надолго. Его лицо от мыслительного процесса сморщилось, как старая восковая свеча. — После того как вы покинули Духовную школу Жуфэн, о вас не было никаких вестей. Говорили даже, что вы отправились странствовать по всему миру. Кто бы мог подумать, что такой светлый жемчуг, как вы, будет впустую растрачивать свой талант, пребывая в подобном темном месте[91.1]!
Чу Ваньнин холодно усмехнулся:
— Спасибо, что, считая меня жемчужиной, снизошли до того, чтобы посмотреть под ноги.
На какое-то время Ли Усинь лишился дара речи.
— Ладно, хватит праздной болтовни, давайте поговорим о деле, — продолжил Чу Ваньнин, когда молчание затянулось. — Слышал, вы полагаете, что этот недостойный практиковал темные искусства и убил пятьсот жителей города Цайде. В этом деянии я не повинен, но раз уж глава Усадьбы Битань проделал такой длинный путь, готов допустить, что вышло какое-то недоразумение. К сожалению, у меня остались важные дела, поэтому я не смогу лично сопровождать вас в Цитадель Тяньинь, но если у главы Ли есть вопросы, пожалуйста, задайте их здесь и сейчас.
Ему незачем было стоять.
Взмахнув рукавами, он сел на свое место. В Зале Даньсинь для каждого старейшины было оборудовано свое сидячее место. То, что принадлежало Чу Ваньнину, находилось слева от Сюэ Чжэнъюна. Оно было покрыто тонкой бамбуковой циновкой и наполовину скрыто бамбуковой ширмой. По сравнению с украшенным колокольчиками и свежими цветами сиденьем старейшины Луцуня, кресло Чу Ваньнина казалось слишком простым.
Хотя Чу Ваньнин все эти годы не скрывал своего имени, он предпочитал держаться в тени, поэтому младшие ученики школы Усадьбы Битань, может, и слышали о нем от старших, но не догадывались, насколько силен этот человек. Другое дело Ли Усинь. Если ты не новичок в мире боевых искусств, разве можно не знать славного имени Бессмертного Бэйдоу Юйхэна?
Сжав в кулаки спрятанные в рукава пальцы, он покосился на молодого господина Чана.
Если бы не десять тысяч монет серебром от семьи Чан, разве взялся бы школа Усадьбы Битань за такую трудную работу? Он-то думал, что старейшина Юйхэн с Пика Сышэн — всего лишь простой совершенствующийся без рода и племени. Кто бы мог подумать, что это окажется наконец явивший себя миру Чу Ваньнин!
Если бы он знал об этом, то не взялся бы за это мутное дельце ни за какие деньги. А теперь глава Ли чувствовал себя так, словно оседлал тигра: спрыгивать поздно, но и ехать дальше опасно.
Лицо Ли Усиня не изменилось, но в сердце он рыдал и заламывал руки.
Один из его учеников, который не мог понять всех тонкостей ситуации, подумал, что этот старейшина Юйхэн ведет себя грубо и вызывающе, поставив его деликатного учителя в неловкое положение, поэтому решил взять на себя инициативу и спросил:
— Старейшина Чу, вы раньше бывали в городе Цайде с миссией по усмирению демонов?
Чу Ваньнин посмотрел на него из-под полуприкрытых век:
— Да.
— Значит, вы встречали и злобную призрачную невесту, ставшую проклятием для этого города?
— Ты говоришь о Ло Сяньсянь?
— Я... — юноша растерялся. Он знал только, что злой дух в Цайде был призраком невесты, но не знал ответа на вопрос Чу Ваньнина, поэтому стыдливо покраснел и гневно выпалил. — Просто девушка-призрак! Какая разница? Она очень молода — лет пятнадцать-шестнадцать. Сколько в этом городе может быть молодых невест, затаивших посмертную обиду?
Чу Ваньнин снова холодно усмехнулся:
— В Цайде принято праздновать призрачные свадьбы. Там не меньше нескольких сотен призрачных невест. Поэтому я и спрашиваю, о какой из них идет речь?
— Ты...
— Не «ты», а «вы»! Младший ученик, почему ты не соблюдаешь правила приличия? — сделав выговор юному выскочке, Ли Усинь надел на лицо самую дружелюбную маску и повернулся к Чу Ваньнину. — Старейшина Чу, мой ученик впервые покинул свою духовную школу и пока не до конца понимает тонкости этикета. Прошу простить его. Он и впрямь говорил о невесте по имени Ло Сяньсянь.
Чу Ваньнин слегка нахмурился:
— Мстительный дух Ло Сяньсянь обезумел?
— Да, — Ли Усинь тяжело вздохнул. — Эта женщина-призрак потеряла разум, уничтожила семью Чэнь, а потом вырвалась в город и убила всех, кого смогла найти. Когда отправленные мной ученики прибыли в Цайде, там почти не осталось живых людей.
— Как все так вышло?.. — пробормотал Чу Ваньнин.
— Я узнал, что старейшина Юйхэн с Пика Сышэн занимался этим делом. Все это происшествие выглядело странно, поэтому я решил найти вас. Также в городе были найдены две вещи. Надеюсь старейшина Чу посмотрит и скажет, имеют ли они к вам отношение, — с этими словами он вытащил из рукава кусок желтого шелка, измазанный засохшей кровью, и протянул его Чу Ваньнину.
Неожиданно Сюэ Мэн встал между ними и мрачно сказал:
— Дайте это мне!
— Это...
— Мой учитель очень чистоплотный человек и не любит брать вещи из чужих рук!
Сюэ Мэн преувеличивал. Чу Ваньнин действительно не любил прикосновений, но не был настолько одержим чистотой. Однако ему никогда не нравился Ли Усинь, поэтому он позволил Сюэ Мэну показать свой дурной нрав и промолчал. Просто