к своей чёрной «Волге», а мы двинулись к станции метро, пропуская огромную толпу: давки и очередей отец терпеть не мог и старательно выжидал их максимального сокращения.
Вернувшись домой, мы долго беседовали о цирке, о его новейших задачах, перспективах, возможностях. Разговор невольно перешёл и на «дуровскую рукопись». Я стал отца уговаривать вернуться к приостановленной работе: ведь теперь нет прежней постоянной служебной нагрузки в аппарате Правления Союза писателей РСФСР, нет всех этих поездок, совещаний, коллегий и т. д. Нет и того потока драматургического самотёка, который всегда его захлёстывал. «Ну, нет, тут ты не прав! Есть! Они, молодые драматурги, теперь на мой домашний адрес всё шлют, и я им отвечаю по-прежнему!» Я не мог скрыть своего изумления: «Бесплатно? До сих пор? В таком количестве?» Отец рассердился и решительно отрубил: «Не могу же я людей бросить, если мне они творчески доверяют!»
Тогда я стал уговаривать отца найти тот или иной сюжетный и композиционный «ход» для продолжения работы. «Знаешь, – говорю, – давай сделай так, как будто это и история о том, как создавалась эта книга, как писатель пришёл к цирковой теме!..»
Так постепенно шаг за шагом он стал восстанавливать прежний замысел, обогащать его новым материалом, а материал он знал превосходно! Впоследствии, приступив как ответственный секретарь комиссии по его литературному наследию к заветной папке с «дуровской рукописью», я ужаснулся тем, что так мало знаю о цирке! И мне пришлось по ходу дела навёрстывать упущенное. Мои знакомые библиотекари удивлялись, когда я, оставляя в стороне свои излюбленные разделы «Поэзия», «Кино», «Литературоведение», устремлялся к новому для себя разделу «Цирк», как правило, очень маленькому, случайному по подбору книг и почти не систематизированному. И, конечно же, устные консультации – прежде всего, с Натальей Юрьевной Дуровой. Немало интересного мне поведал на гастролях в город на Неве и Юрий Юрьевич Дуров. Недаром для меня так важен подзаголовок к отцовской повести – «ЖИВЫЕ страницы», не академические, не казённые, а именно писательские.
А от работы над отцовской повестью (здесь и сличение вариантов, и перепроверка материала, и перенос черновых записей в магистральный текст чистовика, и т. д.) я и пришёл к выводу о том, что замысел разрастается до книги, до сборника, маленькой антологии лучших произведений о цирке и цирковых артистах.
Вы, конечно, заметили, что произведения о Дуровых и самих Дуровых – основа книги «Цирк зажигает огни», её костяк, её главная опора. И это не только дань искренней симпатии моей кчленам этой славной и по-своему уникальной династии – это и объективный вывод изо всего мною прочтённого и изученного. Да, в цирке династийность встречается часто, да, она каждый раз проявляется по-своему, очень неожиданно и причудливо, но дуровское древо – самое раскидистое и самое могучее. И что самое для меня главное – далеко выходит ветвями своими за собственно цирковую сферу, смело вторгаясь в область других искусств, наук и деяний на общественной ниве.
Какие-то писательские имена были для меня в самом начале моей собирательской, составительской работы безусловными. Так, я не представлял себе сборника без чеховской «Каштанки», «Гуттаперчивого мальчика» Д. В. Григоровича, рассказов А. И. Куприна «Белый пудель», «Слон», «В цирке», а вот о других его цирковых рассказах и очерках и тем более о сравнительно ранней пьесе «Клоун» я не знал. Ну, что ж, это вполне объяснимо – специально жизнь и творчество Куприна я не изучал и вообще как исследователь специализировался в области кино и поэзии, отчасти критики и публицистики, а мера известности и популярности у разных рассказов Куприна о цирке тоже разная. Только свод полных собраний сочинений наших классиков помог мне отыскать нужное и порою очень неожиданное.
Разумеется, я не стал «открывать велосипед» и поначалу воспользовался библиографическим указателем в конце энциклопедического словаря «Цирк». Этот список меня и вдохновил, и разочаровал одновременно. Почему? Да всё дело в том, что библиографы зачастую увлекались какими-то чисто внешними признаками, по которым они относились произведение прозы или поэзии к «цирковым». Есть в названии слово «клоун», значит – «эврика!» – давай этот рассказ в список, а рассказ-то о клоуне-игрушке! Или же цирк – просто место действия, не более того, или же фон, или же символ, особенно в творчестве А. Грина. Вот именно поэтому его рассказы в нашем сборнике не представлены вовсе. Я уже не говорю о проблеме объёма – толстая повесть или тем более роман на предмет включения в состав сборника даже не рассматривались. Очень осторожничал я и с пьесами, брал только маленькие сценки, хотя вроде бы «представление в четырех действиях» «Тот, кто получает пощёчины» Л. Андреева – о цирке, но реального цирка в нём очень немного – его очертания размыты, и герои достаточно условны, даже клоун Тот и укротительница львов Зинаида. Меня больше всего вот что увлекло. Оказывается, уже в 1916 году акционерное общество «А. Дранков» выпустило на экраны фильм по пьесе Л. Андреева. В роли Тота снимался замечательный артист, довоенный приятель моего отца Илларион Певцов, а в роли укротительницы Зинаиды… мать Юрия Владимировича Дурова Наталья Владимировна!
Вообще, куда ни обратишь свой взор, изучая тему «Цирк и литература», обязательно встретишь имена Дуровых. Уже почти завершив составление этого сборника, я просто так, для души, как говорится, читал книгу Юрия Никулина «Почти серьёзно…» и вот на что не мог не обратить внимание: первым цирковым артистом, который ему, ещё мальчишке запомнился, был В. Л. Дуров; В. Г. Дурову он сдавал переходной экзамен в цирковой студии в Москве; на одном из снимков, украшающих книгу, уже известный клоун Юрий Никулин запечатлен с Ю. В. Дуровым на арене – видно, они в одной программе выступали, и было это выступление в жизни Юрия Владимировича в числе последних… А в однотомнике Н. Ю. Дуровой «Избранное» есть фотография книги Никулина с такой дарственной надписью: «ДОРОГОЙ НАТАШЕ ДУРОВОЙ С ЛЮБОВЬЮ И ДРУЖБОЙ ОДНОВРЕМЕННО! Клоун-писатель Юрий Никулин. 22/ХП-80».
Вообще, мне бы очень хотелось обратить внимание читателей нашего сборника на то, что почти все авторы его при жизни встречались, были знакомы друг с другом лично, с творчеством друг друга (в различной степени и объёме, конечно), порою дружили друг с другом, творчески друг другу помогали, вдохновляли друг друга на создание и новых номеров, и новых книг. И мне очень радостно, что теперь они снова вместе, на страницах, а можно сказать и так – на манеже нашего сборника, где проходит парад-алле лучших произведений о цирке!
Конечно, далеко не всё смогло в эту книгу войти, кое-что осталось