воплощающиеся из вакуума практически. Жалко, что мы там так и не побывали. А вот почему?
– Нелепость! Если есть техника, то где невежество? Тут тоже есть Храмы Надмирного Светка, дома яств, и даже театры есть, а на Ирис не было развлекательных заведений вообще. Почему, как думаешь? Хотя Храмы там были. Тот же Храм Ночной Звезды. Я всё пытаюсь понять, погиб ли тот маг из Храма Ночной Звезды или то был мой сон?
– Какой маг? – Валерий замер, вдруг поняв, что он мало того, что проболтался про Ирис, а что Ландыш отлично всё помнила! Как же могло такое быть?
– Тот, кто был сыном Кука. Значит, и твоим братом.
– Ты помнишь про Ирис? – спросил он тихо, – ты же никогда там не была…
– А ты разве был? – ответила она безразличным голосом. – Но раз уж зашёл такой разговор, то знай. Радослав не просто так приходил в мои сны. Он снял ту блокировку, которую нахлобучил на мою память Кук. И я думаю вот что. Всё дело в моём кристалле. В нём. Как только я надела его на свою руку перед сном, всё и ожило. Не знаю, зачем я так поступила, но теперь я отлично понимаю, зачем так поступил Кук. Он боялся, что я умру от горя утраты. Но я бы выжила. Все выживают после утрат. А Виталина, глупая малышка, и натолкнула меня на мысль о том, что Кук мне врёт. Она же не умела лгать, в отличие от всех вас. Но пусть Вика думает, что я не помню, что я и есть родная мать Виталины. Я тоже хочу немного погримасничать перед ними. Ты меня не выдашь?
– Нет, ни за что! – согласился ошеломлённый Валерий. – Если только сами догадаются. Ты очень добрая, Ландыш. Случись такое со мною, я бы не простил даже отца.
Они вышли наружу. Панели автоматически закрылись за ними, и казалось, что сзади нет ничего, кроме обкрошенных скал. Ландыш взяла у Валерия рюкзак, вытащила игрушки для дочери, обёрнутые в шуршащую и душистую бумагу, положили их в свой рюкзак, который она с собою не брала. Он был частью её костюма десантницы, и был бы слишком непривычен для глаз местных жителей. А у Валерия рюкзак был замаскирован под стиль тех вещей, что и были у трольцев. Там он хранил связь и прочее, необходимое для экстренной ситуации, случись она.
Вернувшись в родное обиталище, спрятанное не только наличными горными структурами, но и защитным полем, они были встречены радостными Алёшкой и Виталиной. Девочка ласково потёрлась о комбинезон Ландыш. Ландыш погладила девочку под подбородком как котёнка. Потом достала подарки для дочери. Виталина развернула бумагу и без всякого воодушевления стала рассматривать странные штучки.
– Мама, – спросила она, вертя одну из кукол в руках, – где же у неё ножки? – На фигурке было платье колоколом, и подразумевалось, что ноги спрятаны под одеянием. Торчали только золотые туфельки. – У неё лапы из золота, как у заколдованной уточки. И ручки не гнутся. Она звенит? – Девочка потрясла куколку. – Нет. А похожа на мальчика-колокольчика. Папа рассказывал, что у них были платьица как у девочек. Она ненастоящая, мама, – Виталина брезгливо бросила фигурку на землю. Одна из хрупких ручек, ударившись о камень, надломилась. Ландыш с сожалением смотрела на поломанную вещицу, столь дорогую для старой странной Ифисы, которая так жаждала её заполучить. Подошла Вика и подняла безделушку.
– Ничего, – сказала Вика, – я её восстановлю. Это пустячная поломка. Красивая какая! – восхитилась она, рассматривая статуэтку. – Работа такая тонкая, не побоюсь сказать, ювелирная. Даже зубки заметны, и ротик такой славный, и глазки как живые. И пальчики, ну есть настоящие! Даже с ноготками. А кружева-то на юбочке того и гляди сомнутся! Что за местный Левша её делал? Ясно, что это ручная работа. Никакой автомат так не сделает. Можно, Виталина, мама Викуся оставит её себе для радости? – спросила Вика у Виталины.
– Если тебе хочется поиграть, то бери, – великодушно согласилась дочка двух матерей. Ландыш решила оставить другую безделушку – девочку с птицей себе. Если Виталине такие игрушки не интересны, то ей они будут как память о Рамине, когда они покинут Паралею.
Когда мы покинем Паралею? Для чего мы тут?
В рабочем отсеке Кука было прохладно и пустынно. Сам Кук сидел за компьютером, вычисляя то, что ему и было необходимо. Он упорно вычислял те точки в горах, где мог с высокой вероятностью не только прятаться, но и обитать, выживать столько времени в полном одиночестве Разумов. Но за то время, что они тут торчали, горы были исследованы едва ли не на ощупь и под и над, а Разумов так и не был обнаружен. Если, конечно, он тут, и если вообще жив.
– Исследовать подземные тоннели не нашего производства невозможно. Их тут столько, и они такой протяжённости, что уходят под дно океана. А если он живёт на островах Архипелага? А если он мимикрировал полностью под местных и живёт себе в одном из их городов или селений? Задача не решаемая, честно скажем. Тут и жизни более молодого, чем я, не хватит для поисков.
– А зачем нам Разумов? Чего мы его ищем? Он же старый, да и адаптировался давно под местные условия. Пусть себе живёт тут, – отозвалась Ландыш, искренне безразличная к судьбе неизвестного Разумова. Кук обернулся на неё, удивившись тому, что это она, а не Владимир, как он думал.
– У меня задание такое. Ответственное, – ответил он. – Земляне своих не бросают в беде. А чего бы иначе мы сюда направились?
– Радослава ты же бросил в беде, – сказала она, – и Андрея оставил на съедение своей Ирис.
– Какого Радослава? Был же разговор, что человека с таким именем не было никогда. И кого я оставил на съедение? Это что-то новенькое, – Кук уставился на неё как кот из зарослей на неосторожную мышь. – С чего ты взяла, что я их бросил? Это был их личный выбор. Слово человека космической чести. Я не лгу.
– Никогда?
– Практически.
– Весьма неопределённый ответ. Я вот зачем, Артём. Мы с Валерием встретили в одном селении старую женщину. Она сразу узнала в нас землян. Из чего я сделала вывод, она с ними прежде встречалась. Давно. Но и это не всё. Она знала жену Радослава. То есть Венда. Ту самую Нэю. Она, бабка та, сразу, как увидела мой перстень, так в лице изменилась. А лицо у неё, Артём, такое страшное, старое потому что. Тут у старых людей очень уж жуткие лица.