— Не возражаю, сэр.
— Прекрасно. Давайте пройдёмся по ним ещё раз.
Они долго сидели за столом, обсуждая пункт за пунктом и редактируя текст.
— Надеюсь, теперь Ваш план можно предложить Пасфилду, — произнёс Шакборо и, потянувшись, откинулся на спинку стула.
— Я уже говорил Вам, что очень хотел бы переговорить с арабской делегацией. Меня поставили в известность о её отъезде в Эрец-Исраэль через несколько дней. Там на членов делегации, склонных к умеренности и компромиссу, окажут сильное давление, и они будут вынуждены согласиться с мнением радикалов. Да и Ченселлор тоже может повлиять на них. Он не сторонник таких серьёзных проектов и может присоединить свой голос к капелле противников инициативы. Я Вас прошу как-нибудь их задержать.
— Надо подумать. Поговорю с сотрудниками, которые с ними имеют дело.
— Буду Вам благодарен, сэр.
— Давайте, Пинхас, выпьем за удачу крепкого индийского чаю.
К удовлетворению Рутенберга, Пасфильд и Рамсей Макдональд отнеслись к его предложениям благосклонно. Они просили Шакборо сообщить ему, что не возражают, чтобы он вступил в переговоры с арабской делегацией. Но только по своей собственной инициативе.
По требованию министра колоний в его кабинете состоялось обсуждение плана восьми пунктов. На этом заседании были приняты три решения. Последнее из них весьма насторожило Рутенберга. Первое решение означало поддержку этого предложения, второе предписывало передать его на рассмотрение премьер-министра. А третье сводилось к тому, чтобы подготовить две телеграммы на имя Верховного комиссара и послать их в Иерусалим, только после разрешения Макдональда. Рутенберг, когда ему сообщили об этом, сразу понял, что право решения фактически передано в руки Верховного комиссара.
И всё же заинтересованность Пасфилда внушала надежду. Он с нетерпением ждал время, когда с его предложением ознакомится премьер-министр.
Несколько дней в Париже
Руководство Сохнута знало о его переговорах в министерстве колоний, но пока ничего не знало о самом плане. У членов руководства это вызывало определённое недовольство. Однажды Рутенберг появился на заседании Сохнута, когда с обвинением выступал Шломо Капланский. Без лишних слов о сути его плана и, не отвергая факт проведения бесед, он сообщил, что они с лордом Редингом приглашены на встречу 29 мая. Он надеется, что в ходе неё Рамсей Макдональд известит о принятии правительством его предложений.
Он отправился на несколько дней в Париж с намерением посвятить Эдмона де Ротшильда в детали своего предложения. Ему было важно его мнение, и он надеялся, что Ротшильд предотвратит его острую критику в исполкоме Сионистской организации. Барон Ротшильд ждал его в своём особняке. В нём Рутенберг бывал не раз. Барон всегда принимал его радушно. В кабинете на столике для угощений и сегодня стояли блюда с салатом, жареной с луком и перцем телятиной и рисом. Над ними возвышалась бутылка сухого красного вина.
— Давайте вначале перекусим, Пинхас, — сказал Ротшильд и широким жестом указал на заставленный едой столик.
— С удовольствием, барон. Я так торопился, что не позволил себе сегодня терять время в кафе.
Они перекусили, обмениваясь репликами о погоде в Лондоне и Париже. Потом лицо Ротшильда стало серьёзным, и он гостя попросил поделиться своим планом, ради разговора о котором тот пересёк Ла-Манш. Рутенберг старался говорить лаконично. Барон не любил излишних подробностей. Четвёртый и шестой пункты заинтересовали его особенно.
— Мне понравилась Ваша идея поселить феллахов по другую сторону Иордана. Это означает освобождение больших площадей в Эрец-Исраэль для еврейских поселенцев. Ссуда в миллион лир стерлинг для правительства эмира не представляется мне такой уж дорогой ценой. Я готов вложить в это деньги. Вы также сказали о создании фонда кредитования, позволяющего феллахам погашать свои долги. Разумное предложение. В целом, я полностью поддерживаю Ваш план. Но этим должна заниматься крупная компания. Не так ли?
— Совершенно верно, барон. В то время, когда Вейцман и его приятели восторженно говорили о создании расширенного Еврейского агентства, я пытался убедить всех, что
еврейский народ нуждается сегодня больше всего не в ещё одном политическом органе, а в экономической корпорации. Она сконцентрирует в своих руках всю деятельность в Эрец-Исраэль, войдёт в контакт с властями, и естественным путём найдёт выход из всех проблем, у которых сегодня нет решения.
— То есть Вы предлагаете достигать целей репатриации и абсорбции экономическими методами? — спросил Ротшильд, на самом деле уже всё понявший.
— Именно. Большое преимущество такой корпорации в тайных переговорах. Это свойство экономических организаций. Партийное соперничество в политическом органе не даст возможность обеспечить сохранение тайн в вопросах, которые лучше замалчивать.
— У Еврейского агентства слишком много сфер деятельности. А здесь только купля-продажа и финансирование, — заявил барон.
— Сионистская организация, конечно, продолжит заниматься политическими проблемами, образованием, здравоохранением и репатриацией. А все люди дела, объединятся и создадут экономическую корпорацию. Туда потекут все фонды и деньги, необходимые для её деятельности.
— Она сможет обеспечивать репатриантов землёй и финансами, — размышлял Ротшильд.
— И селить их даже на восточном берегу реки, — подыграл ему Рутенберг. — Для этого я думаю передать корпорации концессию на обширную земельную территорию с другой стороны Иордана.
— Вы провели оценку её основного капитала? — спросил барон.
— Пять-десять миллионов лир стерлинг, — ответил гость. — Во главе корпорации я вижу лорда Рединга, а членами совета директоров будут лорд Херст, Джеймс де Ротшильд и лорд Мельчет.
— Они согласны?
— Я с ними обсуждал этот вопрос. Лорд Мельчет готов даже приобрести её акции. Но лорд Рединг желанием возложить на себя руководство корпорацией не загорелся. Он заявил мне, что положение в стране сегодня не