нам не подходит.
– Нет, – промолвил я. – Именно он – то, что надо.
– Калеб, ты не обо что не стукался своей кочерыжкой? – нахмурилась Настурция. – Самое лучшее для нас будет придумать, как унести яйцо без всяких путешествий в Ол–То.
– К тому же у нас нет времени тащиться к троллю на кулички, – поддакнул Альфонсо. – Лоргварзабараз ранена, и Амах Ампту уверяет, что это более, чем серьезно. Что она уже одной лапищей в могиле. Нужно успеть принести ей яйцо до того, как туда опуститься вторая лапа.
– Боишься, что Лоргварзабараз преставится, а Лютерия так и останется сомкнутой глыбой льда? Что заклинание не развеется? – дополнил я.
– Это так. Но, полагаю, ты другого мнения, – проворчал Альфонсо.
Я натянуто улыбнулся друзьям.
– Не шибко свои зубы показывай. Цирвады могут истолковать их как–нибудь по своему, – напустилась Настурция, осыпая нас снопом мерцающих снежинок–колючек для поддержания таинственности нашей беседы.
– У нас на повестке дня есть задания. Заглавное из них – изъять из Шамсундоля яйцо и принести его Лоргварзабараз до того, как она, быть может, заснет на века вечные. И второстепенные, нравственные: спасти Имиш Ампту, вернув ей Сапфир–Благословение и сразить Гравразуба, по возможности, попутно уничтожив Брошу–Ха, который мучает дракона. И вне всего – Лютерия Айс должна выжить, провалим мы что–то из этого или нет, любой ценой!
– Нормально раскидал каштаны, – хмыкнул Альфонсо, потерев подбородок. – И как мы это все провернем? Не будь ты Толковая Каракатица, если не примешал одно к другому!
– На вскидку, Настурция, как ты оценишь Сапфир–Благословение и Брошу–Ха? – осведомился я у колдуньи Ильварета.
– Они противоположны по полюсам Хаоса и Порядка, но сходны по энергетике – обоих породили Боги–Стихии. Брошу–Ха – точно Хрипохор, оно Ливана. Так же я практически уверена, что Сапфир–Благословение на челе Имиш Ампту появился не без прямого соизволения Неба–Араксы или Медного Бога.
– А если один артефакт натравить на другой?
– Я бы сказала, что произойдет взрыв, – чуть подумав, отозвалась Настурция. – Какого масштаба? Опрокинет ли он только все сервизы в столовой? Разнесет Ол–То в пух и прах? Обвалит Олфолию в Бездну к Назбраэля? Тут не угадаешь.
– Вот к чему ты клонишь, – проговорил Альфонсо. – Пока ты будешь настраиваться на Сапфир–Благословение или искать лазеечки к проникновению в мистику Брошу–Ха, Гравразуб тебя в овсяную крупу перемолотит, заварит и съест. И нас с Настурцией за компанию.
– Все так, – не стал отнекиваться я. – Но ты упускаешь самое очевидное.
– Что?
– Внезапность! Гравразуб не ждет к себе в гости небожителей. Наш визит станет для него большим сюрпризом. И ты, как никто другой, поняла: замешательство в сражении – тезка провала. Мы проберемся в Ол–То, да, Альфонсо, проберемся никем не замеченные. Почему? Да потому что Дроторогор поставил всех живорезов под знамя и двинул в Соединенное Королевство! Если в Ол–То помимо Гравразуба есть хотя бы треть от всех его оморов, я удивлюсь. Мы прокрадемся к спящему королю и…
– Перережем ему глотку до того, как он проснется и обрушит на нас украденную у дракона ярость? – прямо спросила Настурция.
– Только так мы освободим Лоргварзабараз от влияния короля–колдуна, – сказал я. – Прихватим с собой Брошу–Ха, Сапфир–Благословение и поминай, как звали нас, Ол–То!
– Твой план более, чем средней паршивости, – вздохнула Настурция.
– И я предвижу, что пятки нам подпалят. Или хвост, – вторил ей Альфонсо.
– Значит, что? Пробежим по лезвию ножа? – предложил я.
– А что остается? Этот мир безнадежно съехал с катушек, и мы в нем – отпетые сорвиголовы, – блекло улыбнулся Альфонсо. – Ты и я, Калеб, окончательно свихнулись еще пару сотен лет назад. Так чего сомневаться, раз сражения не избежать? Я с тобой.
– Настурция?
Колдунья Ильварета молчала. Минуту. Полторы…
– Э, Настурция?
– Не мешай, я мне надо сосредоточиться…
– Для?…
– Снимай Безмолвие, – повелела Настурция Альфонсо. Тот как бы невзначай провел рукой и кивнул. Тут же весь зал озарился светом. На потолке выступили горящие звезды, а ручей–река стала яриться голубыми и синими всполохами магического блистания. Воздух засеребрился тысячами малюсеньких точек. Они лопались, оставляя после себя в пространстве белые дырочки, которые смазывались и пропадали спустя секунду. В центре всего этого действа стояла Настурция. Ее омывали вихри необжигающего огня и облака эфира. Цирвады попадали ниц, а у Амаха Ампту отвалилась челюсть. Когда на Настурцию снизошел столб пламени, и она, как ни в чем не бывало, вышла из него, величественная и грациозная, словно пантера, глаза на лоб полезли даже у меня – такое световое шоу не каждому магу по «шапке» состряпать!
– Услышьте Неба–Араксу через ее верного небожителя! Госпожа требует немедленно начать войну против ужасного Гравразуба! – хорошо поставленным голосом возвестила Настурция.
Эм, постойте, любезная? Разве мы так договаривались? Как–то ты неправильно истолковала мои слова. Но уже поздно пить брисовое пивко (хотя я бы не отказался сейчас пропустить пару пинт в «Полной Вагонетке», что под Зарамзаратом). Уж пусть будет, что будет! Настурция, между тем, оглашала волю Неба–Араксы дальше:
– Госпожа сострадает вам и не бросает одних! В наступлении на Ол–То, мы, Ее небожители–герои, станем вашими командирами от Неба! Вместе с вами, цирвадами, мы ворвемся в Ол–То и вырвем у Гравразуба его черное сердце! Собирайтесь, дети Неба–Араксы! Одевайте доспехи, сыны Медного Бога! Мы выступаем!
Управление толпой, ее слитым воедино духом, настроением и желанием – наука тонкая и сложная. Настурция, обладающая врожденной харизмой и более чем незаурядным интеллектом, смогла разгадать, каким образом заставить цирвадов впасть в состояние маниакальной возбужденности. Фокусы с освещением, потусторонний тембр голоса, красноречие, властная поза и приказ от Божества –сыграло свою роль. Колдунья, оратор и маг, разворошила «костер» Шамсундоля. Признаю, Настурция, ты такая одна.
Воздев кверху топорик и вскочив ногами на сиделку трона, Амах Ампту закричал первым:
– Священная война! Во имя Неба–Араксы! Во имя Медного Бога! Во имя Объединительницы! Во имя грядущего! Уничтожим оморов Ол–То! Отнимем у Гравразуба Сапфир–Благословение и насадим его уродливую голову на пику!
– Месть! Месть! За Шамсундоль! – в исступлении вторили ему все цирвады города–пещеры.
Так же на разные лады они орали хвалу Неба–Араксе, Медному Богу и объявляли о своей готовности умереть ради них, Амаха и Имиш Ампту.
– Ведите нас! С вами мы будем неуязвимы! – в экстазе возопил царь цирвадов, размахивая нагайкой–семихвосткой, как заведенный.
К нам подошли те же два жреца и четыре важных цирвада в броне из железного дерева.
– Прежде всего надо отдать войску соответствующие приказы. Позволите, царь царей?
– Займись этим, Оторвик. Собери мою рать на первом ярусе и будь начеку!
– Да омоют тебя солнце и луна своим светом, Амах Ампту, царь царей! – козырнул Оторвик.
Он снял трубу с груди и затрубил. Оторвик двинулся к выходу, а за ним, следуя за призывными звуками музыкального инструмента, поспешила вся толпа Шамсундоля.
– Обсудим нашу тактику, – сказала Настурция Амах Ампту и оставшимся подле него цирвадам.
– И с ними. Это мои вожаки. Кунбад, Дьеринг, Шогм