Юля.
– Ой, привет, Данил. Ты в курсе, что с матерью случилось?
– В курсе. Мне врач звонил. Я уже у нее в госпитале.
– Она еще жива? – поинтересовалась племянница.
– Жива и умирать не собирается, – ответил он.
– А мне вчера врач сказал, что она умрет. Он сказал, что 98 процентов людей при такой болезни умирают.
– Я не могу найти ключ от дома в маминой сумке. Он случайно не у тебя?
– Да, у меня. Она, наверно, его случайно в мою сумку положила. Я тебе его сейчас в почтовый ящик брошу.
– Хорошо, я где-то через час буду дома.
– Я точно помню, что ключ был в моей сумке, – стала оправдываться Рита. – Если бы меня ночью отпустили, как бы я попала домой? А деньги я тоже к ней случайно положила? Это она обрадовалась, что я умираю и решила дом почистить до твоего приезда.
– Скорее всего так, – согласился сын.
Весь день вокруг Риты было оживленное движение. Приходили лаборанты, медсестры заглядывали каждые пятнадцать минут, врачи осматривали ее ногу, возили на какие-то исследования. Самое неприятно было то, что ей не разрешали вставать в туалет, приходилось пользоваться судном. Самая большая ее мечта была в этот день – добраться до туалета.
После обеда пришел Данил. Принес ей апельсинов и сока. Есть не хотелось.
– Ну что там дома? – спросила она.
– Ключи в почтовом ящике были. Входные двери открыты. Спальня и кладовка с сейфом закрыты, – перечислял сын. – Но денег в комоде не оказалось, и цепочку с серьгами, про которые ты говорила, я не нашел. Наша секретная нитка с сейфа сорвана, но сейф она открыть не смогла. Хорошо, что Кевин такой хитрый сейф купил, что кроме ключа там надо еще и знать, как крышку открыть. Может еще что-то пропало, но это ты уже сама увидишь, когда домой вернешься. Так что вчера ночью моя кузина мародерством занималась, надеясь, что ты умрешь.
– Она специально двери не заперла, чтоб потом сказать, что кто-то пришел и меня ограбил. Юля этот трюк неоднократно проделывала.
– Да не думай ты про это. Главное, что ты жива, – сказал сын.
– Да Бог с ней, – отозвалась Рита, – она мне жизнь спасла, я сама хотела ее отблагодарить, как домой вернусь.
Ночью Рите стало хуже. Она этого не почувствовала, но поняла по тому, как забегали вокруг нее врачи, попросили сына выйти в коридор. Ее снова со всеми ее теперешними принадлежностями – кислородным аппаратом и капельницами – куда-то возили, что-то вливали в вены. Сын провожал ее беспокойным взглядом. К утру суматоха утихла, и она заснула.
Прошло три дня. Вставать Рите все еще не разрешали, но чувствовала она себя лучше. Сын был рядом. Врачи, передававшие смену, говорили о ней: «Это наша счастливая девушка». Подразумевалось, что она вошла в те два процента, которые по статистике выживали в ее положении. И врач, который принимал ее в скорой помощи, заглядывал к ней, видимо ему было приятно, что он спас пациента.
На следующий день Рите разрешили использовать «комод». Это такой стул с дыркой и горшком внутри, куда можно ходить в туалет. Его поставили возле кровати и отгородили ширмочкой. Он стоял в двух шагах от кровати, и Рита решила попробовать. Комод поставили так, что мониторы и капельницы можно было не отключать. И вот ее первые шаги. Медбрат подал ей костыли, помог подняться, придержал все провода, и Рита села на стул. Неизгладимое впечатление! Ей больше не нужно было судно. Медбрат отошел, и сказал, чтоб она позвала его, когда надо будет вставать. Рите хотелось все сделать самой. Она встала со стула, оперлась на костыли и сделала шаг к кровати. Все поплыло перед глазами, она обернулась, чтоб позвать медбрата, но он уже сам бежал к ней, в глазах беспокойство. Он помог Рите опуститься на кровать и уложил ее повыше. Дышать стало трудно, голова кружилась, стены и потолок стали вращаться вокруг нее сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Медбрат нажал тревожную кнопку, и в палату прибежал врач и сестра со шприцем. Врач смотрел на монитор, а сестра ввела в вену какое-то лекарство. Они о чем-то говорили между собой, но Рита их не слышала. Потолок в палате исчез. Перед ней открылся ярко-голубой небесный купол. Голубизны такого оттенка она еще никогда в жизни не видела. Послышалось что-то вроде музыки или шорохов тоже непривычных для ее ушей. И это небо, и эти звуки были такими родными и желанными, что Рите захотелось немедленно лететь туда. Она увидела себя на поляне в длинном белом платье с широкими рукавами. Рита подняла руки, и рукава взметнулись как крылья. Ей оставалось только оттолкнуться от земли и лететь в это манящее бесконечное небо. Она в последний раз посмотрела на землю и увидела себя, лежащую на полу в позе эмбриона. Рита поняла, что это ее физическое тело, что она уже покинула его. Женщина заколебалась. Вдруг перед ней мелькнуло лицо внучки, растерянное и печальное. «Я вернусь, – решила Рита. – Эй, душа и все сущности, которые живут со мной, возвращаемся обратно. Видимо, не настало еще время уходить. Возвращаемся! Помогите мне войти в тело.» Через некоторое время Рита почувствовала на себе тяжесть, как будто на нее одели тяжелую шубу.
Рита открыла глаза и увидела лицо близко наклонившегося к ней врача, его увеличенные очками тревожные глаза.
– Жива, – с облегчением сказал он и смахнул рукавом со лба капельки пота.
Рита посмотрела вверх. Там был снова белый потолок больничной палаты. Ей поставили еще укол, и она заснула. Проснулась Рита от того, что кто-то зашел в палату. Это была Лена и ее дети, Мира и Итан, Ритины воспитанники. Лена оглядела палату и сказала:
– Простите, нам сказали, что здесь лежит моя подруга Рита Макглесон, но видимо, медсестра неправильно назвала номер палаты. Извините нас, что побеспокоили.
– Лена, это же я, – остановила ее Рита.
Все пристально посмотрели на Риту. Дети прижались к матери.
– Тут темно, мы тебя не узнали, – стала оправдываться подруга.
«Представляю, как я выгляжу», – подумала Рита, и, как ей казалось, бодрым голосом сказала:
– Рада вас видеть. Спасибо, что пришли навестить меня. Как ваши дела?
– А мы тебе апельсины принесли и долму, – сказала Мира. – Я помогала маме долму делать.
– Молодец, спасибо тебе, я с удовольствием съем.
– Давай я тебя покормлю, ешь пока теплые, – предложила Лена.
И, не принимая Ритиных возражений, развернула полотенце и достала судок с долмой. Лена готовила долму с урюковым соусом, от которого сейчас исходил