– Чтобы что?.. – удивляюсь.
– Вообще-то внучок, я думал ты знаешь, что спишь, – коситься на меня старик с нескрываемым любопытством. Так смотрели бы горожане на явившуюся воочию на рыночной площади Деву Марию, которая вместо того, чтобы благословлять всех кто жаждет прикосновения ее сияющей руки, идет покупать помидоры. – Хорошо, оставим пока. Но так, для ясности, скажи мне какое сегодня число?
– 29 ноября, – отвечаю.
Ли тихонько хмыкнув, подходит к высокому окну с широким подоконником и одергивает штору:
– Смотри, – говорит.
Встаю, чтобы разглядеть поближе пейзаж за окном. А там… Господи-боже, как такое может быть?.. Начать с того, что на улице самая что ни на есть золотая осень, вместо мокроснежного ноября: светит солнце, накрапывает теплый сентябрьский (или октябрьский?!) дождик, прохожие в легких плащах прячутся под зонты всевозможных цветов и цветастостей. Но самое главное – лавка Ли… как бы это сформулировать поточнее…короче улица, которую я вижу в окне существует, конечно, но не в том городе, где я живу в данный момент! Я узнаю эту улочку, вымощенную неровными камнями, и лавку эту видел краем глаза, но я только сейчас вдруг отчетливо вспоминаю ГДЕ.
Пару лет назад я ездил в служебную командировку в один из европейских культурных центров. И как ни странно умудрился даже выкроить несколько часов абсолютной свободы для того, чтобы напоследок (спустя неделю, представляете?) за два дня до отъезда, полюбоваться местом, куда меня случайно забросила судьба. Так вот именно тогда, я мельком заметил магазинчик Ли. Мне очень хотелось попасть внутрь – всякие мелкие разности зазывно поглядывали на меня с витрины, смесь натуральных масел и ароматного дыма слегка, но навсегда изменили воздух в радиусе метра от крыльца и он, не хуже какого-нибудь черного ящика, раздразнил мое любопытство – но он был закрыт. Я не то чтобы сильно огорчился в тот момент, но, прямо скажем, слегка расстроился. Хорошо, что ненадолго – спустя всего несколько минут я отвлекся на выставку уличных художников и думать забыл о лавке, в которую не смог попасть.
Получается, я уже около получаса нахожусь в том самом магазинчике, о котором грезил несколько лет назад и даже не подозреваю об этом? Мило. Впрочем, уже не только подозреваю, но ТОЧНО знаю – однако сей факт мало что меняет в моей бедной голове.
– Ничего не понимаю, – бормочу, обращаясь скорее к самому себе, чем к Ли, стоящему рядом.
– Бывает, – смеется он. – Но у тебя, внучок, есть уникальный шанс, не сходя с этого места получить ответы на любые твои вопросы. Хотя… можешь сойти и выпить со мной чаю, если хочешь!
– Чаю? Не откажусь, – отвечаю рассеяно.
Я сейчас не отказался бы даже от головы древнеримского раба, заботливо прикрытой салфеткой (чтобы не шокировать отдельно взятого меня свежестекающей кровью), и поданной на блюдечке с голубой каемочкой – так я оглушен открывшимися и недооткрывшимися пока знаниями!
Пока я тщетно напрягаюсь, стараясь взять себя в руки, Ли расставляет приборы, позвякивает керамической посудой, шебуршит пакетиками с чаем. Когда все готово, он разливает пахнущий водорослями и рыбой зеленый напиток в чашки и садится.
– Мы остановились на том, что ты в данный момент спишь, – начинает старик. – Уж я-то знаю разницу между обычным человеком и путешественником по тропам сновидений!
– Но как такое может быть? – спрашиваю. – Я хорошо помню, что вчера вечером мы с Веником договорились, что утром зайдем за Иришкой и она отведет нас к вам. Так оно и было, собственно.
– Забудь пока о своих спутниках – не о них сейчас речь.
– А о чем? – вяло интересуюсь.
– О тебе, конечно же, о чем же еще? – подмигивает Ли. Но спустя секунду его лицо становится непроницаемо-серьезным и он продолжает: – Ты сейчас…как бы попроще объяснить…находишься меж двух миров. В этом мире ты присутствуешь лишь формально, а в другом… другой мир для тебя закрыт. Возможно только пока, понимаешь?
– Н… не очень.
– Вот скажи, давно ли ты встречался с друзьями, знакомыми, соседями?..
– Давно, если не считать Вениамина и Виллисы. Я пытался позвонить некоторым своим старым приятелям…но они либо не берут трубку, либо оператор отвечает, что отсутствует связь… – жалуюсь.
– То-то же! Ты не понимаешь, глупый, что для тебя это скорее хорошо, чем плохо!
– Почему? – удивляюсь.
– Да потому, внучок, что такие вещи обычно означают одно – скоро твое изгнание закончится и ты сможешь вернуться домой! Тебя нет в реальности, по крайней мере в этой, понимаешь? Ты здесь, но на самом деле одной ногой ты уже там!
– А как же Веня? – спрашиваю.
– Ох… сложно это все, ну да ладно… Веня – плод твоего воображения, разыгравшегося от одиночества!
– Не может быть!.. Я познакомился с ним в клинике несколько месяцев тому, а два дня назад мы снова встретились…
– Так-то оно так, за исключением того факта, что вы встретились не наяву, а во сне. Могу поспорить твой друг сейчас спит в своей квартирке у черта на куличках после тяжелого трудового писательского дня и видит во сне ваши блуждания в поисках дороги в твой Мир… впрочем, он уже проснулся!..
Ощущаю жгучее желание закатить Ли хорошую истерику: тело предвкушает будущее заламывание рук, губы – будущие вопли, сердце уже сжалось в боевой готовности… Однако вместо того, чтобы пойти за своим внутренним порывом, стараясь говорить как можно более спокойно, интересуюсь:
– Виллису я тоже видел во сне?
– Да, – почему-то радуется старик.
– То есть вы хотите сказать, Ли, что все что происходило с момента появления в моей квартире Вени, я видел во сне, так? – уточняю.
– Да, именно так, – подтверждает собеседник.
– Предположим, – соглашаюсь я. По-настоящему соглашаюсь, потому как внезапно вспоминаю обстоятельства послужившие причиной моего длительного лечения в сумасшедшем доме.
Действительно, чего я дергаюсь? Как миры создавать во сне – с этим мы не спорим – это у нас нормально, а затащить в сновидение друзей – так это прямо ох…что вы – что вы, разве это возможно?.. Бред!
– Значит, и вы мне снитесь? – уточняю так, на всякий случай.
– Да, – подтверждает Ли.
– А как же ваше гадание? – спохватываюсь. – Вы же так и не сказали что увидели…
– Не бери в голову, внучок. Вы как вошли, я все ломал голову, что с вами не так. Потом, когда сообразил… словом гадать можно только обычному нормальному человеку, но не демиургу.
– А в чем разница?
– Да все в том же! Как ты себе представляешь гадание человеку, который не в этом мире прописан? Твоя Книга Перемен, внучок, находится в компетенции не здешней, а тамошней небесной канцелярии! – смеется он, и я улыбаюсь – сначала вяло, а потом во всю ширину, на какую способен мой, специально для улыбок предназначенный, аппарат.
– Погодите, а откуда ВЫ все это знаете? – удивляюсь.
До меня только сейчас дошло, что объяснять подобные вещи на ЭТОЙ земле мне смог бы разве что сам Господь Бог, ну или как минимум какой-нибудь из его апостолов. Откуда простому китайскому лавочнику знать о том, что со мной было, что есть и что будет вплоть до деталей?..
– Я был… – начинает Ли, – я был в таком же положении лет двести тому назад… Но в отличие от тебя я не смог УЙТИ по-настоящему, понимаешь?
– Нет, – выдыхаю от переизбытка чувств.
– У меня была семья, дети – сын и две дочки – все погодки, представляешь? Собственно с сочинения сказок для них и началось сотворение МОЕГО мира. Я придумывал волшебные сады с говорящими цветами и мудрыми не слишком болтливыми яблоками, серебряное небо и звезды, умеющие не только отражаться в воде, но и опускаться ближе, чтоб моя малышня могла их разглядеть, выдумывал диковинных животных, доселе не виданных птиц с радужными перьями и способностью записывать в нотной тетради свои трели… еще – облака, принимающие любую форму по желанию моих детишек, разноцветный ветер, теплый в любую погоду, прозрачных рыб, умеющих летать и плавать одновременно… Словом, я не жалел красок и фантазии, лишь бы моим детям было интересно и однажды… Однажды попал в свою фантазию наяву. Около месяца моя семья не могла меня разбудить – чуть не схоронили меня по простоте душевной, благо местный врач слабый пульс нащупал, а то вряд ли мы сейчас могли бы с тобой разговаривать. А я тем временем приводил Мир в порядок: заполнял пробелы, подчищал, допридумывал, населял его людьми – не какими-то конкретными, а просто какими-то, стараясь вложить в них побольше доброты и мудрости. А потом, когда работа подошла к концу, я затосковал. Засыпал с одной мыслью – хочу домой!
– А почему вы не хотели сделать так, чтобы ваша семья перебралась к вам? – перебиваю Ли. От нетерпения, конечно, а не от невоспитанности.
– Моя жена была настоящим реалистом, она даже в Бога не верила. Она бы не смогла, а без нее… Словом в одну прекрасную (вот уж воистину!) ночь, Мир отпустил меня. С тех самых пор я ОЧЕНЬ много вижу в людях такого, о чем они даже не догадываются.