— Скажите мне, не говоря о ее изменившейся внешности, вы все еще надеялись, что Луиза была той девушкой, которую вы встречали в Италии?
— Я не знаю, могла ли она ею быть? Она это отрицает. С чего бы ей лгать?
— А вы довольны, что она не Анжелика, или как там ее звали?
— Анжелика, — заколебалась Мег. — Да, довольна. Какой смысл Луизе скрывать что-то?
— Кто знает? — ответил Саймон.
— Луиза говорит на хорошем английском, а Анжелика его почти не знала. К тому же Анжелика была во Флоренции, а Луиза приехала из Рима.
— Так нам сказали, — заметил Саймон с прежней рассудительностью. — У Анжелики были какие-нибудь особенности?
— Не думаю. Я не очень хорошо ее знала. Я провела на вилле всего одну ночь и по большей части разговаривала с бабушкой. Но должна признаться, что это очень странно…
— Что?
— Что они обе вышли замуж за англичан.
— Впечатлительные англичане! Ну что же, теперь у вас есть возможность познакомиться с Луизой поближе, раз она дома. Если, конечно, позволит Клайв.
— Конечно, позволит. Он хочет, чтобы я разговаривала с Луизой и пыталась поднять ей настроение.
— Я просто подумал, что он может загрузить вас печатной работой, — мягко заметил Саймон.
— Откуда в вас столько сарказма по отношению к Клайву? — требовательно спросила Мег.
— Зачем вам вообще думать о нем? — ответил Саймон вопросом на вопрос. — Расскажите мне о себе. Где ваша семья? Как они вас любят?
— У меня брат в Индии, а отец живет в отеле в Торки.
— У вас есть любовник?
— Какое вам дело?
— Думаю, большое. Хочу я того или нет, — он взял руку Мег в свою. Из голоса исчезла дерзость, и на мгновение он крепко сжал ее руку. Мег увидела над собой его грубоватое и доброе лицо. — Я могу вам понадобиться, Мег. Запомните это. Но, по крайней мере, — неожиданно он беззаботно расхохотался. Саймон, к которому вернулась привычная насмешливость, — теперь я понимаю, почему вы согласились поехать с Клайвом. Вы были совсем не так наивны, правда? Вы хотели вырваться из своего прошлого. Мудрая девушка. Вы выбрали верный путь.
— К Клайву, — подчеркнула Мег.
— О, мы сумеем с ним справиться.
Мег собиралась позвонить в дверь дома Клайва, когда увидела, что та не заперта. Она толкнула дверь, приглашая Саймона внести картину. Свет не был зажжен. Пока Мег искала выключатель в еще незнакомом доме, из кабинета донесся голос Клайва. Она замешкалась, думая, что у того посетитель, но потом поняла, что он разговаривает по телефону.
— Ты, чертов дурень! — прорычал резкий голос. — Дурак! Что на тебя нашло? Да, я думаю, мне надо приехать, черт бы тебя взял!
В мгновение ока Саймон схватил Мег за руку и вытолкнул обратно на улицу. В следующее мгновение он бесшумно закрыл дверь.
— Теперь нажмите на звонок, — приказал он.
— Что вы делаете?
— Оберегаю вас от неприятностей. Нажмите на звонок.
Мег изумленно повиновалась. Прошло несколько секунд, прежде чем раздались шаги. Вспыхнул свет, и Клайв отворил дверь.
— А, Мег, — сказал он. — И Саймон с новой находкой. Мне не терпится ее увидеть. Входите же.
Голос был вежливый, жесты неторопливы и обдуманны. Только в тот момент, когда Мег увидела Клайва при полном освещении, она поняла, что он не смотрел на картину, которую устанавливал Саймон. Он вообще ни на что не смотрел. Непроницаемые глаза были обращены внутрь. Что-то только что произошло или вот-вот должно было произойти…
9
В тот же день, когда Мег ушла, Ганс ринулся в комнату мисс Берт, чтобы утихомирить несчастную кошку. Ее крики действовали ему на нервы. Он распахнул дверь, и толстое избалованное существо проскользнуло мимо его ног и помчалось вниз по лестнице. Кошка была не голодна, потому что в комнате всегда оставляли блюдечко с молоком, а в тот день на полу на обрывке газеты лежал кусочек сардины. Животное мяукало только от одиночества. Мисс Берт с обычной осторожностью запирала кошку в своей комнате, когда отлучалась куда-нибудь. Она боялась потерять ее, как и все остальное, что у нее было: зрение, например. Одинокая старая душа, она, как о ней говорили, была не в своем уме.
Но кошка доставляла неприятности. Внизу она все равно продолжала мяукать, и Ганс пошел вслед, уговаривая ее:
— Бедная кошечка. Хорошая кошечка. Иди ко мне, я тебя поглажу. Садись ко мне на колени.
Ему казалось очень важным помириться с кошкой. Даже если потребуется еще полчаса, чтобы подружиться с ней. Только после этого она позволяла взять себя на руки и начинала мурлыкать и тереться большой, почти квадратной головой о жилет Ганса. А тот неподвижно сидел в кресле, поглаживая кошку. Он очень устал, как будто не отдыхал уже много недель.
Так он и сидел с тяжелой кошкой на коленях, пока в комнате не стало холодно и темно. Ганс не любил темноту. Он не любил ее с тех пор, когда в юности ему приходилось, дрожа от страха и волнения, выходить после комендантского часа на полные опасностей улицы в поисках еды. Мать и младшие сестренки всегда были голодны. Они думали, что он храбрый и что ему нравились ночные вылазки.
В конце войны с холодной и циничной страстью он поклялся себе, что всю оставшуюся жизнь будет брать все, что ему захочется, везде, где он сможет это взять. Любыми средствами…
Он будет подчинять людей своей воле. Если он увидит лицо и захочет его написать, то получит его. Вот и сейчас появилась молоденькая мисс Берни. В ее лице было все, о чем мечтал Ганс. Огромные голубые глаза. От волос исходило золотое сияние.
Дом был тих. Ганс с кошкой в руках поднялся наверх в комнату мисс Берт. Он не зажег свет, и когда в углу что-то шевельнулось, Ганс вздрогнул от ужаса.
Могла ли мисс Берт незаметно пройти в дом? Тело Ганса покрыла испарина. Он потянулся к выключателю, зажег свет и рассмеялся. В окно дул сильный ветер, а двигающимся предметом было всего-навсего ее черное пальто, висевшее на вешалке.
— Ах ты, старая развалина! У тебя слишком длинный нос! — Ганс подошел к окну, чтобы задернуть шторы. В тот же момент раздался звонок в дверь.
В доли секунды Ганс выключил свет и застыл в напряжении, понимая, что кто бы ни стоял возле двери, он видел, что свет горит в комнате мисс Берт, а в деревне каждому было известно, что она открывает дверь, только когда ей захочется.
Ганс не двигался с места.
В дверь застучали, а потом раздался чистый и уверенный голос Дженни:
— Поторопись, Ганс. Я знаю, что ты дома. Я видела тебя в окно.
Он медленно вышел из комнаты, заперев в ней кошку. Когда он подошел к входной двери, ему казалось, что он сумел взять себя в руки так же, как в тот момент, когда пришла Мег.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});