в соседнем купе, снова отвлек Катерину от воспоминаний.
— Свиридов! — громко крикнула она. — Свиридов! Зайди ко мне!
Дверь открылась, и в дверях показалось заспанное лицо ординарца. Он расправил китель и посмотрел на сотрудника ЧК.
— Пусть прекратят этот шум. У меня уже голова раскалывается от их хохота. Если не прекратят, то я найду, чем заткнуть их глотки.
— Есть, товарищ…, — ответил ординарец и исчез за дверью.
Что он им сказал, Катя не знала, но шум моментально прекратился. Она снова закрыла глаза и стала вспоминать те далекие годы. Она перебиралась с одной квартиры на другую, но оторваться от преследования охранки ей не удавалось. Каждый прожитый день — ожидание ареста. Однажды ей передали письмо Владимира Ильича Ленина. Он обращался к ней с просьбой материально помочь газете «Искра». Это была первая подобная просьба вождя.
— Поймите, сейчас, когда мы вынуждены на время отойти от активной деятельности, нам как воздух нужна газета для рабочих. Однако, в настоящий момент, партия не располагает средствами для поддержания «Искры». Если у вас есть хоть малейшая возможность помочь газете, помогите ей.
Используя связи отца, Катя нашла средства, которые передала Ленину, для издания газеты «Искра». Владимир Ильич высоко оценил этот жест.
— Катерина! Вы просто не представляете, как выручили партию, — произнес он при встрече с Катериной. — Чтобы мы делали без этих денег?
Но это произошло чуть позже, а сейчас она много выступала перед рабочими от имени Ленина, который для нее стал просто кумиром. Однажды ей передали письмо от Ленина, в котором он критиковал ее высказывания. Письмо обожгло ее, обида, засевшая в сердце, стала потихоньку разъедать ее из нутрии. Она ни как не могла понять, что она сделала такого, что вызвало гнев вождя.
«Вам хорошо критиковать меня, — размышляла она. — Сидите там, в Швейцарии, пьете пиво, а я здесь. Попробовали бы пожить хоть немного здесь, находясь на нелегальном положении».
Несмотря на прошедшее время, эта обида до сих пор жила в ее сердце и иногда, словно застрявшая заноза, напоминала о себе душевной болью. Чувствуя, что не сможет уснуть, Катерина встала с дивана и подошла к окну. В свете мощного прожектора установленного на крыше станции, она увидела массу народа с мешками и чемоданами, которые пытались прорваться к стоявшему на путях составу. Постояв с минуту, она задернула занавески и снова села на диван.
Катя невольно улыбнулась, вспомнив, как тогда написала скандальное письмо Ленину, в котором потребовала, что бы он считался с ее мнением, потому что ей виднее здесь, в России, что и как, говорить. Она тогда не особенно рассчитывала, что Ильич ей ответит, но он ей написал. Владимир Ильич принес ей свои извинения и признал свои ошибки. В конце своего письма Ленин отметил ее преданность делу революции и пожелал ей успехов. Однако ее письмо сыграло с ней плохую шутку. По просьбе Ильича ее не выбрали в Центральный Комитет партии, невзирая на признанный партией героизм, проявленный на баррикадах.
После победы большевиков в октябре 1917 года Ленин в очередной раз оставил ее на задворках политической власти. В новое советское правительство она почему-то не вошла. Обида вновь захлестнула Катерину, она просто не знала, что ей делать дальше. Товарищи по партии, которые все это время отсиживались в Европе, теперь заняли все руководящие посты в правительстве. О ней вспомнили лишь, когда началась гражданская война. По решению ЦК, ее отправили на дальние рубежи представителем ЧК. Она должна была следить за комсоставом 8-й южной армии.
«И ради этого я все эти годы лезла под пули, вела пропагандистскую работу, рисковала здоровьем и свободой? — часто думала она. — Где она элементарная справедливость?»
Именно, на Южном фронте, она встретилась со Сталиным, в лице которого и приобрела надежную поддержку. Катерина полностью разделяла мнение Сталина, которое шло в разрез мнению Ленина и Троцкого об использовании белых офицеров в Красной Армии. Это не осталось незамеченным со стороны этих людей. Вскоре ее сняли с должности представителя ЧК при 8-ой армии. Тогда она почувствовала, что жизнь ее находится в реальной опасности, она ждала ареста со стороны Троцкого и расстрела. Как-то вечером, она позвонила Ленину домой. Как не странно, ей ответили. Трубку сняла Надежда Константиновна Крупская.
— Надежда Константиновна, помогите мне, пожалуйста. Я прошу вас, организуйте мне встречу с Владимиром Ильичом. Мне эта встреча, просто, необходима.
Ей удалось встретиться с Лениным через три дня. Они долго разговаривали: его интересовало положение на фронте, ее встречи со Сталиным и Львом Троцким, ее мнение об этих лицах. Похоже, Ленин простил ее. Вскоре Катерину вновь назначили представителем ВЧК 13-ой армии. Почему Ленин снова направил ее в армию, можно было лишь догадываться. Выступая 6 декабря 1920 года на совещании московского партийного актива, Ленин заявил:
— Сейчас в Крыму 300 000 белогвардейцев разных мастей — офицеров, казаков и другой буржуазии. Все вы отлично понимаете, что это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их, не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним и переварим. Как все это будет происходить, покажет время.
Катерина без лишних слов поняла поставленную перед ней задачу. На следующий день, она направилась в Крым добивать остатки Белой Армии.
***
Ночь была тихой, как перед грозой. Листья замерли и даже пыль, словно уставшая за день, прижалась к земле. На северо-востоке все время слышались глухие буханья. Гул канонады то затихал, то усиливался. Все было ясно, что это била артиллерия. Часа через три, из города потянулись первые подводы с раненными солдатами. С каждой минутой поток все нарастал и нарастал. К дому Варшавских медленно шагая, направились три офицера. Высокий молодой офицер с лентою патронов через плечо, подошел к двери.
— Хозяйка, откройте! — произнес он. — Откройте!
Иван Ильич, шлепая по полу ночными тапочками, направился к двери.
— Кто там? — по привычке спросил он.
— Вам привет от Евгения, — прозвучало из-за двери.
Он быстро открыл дверь. Перед ним стоял офицер с винтовкой в руках, из-за пояса торчали две ручки ручных гранат. Чуть в стороне чернела казенная двуколка и еще две фигуры с винтовками.
— Скажите, здесь живет доктор Варшавский? — спросил офицер. — Мы от Евгения.
— Да. Это я, — ответил Иван Ильич. — Кто вы?
Офицер сунул руку во внутренний карман кителя и достал оттуда конверт.
— Вот, пожалуйста, возьмите. Вам письмо от сына.
— Спасибо, штабс-капитан. Зайдете, выпейте хоть стакан чаю?
— Благодарю вас, но меня ждут товарищи.
— Так ведите и их.
Двуколка, нагруженная большим бочонком, спустилась с горы. Штабс-капитан поднялся на террасу с