— Не в этот раз, — сообщил я.- Это составная часть будущей мази.
Жена наморщила носик.
— Что-то много проблем с твоей мазью. Ты вообще надолго у плиты застрял?
— В чем проблемы, дорогая? — удивился я. — Ужин у меня готов, осталось только накрыть стол. Или ты хотела чем-то меня удивить, блинами, например?
Готовым ужином недовольство своей половинки удалось очень быстро погасить и за стол мы уже сели в отличном настроении.
После еды, Лида уселась довязывать очередной шарфик, а я занялся своим холодцом. Получилась всего одна мисочка, но мне много и не надо.
Лида все же не утерпела и пришла смотреть, что у меня получилось.
— И к чему столько хлопот? — спросила она, видимо, догадавшись, зачем мне холодец. — Купил бы в столовой желатин, и варить ничего не нужно.
— У бабушки желатина не было, обходилась холодцом, — ответил я и начал собираться на работу. Сегодня у меня была ночная смена.
Прошла она достаточно мирно, последний вызов был около двенадцати ночи, после чего мы спокойно спали до утра.
После обеда я пришел в аптеку и, разложив все компоненты своего зелья, принялся за работу.
Увы, миксеров и прочих приспособлений у меня не было, поэтому приходилось обходиться, как и раньше фарфоровой ступкой. Почти, как Северусу Снейпу. Вот только алхимического котла у меня не имелось в наличии.
Лида внимательно следила за моими манипуляциями, но ей иногда приходилось уходить, когда появлялся очередной покупатель.
Даже, когда я на спиртовке начал выпаривать барсучий жир, и по комнате пошел неприятный запах, она осталась и продолжала свое наблюдение.
Через два часа все составные части мази были готовы для смешивания, чем я и занялся.
Взбивая венчиком зеленовато-желтую суспензию, я ждал момента, когда Лиде надо будет уйти, чтобы включить свою способность. А та, как назло села рядом и внимательно разглядывала получившуюся мазь.
— Когда же ты уйдешь? — думал я, взбивая загустевшую смесь, — Руки скоро отвалятся от работы.
Все же мои тайные мольбы подействовали, появилась очередная покупательница, и Лида вышла к ней на некоторое время.
Накрыв рукой мазь, я мысленно представил суставы, измененные артритом.
Ощущение тепла в кисти показало, что все сделано правильно. Вот только цвет мази изменился, зеленый оттенок в ней полностью исчез, она стала практически желтой и почти без запаха.
Дернулся кинуть в нее еще порошка листьев чистотела, чтобы добавить зелени, но не успел, Лида вернулась раньше.
— Хм, Саша, признавайся, что делал без меня? — возмущенно спросила она, сразу заметив изменения. — Специально ждал, когда я уйду?
— Ничего особенного, просто перемешивал, — спокойно ответил я.
Жена взяла стеклянной лопаточкой немного мази, принюхалась, а затем осторожно попробовала на вкус.
Судя по выражению лица, вкус оказался так себе.
— Ну, вот и все, контроль фармацевта пройден, теперь впереди самое главное — проверка на больном, — бодро заявил я.
— Ох, не знаю, — вздохнула Лида, — будет ли толк из твоего варева. Но то, что скоро из амбулатории прибегут узнавать, чем это воняет из аптеки, ни капельки не сомневаюсь.
— А ты отвечай, что мазь делала по старинному рецепту.
— Ага, хочешь все свалить с больной головы на здоровую! — засмеялась жена. — Ничего у тебя не получится.
— Отчего же не получится? Кто из нас фармацевт? Так всем и говори, муж рецептом поделился, а я делала.
Как в воду глядели, первой прибежала Анна Францевна с воплями, что в процедурном кабинете дышать нечем от аптечных экспериментов. Еще через пятнадцать минут пожаловал главный врач.
Разговаривал он более культурно, чем Анна Францевна, а, узнав в чем дело, скорчил скептическую рожу и, не комментируя, ушел к себе, напоследок приказав, как следует проветрить помещение. Чем мы и занялись.
Когда на следующий день я протянул банку с мазью своему коллеге, тот, почему-то особой радости не проявил, а хмуро смотрел на банку с желтым содержимым.
— Эй, ты, чем недоволен? — не выдержал я молчания Вейсмана.
Тот взял баночку, покрутил ее в руках и нехотя сказал:
— Знаешь, сколько я за барсучий жир заплатил? Целых восемь рублей.
А в этой баночке чуть больше половины от того жира осталось. Куда дел вторую половину? Себе оставил?
В общем, такой вопрос ожидался, но все же я надеялся, что он не прозвучит.
— Ничего я себе не оставлял, а больше половины твоего жира ушло в отходы.
Хочешь, верь, хочешь не верь.
Буркнув в ответ что-то невразумительное, Аксель пихнул банку в карман куртки и ушел домой не попрощавшись.
— Посмотрим, что ты запоешь через пару дней, — мстительно подумал я . — На цырлах будешь вокруг меня ходить, немец ты хренов.
Однако Аксель со мной почти не разговаривал несколько дней, даже на пересменке отделывался двумя-тремя словами и старался быстрее уйти.
Новости, как обычно принесла Валентина Григорьевна.
Вечером, когда мы с Лидой сидя за столом на кухне, мирно играли в лото, надеясь в скором времени перебраться в постель, теща неожиданно постучала в дверь.
Не успев поздороваться, с упреком накинулась на Лиду.
— Нет, вы только посмотрите на неё, ну разве это дочь⁉ Даже не представляю, как назвать человека, знающего, что у родной матери болят ноги и делать мазь чужим людям, да еще забесплатно.
После этих слов цель визита стала ясна.
Лида пыталась объяснить, что к мази она не имеет никакого отношения, но Валентина Григорьевна ее оправданий, словно не слышала и продолжала выплескивать свое недовольство.
Пришлось брать инициативу в свои руки. Усадив тещу за стол, я включил чайник и под его мерное гудение начал выяснять, что за событие вызвало тещино негодование.
— Саша, представляешь, эта негодница почти год работает в аптеке, знает, что у меня проблемы с ногами, но предпочла приготовить мазь Вейсман Грете.
И теперь та старуха в свои семьдесят лет бегает по селу, как молодая. А я уже думаю пора с клюкой начинать ходить.
— Что вы, Валентина Григорьевна, на себя наговариваете. Никакая трость вам не нужна, вы же молодая, симпатичная женщина, зачем вы себя со старушкой равняете, — говорил ей, наливая чай.
Комплименты теще понравились, она сменила гнев на милость и разговаривала намного спокойней.
Однако в беседе под чай с баранками то и дело вспоминала о чудо мази и намекала, что неплохо бы и ей сделать баночку на всякий случай.
В итоге, нам удалось доказать, что в подобной мази Валентина Григорьевна не нуждается, но если, что, то сделаем, сколько потребуется.
Посоветовав нам убрать лото, и заняться более подходящим занятием для молодоженов, помня, что она ждет внуков, теща удалилась.
Когда она ушла, Лида некоторое время сосредоточенно размышляла.
А потом спросила:
— Саша, как ты думаешь, сколько такая мазь может стоить?
— Думаю дорого.
— Так вроде в ней ничего дорогого кроме барсучьего жира нет?
— Ну, и что? Больные, нуждающиеся в таком средстве, никаких денег за него не пожалеют. Но мы же не будем три шкуры драть с больного человека.
— Не будем, — согласилась Лида и снова ушла в себя.
Минут через десять она вернулась к жизни.
— Саша, у меня зимние сапоги совсем на ладан дышат, я их осенью в ремонт сдавала, надеялась, что еще один сезон проношу. А пальто с норкой мне еще папа покупал.
— Так в чем проблема? — спросил я. — У нас деньги на полочке для чего лежат? Смотреть на них?
— Там же совсем немного, всего рублей семьдесят, — жалобно откликнулась жена. Помолчав, она продолжила.
— Как ты думаешь, если мы будем иногда такую мазь продавать, нас в тюрьму не посадят за спекуляцию?
— Ну, если иногда, по настойчивой просьбе, наверно, не посадят. Только в амбулатории тогда ее больше делать нельзя. Придется этим дома заниматься.
Лида поморщилась, наверно, вспомнив запах в ассистентской комнате, вздохнула и сказала: