Читать интересную книгу Фармацевт 3 (СИ) - Санфиров Александр

Глаза Валентины Григорьевны моментально наполнились слезами, и через несколько секунд мама с дочкой самозабвенно рыдали в объятьях друг друга.

Спустя пару минут, Лида все еще продолжала всхлипывать, зато у мамы слезы уже закончились.

— Ой, что же мы тут плачем! — воскликнула она. — Нам же радоваться надо! Лида, перестань шмыгать носом, лучше помоги ужин на стол собрать.

Вскоре мы сидели за накрытым столом, посреди которого возвышалась бутылка Советского шампанского.

— К Новому Году берегла, — пояснила теща. — Но, теперь чего уж там, беречь, давайте отметим это событие, посчитаем за помолвку.

После бокала шампанского Валентина Григорьевна начала задавать вопросы.

В основном они касались ближайших проблем, когда мы пойдем относить заявление, кого будет приглашать на свадьбу и главный вопрос, где мы будем жить. Только сейчас до меня дошло, что Валентина Григорьевна в наследниках дочь не видит. Не знаю прочему, но она хотела оставить свой дом сыну. Хотя тот носа не казал сюда из Алма-Аты.

Иногда хорошо знать будущее, поэтому я спокойно перенес эту новость, и с трудом удержался от улыбки. Женщина даже не предполагает, что всего через пятнадцать лет в этом доме поселятся совершенно другие люди. А немецкие совхозы почти полностью опустеют. Ну, если все пойдет, как в моей первой жизни.

Лида, похоже, с маминым решением была знакома давно, поэтому ничем не выразила возмущения, только кинула тревожный взгляд в мою сторону. Проверить, не расстроюсь лия, узнав, что придется покинуть обжитую мансарду. Но, увидев мою улыбающуюся физиономию, тревожиться перестала.

— Мама, ты же знаешь, что фармацевту выделена жилплощадь во врачебном доме, так, что мы Сашей там поселимся после свадьбы, — напомнила она.

Валентина Григорьевна в ответ кивнула и с доброй улыбкой продолжила:

— Завтра у нас выходной, а в понедельник можно будет пойти в сельский совет написать заявление, А я Таньку возьму за компанию и мы посмотрим, что там у вас будет за жилье. Может, ремонт, какой надо будет сделать.

Повернувшись ко мне, добавила:

— Представляешь, Лида, когда с учебы приехала, даже не взглянула на ту квартиру, сразу сказала, что будет жить со мной. Ну а молодым, сам бог велел жить отдельно.

В ответ я кивнул, дав понять, что в данном случае с божеским велением вполне согласен.

После ужина немилосердно захотелось спать. Уж очень длинный сегодня выдался день. Ночное дежурство, рыбалка, танцы и как вишенка на торте признание в любви и разговор с тещей.

Поэтому, когда выбрался из-за стола, сразу отправился наверх, объяснив, что завтра с утра на работу и надо выспаться.

Грохнулся в кровать и проснулся лишь в семь утра от звона будильника.

Лиде в выходной на работу было не нужно. Но она уже встала и сама, что-то напевая, жарила оладьи, пока мама нежилась в постели.

Низменная часть моего сознания, тихо шепнула:

— Не верь это демоверсия.

Другая, более лояльно настроенная часть, также тихо сообщила:

— Ничего подобного. Девушка искренне хочет накормить своего будущего мужа и меньше всего думает о демоверсии. Это не твое далекое будущее, здесь еще почти домострой.

В воскресенье больные стараются меньше болеть, поэтому почти весь день мы провели в ожидании вызовов. Я даже успел скататься на обед, где меня дружно кормили в четыре руки.

От нечего делать мы с Михаэлем обсуждали своих коллег, и медицинский персонал амбулатории.

В один момент Михаэль спросил:

— Саш, помнишь ту бабку с давлением? Ну, когда Гертруда тебя позвала аппарат ЭКГ посмотреть.

— Помню, конечно, — ответил я.

— Тогда слушай. Представляешь, с того времени она ни разу нас не вызывала. Вчера фельдшера гадали, с чего бы это случилось.

— Ну, и на чем остановились? — с усмешкой спросил я.

— Да, ни на чем. Алевтина предположила, что в больнице в Темиртау зимой холодно, вот она и не обращается. А Гертруда доказывала, что не из-за этого, просто она неожиданно поправилась. Бабка бывшая скотница, с телятами много лет работала. Так теперь она каждый день в телятнике пасется, скотникам мозг выедает, со своими указаниями пристает, была бы больная на скотный двор не шлялась.

— Хм, ну, и дела, — мне что-то стало не по себе. — Неужели старушка поправилась от одной таблетки модифицированного раунатина? Ну, ладно, возможно давление нормализовалось. Но здоровье то откуда взялось на работу бегать? Или я чего-то в своих способностях не понимаю?

Сразу захотелось съездить к этой больной и посмотреть на нее самому.

К сожалению, такой номер здесь не пройдет.

— Ну, так чем разговор закончился? — снова спросил я.

— Да, скандалом, чем еще, — отмахнулся Михаэль. — Над Гертрудой Карловной посмеялись, из-за ее предположения. А она женщина самолюбивая, разоралась так, что все сразу разбежались.

После этого Михаэль вновь уткнулся в книгу. Все-таки для человека, желающего поступить в мединститут, у него странноватые интересы, ему бы следовало учебник химии читать, или биологии. А он сейчас держал в руках толстый том под названием «Протозойные инфекции западной Африки». — Где он такие монографии только находит? — думал я, глядя на эту картину.

На пару вызовов нам все же прокатиться пришлось. К счастью для меня все ограничилось помощью на дому, так, что я даже успел на работе выспаться.

Вечером на смену явился Серега Романов. С хитрой усмешкой он спросил:

— Ты вроде бы от своего статуса холостяка решил отказаться?

Улыбнувшись, я ответил:

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Все ты понимаешь, — засмеялся Сережка. — Циммерманиха на весь совхоз уже растрещала, что вы с Лидкой расписываетесь. Правда что ли?

— Завтра в сельсовет заявление пойдем подавать, — кратко сообщил я.

— Мда, не знаю даже, поздравлять тебя, или нет, — протянул напарник. — Лида, конечно, красавица, но лучше бы ты русскую жену нашел.

— А что так? спросил я.

— Ну, понимаешь, немцы они такие, как бы тебе сказать, в общем, скучный народ.

— Подожди, а Валентина Григорьевна она разве не русская?

Сережка хмыкнул.

— Ну, она, считай, на три четверти немка, У нее вроде бы дед хохол в предках затесался. А Вальтер Циммерман, отец Лидкин, был еще тот зануда, я, правда, сам особо не помню, мне мать рассказывала.

Нашу беседу прервала появившаяся Анна Францевна Готлиб.

Полная, седая медсестра заглянула к нам в шоферскую.

— Добрый вечер, мальчики, кто из вас отвезет меня к больному?

— А чего это вы, Анна Францевна, по воскресным вечерам на инъекции ездите? — спросил Романов с наивным видом.

Анна Францевна слегка запунцовела, и, сердито сказав Сергею, что бы тот через десять минут был готов, закрыла за собой дверь.

Сережка с Михаэлем переглянулись и засмеялись.

— Она вчера с Гертрудой тоже поругалась и та отказалась ездить на инъекции, сказала это не ее дело. А Токишев заявил, чтобы сами разбирались, но чтобы назначение были сделаны, иначе последуют оргвыводы.

После дежурства я не торопясь, направился домой. Спешить было некуда. Тренировка сегодня не предполагалась.

Наша команда была на выезде, играла с командой металлургического комбината Темиртау. Терещенко сразу сказал, что о победе над этой командой мы можем не мечтать, наша задача состоит в том, чтобы собраться с духом и не проиграть с позорным счетом.

— Зато увидите, как играют настоящие спортсмены, — сообщил он нам. — Опыта немного наберетесь.

Незаметно прошел остаток декабря. На рыбалку я больше не ездил, все, как-то было не до нее. А тренировки посещал регулярно.

Новый 1976 год наступил незаметно, советские люди активно строили социализм, поэтому отдыхать почти две недели им было недосуг. Посидели вечер, посмотрели Огонёк по телевизору и отдыхать, завтра рабочий день. По закону подлости работать первого января пришлось именно мне. К счастью вызовов не случилось до самого вечера, уж не знаю по какой причине.