Читать интересную книгу Забытый язык - Эрих Зелигманн Фромм

религии и для того и предназначены. Поскольку сон сложен и последователен, можно предположить определенную логику и определенное намерение, т. е. ему предшествует мотивация бессознательного, что находит прямое выражение в содержании сновидения»[13].

Какова же юнговская интерпретация приведенного выше сна? Он отмечает, что католическая церковь, хоть и весьма одобряемая, рассматривается со странной языческой точки зрения, несовместимой с фундаментальной христианской установкой; во всем сновидении пациента нет оппозиции коллективным чувствам, массовой религии, язычеству, за исключением быстро умолкшего друга-протестанта. Для Юнга неизвестная женщина, фигурирующая в сновидении, – «анима» – «психическое представительство меньшинства женских генов в мужском теле». Анима, как правило, персонифицирует бессознательное и придает ему неприятный раздражающий характер.

Совершенно негативная реакция анимы на сон о церкви указывает на то, что феминная стороны личности сновидца, т. е. его бессознательное, вступает в противоречие с его установкой.

Как мы понимаем, из сновидения следует, что бессознательное функционирование разума сновидца вызывает довольно банальный компромисс между католицизмом и языческой joie de vivre (радостью жизни). То, что выдает бессознательное, явно не выражает точки зрения или определенного мнения; скорее, мы видим драматическое представление акта размышлений. Это, пожалуй, можно было бы сформулировать так: «Так что насчет религиозных дел? Ты ведь католик, не так ли? Разве для тебя это недостаточно хорошо? Однако аскетизм… ну, даже церковь должна немножко приспосабливаться – кино, радио, духовное чаепитие и все такое, – так почему бы не церковное вино и веселые знакомства?» Однако по какой-то загадочной причине эта странная таинственная женщина, хорошо известная по многим предшествующим сновидениям, кажется, глубоко разочарована и уходит.

Описывая своего пациента, Юнг сообщает, что тот обратился к нему по очень серьезной причине: «Будучи в высшей степени рациональным интеллектуалом, он обнаружил, что его сознательная установка и его философия полностью изменяют ему перед лицом невроза и его деморализующего влияния. Он не обнаружил в своем Weltanschauung (мировоззрении) ничего, что помогло бы ему обрести достаточный контроль над собой. Таким образом, он обнаружил, что находится в ситуации человека, которому изменили его излюбленные убеждения и идеалы. Совершенно неудивительно, что в таких обстоятельствах человек обратился бы к религии своего детства в надежде найти в ней какую-то помощь. Это была, однако, не сознательная попытка или решение оживить прежние религиозные верования. Ему это просто приснилось, т. е. его бессознательное выдало странное утверждение насчет его религии. Как будто дух и плоть, вечные противники в христианском представлении, заключили мир друг с другом в форме странного смягчения своей противоречивой природы. Духовность и светскость неожиданно миролюбиво идут рядом. Эффект получается довольно гротескным и комичным. Непреклонная суровость духа словно подрывается почти античным весельем, благоухающим вином и розами. Сновидение несомненно описывает духовную и светскую атмосферу, притупляющую остроту морального конфликта и погружающую в забвение всю душевную боль и отчаяние»[14].

На основании содержания сновидения и того, что сообщает о своем пациенте Юнг, эта интерпретация не выглядит обоснованной. Толкование Юнга поверхностно и не принимает во внимание глубинные психические силы, вызвавшие этот сон. На мой взгляд, сновидение – вовсе не банальный компромисс между светскостью и религией, а горькое обвинение религии и одновременно выражение серьезного желания обрести духовную независимость. Церковь описывается в терминах театра, деловой фирмы, армии. Сравнение с католической церковью делается в пользу магометанства, олицетворяемого Айя Софией: вместо изображений на стенах рамки с изречениями, такими как «Не льсти своему благодетелю». Эта надпись выражает, конечно, критическое отношение пациента к традиции церкви восхвалять Бога. Сновидец продолжает высмеивать церковь: ему снится, что служба вырождается в разгульное сборище с распитием вина и веселыми песенками с припевом «Чарльз теперь тоже в игре». (По-видимому, Юнг не заметил, что эта строчка обыгрывает его собственное имя Карл [Чарльз]; это насмешливое упоминание психоаналитика соответствует общему духу восстания против авторитетов, которым пронизано все сновидение.) Пациент подчеркивает это тем, что в его сне сам священник признает: церковь должна использовать «американские обычаи», чтобы привлечь большие толпы.

Роль женщины в этом сновидении может быть полностью понята, только если мы учтем антиавторитарную, бунтовщическую тенденцию сна в целом. Пациент – несмотря на свое сознательное безразличие к религии – на более глубоком психическом уровне все еще привязан к ней или, точнее, к религии авторитарного типа, в которой он был воспитан. Его невроз – попытка освободиться от оков иррациональных авторитетов, однако ему это не удалось и в результате возникли невротические симптомы. К моменту возникновения сновидения стремление восстать, освободиться от власти авторитетов стало его доминирующей чертой, проявляющейся в жизни сновидения. Женщина, возможно символизирующая его мать, понимает, что если он отвергнет авторитарный принцип лести могущественному отцу (благодетелю), он станет взрослым и она потеряет его. Поэтому-то она плачет и говорит: «Тогда больше ничего не осталось».

Пациент несомненно озабочен вопросами религии, но, в отличие от заключения Юнга, приходит не к банальному компромиссу, а к очень отчетливой концепции различий между религиями авторитарной и гуманистической. Авторитарная религия, система, в которой основной добродетелью является послушание, а человек становится маленьким и бессильным, отдавая всю власть и силу Богу, – это тот тип религии, против которой он борется; это та же битва, которой пронизана его личная жизнь: бунт против любого вида авторитарного доминирования. Пациент стремится к гуманистической религии, делающей акцент на силе и праведности человека, где добродетелью является не послушание, а осуществление человеческих возможностей[15]. Последовательность событий в сновидении делает это совершенно ясным. Сновидец слышит, как толпа «торжественно повторяет» слова: «Царство Божие внутри нас… Все прочее – бумага». Он высмеивает церковь как большую организацию вроде фирмы или армии, обвиняет ее в лести ради подачек Бога; теперь он говорит, что Бог живет в нас и все, что есть помимо этого переживания, – «бумага», потому что не производит живого впечатления.

То же направление мысли проявляется во втором сновидении того же пациента, которое Юнг обсуждает в своей работе «Психология и религия». Вот запись этого сновидения.

«Я вхожу в мрачный дом. Он называется «Дом внутренней серьезности и сосредоточения». В глубине видно множество горящих свечей, расставленных так, чтобы образовывать четыре пирамидальных фигуры. У двери дома стоит старик. В дом входят люди, они не разговаривают друг с другом и часто останавливаются неподвижно, чтобы сосредоточиться. Старик у дверей рассказывает мне о посетителях и говорит: «Когда они покидают дом, они чисты». Я вхожу в дом и чувствую способность полностью сосредоточиться. Голос говорит: «В том, что ты творишь, – опасность. Религия – не та цена, которую ты платишь, чтобы избавиться от образа женщины, ибо этот образ незаменим. Горе тем, кто пользуется религией как заменой