Мариинской, пересечет ее, но там будет уже не она, а весьма буржуазная Блауманя. Громадный дом – составной, склеились Лачплеша 70, 70а и 70b, Авоту 20 и 22, Бирзниека-Упиша 29. Теперь он не называется никак, а когда-то был Романовским базаром – это угол Романовской и Авоту. Впрочем, на одной карте название вернулось, на Baltic maps дом помечен как Romanova bazārs – получился «базар Романова», обычная языковая путаница. Плюс естественные искажения, интершум времени. С чего он «базар» – вероятно, здешняя архаика. Неподалеку есть и Базар Берга – галереи с лавками-магазинами, и всегда так было. Допустим, «базар» был вариантом «молла».
Романовская (теперь Лачплеша) не в честь царской фамилии, а по рижской семье Романовых, купцов-огородников. Тут был овощной край. Бирзниека-Упиша ранее Курмановская, от Курманова, здесь были его огороды. Сейчас Авоту переводят то Ключевой, то Родниковой. Исходно на домах висело Ключевая. С 1810-го были две Авоту: Малая Ключевая – от Романовской до Столбовой и Большая – от Стабу до церкви. Потом их сцепили, а в 1885-м добавили кусок Большой Ямской (Grosse Fuhrmanns Strasse), от Мариинской. У нас дома в 60-х и называли: Мариинская, Столбовая; не Дзирнаву, но Мельничная. Притом что Стабу-Столбовая давно уже была Фр. Энгельса, а Гертрудинская – К. Маркса. Не то чтобы непременно на русском: Авоту и была Авоту, Акас никогда не называли Колодезной, Мартас Марфинской не была. Вместо Тербатас не говорили Дерптская, она была уже П. Стучки, а «Стучка» – короче. Но проскакивала и Тербатас.
Сейчас «Родниковая» вылезает из перевода, у ключа ж еще и двойное толкование: путаница. На немецком она была Sprenkstrasse (Шпр, штр; и в Риге писали Strasse, не Straße), в словарях Sprenk не найти, это диалект остзейских немцев. Кто-то (не помню, на каком рижском форуме я увидел) отыскал словарь (издан теми же Харткнохами), Idiotikon der deutschen Sprache in Lief- und Ehstland: Nebst eingestreueten Winken für Liebhaber. Hupel, August Wilhelm. Riga: Hartknoch, 1795. – XX, 272 S. В нем есть der Sprenk / der Spreng / die Sprenke в значении Quelle. Родник, ключ. Словарь оцифрован, https://digital.slub-dresden.de/werkansicht/dlf/9271/1/. Скопление всевозможных слоев естественно, так здесь было устроено. Остзейцы – это «восточноморцы»; Балтийское море = Ostsee.
Дело не в том, что все это тут было, а сами слои и то, почему они оказываются сейчас рядом. Ведь нет даже стенки, через которую могли бы перестукиваться остзейцы с завсегдатаями бара, все непроницаемо порознь. Ну, может, еще станет понятно, зачем все это здесь сходится; только не надо делать слоистость понятием, а то затеется демагогия. В центре двора на Энгельса 29 – где жил Себрис – был аист, фонтан. Натуралистичный и как бы естественно раскрашенный (белое-красное-черное). В конце 60-х фонтанчиком уже не работал, подгнил, и его сломали: один из малолетних хулиганов из парадной в правом углу двора. То ли Эрик, то ли Рома, поляки. Кажется, первый. Не хулиган: таких называли пашпуйками (pašpuika – примерно сорванец, но без этого сюсюканья; может быть и «шпана», но это уже старше). Преувеличенная самостоятельность с оттенком демонстративной дерзости. Сейчас, похоже, pašpuika редко говорят.
Несколько лет назад – дом № 29 теперь в богатой части – аиста восстановили. Сделали не копию, а лаконично-условно, и он сизо-серый, уже даже и журавль. Кто-то, значит, помнил, что тут была птица. Или, скорее, когда дом купили и стали делать капремонт, то нашли фотографии. Недавно, в конце нулевых. Раньше там вообще было печное отопление, дровяные подвалы, ступеньки вниз: темнота и сырой холод. Под потолком на витом шнуре болтается лампочка, шар ее света не достигает стен. Почему я 60 лет знаю Авоту, когда это не мой квартал, даже не соседний? Там была детская поликлиника. Между Столбовой и Гертрудинской, третий дом во дворе.
На Авоту здания от середины XIX до Первой мировой. Не важно-центровые, но и не из (непременного для типовых доходных домов) серо-желто-бурого кирпича. 1–2–3–4–5 этажей, штук пять шестиэтажных. Не так что все серые и темные, есть и цветные, но и они отчасти серые и темные. Цвета – желтый, красный, бордовый, синий – смазаны, не ветхостью, а даже уместно. Коричневатые могли когда-то быть даже бежевыми. Почему-то кажется, что улица узкая и дома для нее чрезмерно высоки. Она не узкая, почему-то такое ощущение. Между каменными домами деревянные, двухэтажные. Не разваливаются. Деревянных домов в городе много, не только на когдатошних окраинах, и в центре. Вполне целые, не из-за «Деревянной Риги»; та больше открыточный проект. Жизни в первых этажах на Авоту не видно, окна пыльные. Люди ходят как-то неопределенно, и не понять, то ли идут со своим будущим рядом, как выгуливая собаку, то ли оно их тащит за собой. Или они его, но такое тут, похоже, редкость.
Между Гертрудинской и Стабу-Столбовой, рядом с бывшей поликлиникой, высокие кованые ворота, красивые. С весны по осень их не видно, полностью закрывает плющ. Ворота метров пять высотой, левый штырь ворот торчит еще метров на пять – плющ свисает и с него; симметрично и справа, что ли просто со стены дома, за плющом не видно. Вот, пожалуй, почему я об Авоту: когда водили в поликлинику, то район стал первой заграницей. Живешь в знакомых дворе и квартале, а поликлиника – сдвиг: вне границ знакомого есть что-то другое. Тут всего много, оказывается. Куда-то распространяется дальше, вот что. Включился режим выяснения неизвестного.
С 60-х здесь ничего нового. Ну, на доме № 27 теперь табличка № 27b, а № 39 когда-то стал № 41 (деревянный, двускатная крыша), но выглядит как на фотографии 1930-го. Разве что вместо пивного бара, одноэтажный павильон был на углу с Гертрудинской, выстроили черно-стеклянное шестиэтажное, офисное. С угла закругленное, внизу небольшой rimi. Не снесли под застройку, павильон уже обветшал и покосился. Аварийный забор стоял лет 10. Или 20. В том же квартале за углом быстро выстроилась церковь без креста, Святых Последних Дней, мормоны. Там был пустырь или что-то вовсе безвидное. Китайское бистро на углу Гертрудинской закрылось давно, но открылось другое китайское, очень дешевое, ближе к Лачплеша. Кусок Авоту от Мариинской отчего-то сделался галереей предсвадебных салонов, их там штук 15. Уж точно больше десятка, они и за Лачплеша есть. Пересчитал: 12 штук от Марияс до перекрестка и один за ним.
Закрылось много разного. Кооперативный, а потом частный мясной стал «Одеждой для леди», тоже закрылся. Рядом, возле остановки был магазин тканей, сейчас столовая с 10:30 до 15:00 по будням, аскетичная и по интерьеру,