Читать интересную книгу Последняя империя. Падение Советского Союза - Сергей Плохий

Гости были поражены. Предложенный ими выбор был таков: либо Горбачев подписывает указ о введении чрезвычайного положения, либо временно передает свои полномочия Геннадию Янаеву и остается в Крыму в силу “медицинских причин”, а они делают в Москве всю “грязную работу”. Заговорщики, многие из которых когда-то обсуждали с Горбачевым введение чрезвычайного положения в качестве запасного сценария, рассчитывали, что на одно из этих предложений он точно согласится. Горбачев категорически отверг оба. “Я сказал им, – вспоминал Горбачев, – что если вы действительно обеспокоены ситуацией в стране, давайте созывать Верховный Совет СССР, Съезд народных депутатов. Давайте обсуждать и решать. Но действовать только в рамках Конституции, закона. Иное для меня неприемлемо”. Горбачев снова оказался в своей стихии: переговоры, маневрирование, убеждение. Он попросил их раскрыть планы и назвал их затею губительной. “Вы подумайте и передайте товарищам”, – сказал он гостям, пожимая гостям на прощание руки. Генералу Валентину Варенникову, который особенно настойчиво требовал введения чрезвычайного положения, Горбачев сказал: “Очевидно, после такого разговора мы не сможем работать вместе”.

Когда делегация удалилась, Горбачев пересказал разговор семье и своему помощнику Анатолию Черняеву – аппаратчику с сильными либеральными убеждениями, автору многих горбачевских внешнеполитических инициатив. “Спокоен, ровен, улыбался”, – записал Черняев в дневнике несколько дней спустя. И все же Горбачев не мог смириться с тем, что его предали. Он не мог поверить, что Крючков был заодно с заговорщиками, а упоминание о том, что среди последних оказался еще и маршал Язов, ввергло его в шок. “А может, они его туда вписали, не спросив?” – спросил Горбачев, имея в виду верного ему министра обороны. Черняев шефу сочувствовал, но не мог удержаться от замечания, что все заговорщики – это его люди15.

Визитеры покинули дачу в растерянности. Водитель позднее рассказал, что по дороге в Форос они были полны энергии и разговаривали о погоде. На обратном же пути все были сердиты и молчали. Болдин позднее высказывал сожаление, что они не успели окунуться в море, как, вероятно, собирались: предполагалось, что разговор с президентом пройдет в дружеском тоне, он подпишет один из заготовленных документов, и у них еще останется время для купания. Все оказалось иначе. Возвращаясь, посетители Фороса не раз и не два поднимали бокалы, пытаясь успокоить расходившиеся нервы. И до того, как через два с половиной часа самолет сел в Москве, они успели осушить довольно вместительную бутылку виски, закусывая салом, хлебом и зеленью.

Они сразу же отправились в Кремль. В просторном кабинете премьер-министра СССР Валентина Павлова (когда-то здесь работал Сталин) их встретили главные заговорщики: сам Павлов, руководитель КГБ Крючков, министр внутренних дел Борис Пуго и вице-президент Янаев. Присутствовал и министр обороны Дмитрий Язов, в чьей преданности Горбачев уверял Буша несколько недель назад. Все уже знали об отказе Горбачева сложить полномочия: генерал Плеханов, глава службы охраны, из самолета позвонил Крючкову и рассказал о том, что произошло в Крыму. Теперь заговорщики дожидались возвращения делегации, чтобы услышать все из первых уст и решить, что делать16.

В очках, седой, с лысиной на полголовы, шестидесятисемилетний Крючков меньше всего производил впечатление заговорщика. “Гений канцелярии”, известный своим служебным рвением и предусмотрительностью, в начале 50-х годов оказался в МИДе, а потом в посольстве в Будапеште, где очутился под крылом у посла Юрия Андропова. (Во время их работы, в 1956 году, в Венгрии произошло восстание.) В 60-х годах Крючков вслед за своим покровителем перешел в КГБ, а в 1974–1988 годах возглавлял внешнюю разведку. В 1988 году Горбачев выдвинул его на пост председателя КГБ. У Крючкова были весьма могущественные покровители, в том числе близкий соратник Горбачева Александр Яковлев. Реформаторы хотели, чтобы КГБ возглавлял не “вахтенный идеологии”, как прежде, а человек с опытом международной работы, не понаслышке знающий, как отстает от Запада СССР.

Крючков отвечал этим условиям… по крайней мере, так казалось. На самом деле его работа за границей сводилась к пребыванию в Венгрии в 50-х годах, а единственным достоянием Запада, которое он ценил по-настоящему, было виски – продукт, недоступный простым советским гражданам. Роберт Гейтс, в те годы замдиректора ЦРУ, узнал о пристрастии Крючкова к этому напитку в декабре 1987 года, когда тот прилетал в Вашингтон в рамках подготовки первого визита Горбачева в США. Гейтс и Колин Пауэлл (тогда советник Рейгана по вопросам национальной безопасности) обедали с Крючковым в вашингтонском ресторане. Крючков попросил скотч. Переводчик, перейдя на английский, заказал “Джонни Уокер ред”, но Крючков поправил его, сказав, что хочет “Шивас ригал”. “У этого человека вкусы отнюдь не крестьянские”, – записал Гейтс. Лично ему Крючков напоминал скорее профессора, чем шефа разведки17.

Мало кто сомневался, что Крючков и многие другие заговорщики сначала поддерживали горбачевскую перестройку, трактуемую ими как совокупность реформ, направленных на усиление советской власти при сохранении ее основ. Но стоило им понять, что перестройка несет угрозу не только партии, к которой самые прагматичные из них уже не чувствовали идеологической привязанности, но и политическому устройству, а значит, и их месту в государстве, как их позиция переменилась. Роберт Гейтс, который в феврале 1990 года встречался с Крючковым в Москве, не мог не заметить перемену во взглядах последнего. Гейтс в Москве сказал Джеймсу Бейкеру, что Крючков “уже не сторонник перестройки” и что “Горбачеву следует проявить осторожность”: председатель КГБ поделился с американским гостем соображением, что “людей тошнит от перемен”, перестройка провалилась, экономика пришла в упадок, а межнациональные отношения портятся день ото дня. “Похоже, Крючков поставил крест на Горбачеве”, – вспоминал позднее Гейтс18.

Причина, побуждавшая заговорщиков к действиям, состояла в том, что их положение во власти оказалось под угрозой. Горбачев позднее предположил, что заговор созрел, когда им удалось подслушать один из самых конфиденциальных разговоров между ним и Ельциным в последние часы 29 июля 1991 года, за день до прилета Буша. Место действия – все та же дача в Ново-Огарево, где два дня спустя должны были состояться переговоры Горбачева и Буша; третьим участником встречи был Нурсултан Назарбаев. Они до полуночи обсуждали кадровые перестановки, которые должны были последовать за подписанием 20 августа Союзного договора. В новом правительстве Назарбаев должен был стать премьер-министром вместо Валентина Павлова. Ельцин настаивал на снятии Крючкова и Язова. Назарбаев хотел избавиться и от Янаева. Тогда, обсуждая дальнейшую судьбу своих людей, Горбачев чувствовал себя неловко, но все же дал согласие на отставку Крючкова и министра внутренних дел Пуго, однако отстоял Язова19.

По приказу Крючкова разговор был записан на пленку, и председатель КГБ понял, что действовать нужно незамедлительно. Но следовало дождаться момента, когда Горбачева не будет в Москве. В 1964 году Брежнев и его сообщники заключили тайный союз против Хрущева и наметили план действий, пока он был в отпуске. Через два дня после отлета Горбачева в Крым Крючков вызвал двух подчиненных и поручил подготовить предварительную оценку возможной реакции общества на введение чрезвычайного положения. Результаты не обнадеживали: эксперты пришли к выводу, что реакция будет в массе отрицательной. Нужно было дождаться ухудшения экономической ситуации. Но Крючков понимал, что выступить нужно прежде, чем Горбачев вернется и 20 августа подпишет Союзный договор. Была, конечно, некоторая надежда, что альянс Горбачева и Ельцина к тому времени распадется. Но Горбачев и Ельцин 14 августа в телефонном разговоре подтвердили свою готовность подписать договор.

Крючков тут же приказал своим помощникам разработать план введения в стране чрезвычайного положения. На следующий день, 15 августа, он распорядился прослушивать телефоны Ельцина и других демократически настроенных руководителей. Шестнадцатого августа Крючков и сообщники несколько раз собирались, чтобы обсудить дальнейшие шаги. На следующий день на секретном объекте “АБЦ” собралась расширенная группа (Крючков, высшие партийные и правительственные чиновники). Разговор начался с того, что премьер-министра Павлова – пока еще не участника заговора – спросили, знает ли он о своей грядущей отставке. Тот ответил, что “хоть сейчас готов в отставку”, но все-таки присоединился к путчистам. Впоследствии на допросах Павлов и другие участники встречи

17 августа утверждали, что снятие президента с должности даже не обсуждалось – они лишь собирались слетать в Крым и убедить его ввести чрезвычайное положение. Восемнадцатого августа к Горбачеву отправили делегацию, а перед этим президенту отключили связь и нейтрализовали его охранников. Даже если Крючков, Павлов и другие не считали себя заговорщиками, в ту минуту, когда прозвучал приказ отключить телефоны, они фактически стали таковыми20.