— Вон там ты бы хорошо со своей шляпой смотрелся, — стебанул меня дядя Ваня, когда мы подъехали к рисовым полям.
— Факт! — гоготнул я.
Добрались до воинской части и остановились перед КПП. Из домика выглянул дежурный сержант, мы приветливо помахали ему руками. Шары служивого ожидаемо полезли на лоб, он поправил пилотку и зашел обратно, чтобы через пару секунд появиться вновь — с дежурным по части капитаном. Поздоровались.
— Товарищ капитан, извините что без предупреждения, мне бы с командиром части поговорить, — выкатил я просьбу.
— Это можно, — одобрил он и провел нас в «будку».
В глаза бросился висящий на стене легендарный плакат с Мэрилин Монро, где она с улыбкой прижимает к ногам поднимаемую воздушными потоками юбку.
— А почему в стратегически важном помещении КПП Советской воинской части висит капиталистическая пошлятина? — не удержался я
— Виноват! — признал товарищ капитан. — Сидоров, капиталистическую пошлятину убрать! Заменить на уставные материалы гражданской обороны!
— Так точно! — проорал Сидоров и быстро, но ОЧЕНЬ аккуратно пошлятину убрал.
Капитан в это время отзвонился в штаб, передал мой запрос, получил ответ, позвонил снова, и через пару минут, гулко бухая сапогами, на КПП прибежал растрепанный, взопревший от бега по жаре майор.
— Здравия желаю, товарищ Ткачев! — отмахнувшись от начавшего выдавать стандартное «за время дежурства ничего не случилось» капитана, отдал он мне честь. — Разрешите поприветствовать вас от лица воинской части №… Майор Петров!
— Здравия желаю, товарищ майор, — приложил я ладонь к «рисовой шляпе». — Но я же гражданский, — с улыбкой развел руками. — Лучше «Сергей» и на «ты». Как ваше имя-отчество?
Заметно расслабившись, бравый вояка пожал протянутую руку:
— Евпатий Степанович.
— Как былинный герой? — уточнил я.
— Он! — с улыбкой подтвердил офицер. — Приказано сопроводить тебя с товарищами в штаб, к товарищу полковнику.
— Спасибо, — поблагодарил я, и мы пошли. — Как у вас тут вообще служится?
— Служба войск несется в соответствии с уставом, — не дрогнув, ответил он.
Тем временем часть начала приходить в состояние подчеркнутой боевой готовности — из казарм на свет божий, лихорадочно поправляя форму и споро разбирая хозяйственный инвентарь повалили солдатики под руководством младшего офицерского и сержантского личного состава. Смешно без предупреждения к воякам ездить — вон какая суета поднялась! Но немного совестно — проблемы причинил.
— А у вас сегодня плановый субботник? — не удержался я.
— Субботников у нас не проводится, — ответил он. — Вместо нее у нас ПХД — парко-хозяйственный день.
— Невовремя я значит, помешал, — взгрустнул я.
— Ничего, товарищ полковник по должности в хозработах участия не принимает, — ответил он.
Зашли за угол казармы и нашли в кустах безмятежно дрыхнущего мордатого ефрейтора, отчего товарищ майор очень расстроился:
— Подъем, боец!
Бедолага-ефрейтор подскочил, вытаращился на офицера, моментально оценил ситуацию, отдал честь и проорал в ответ:
— Здравия желаю товарищ майор! Разрешите объясниться!
— Объясняйся, — разрешил Евпатий Степанович.
— В соответствии с распоряжением сержанта Курдюмова провожу проверку корней кустарника вида «клематис»!
— Пилотка где, «Клематис»?
— Виноват, товарищ майор! — ефрейтор быстро отыскал головной убор и привел себя в уставной вид.
— Двое суток гаупвахты, Клематис. Шагом — арш! — скомандовал майор.
— Есть двое суток гауптвахты, товарищ майор! — проорал ефрейтор и строевым шагом направился сдаваться.
— И это — отличник боевой и политической, — виновато пожаловался Евпатий Степанович.
— Сориентировался быстро, — заметил я. — И «отмазку» нестандартную придумал — значит воинская смекалка в наличии.
— У них у всех смекалка пробуждается когда прое*аться надо, — слил товарищ майор служебный инсайд, и мы пошли дальше.
У штаба хозработы уже успели набрать обороты — солдатики старательно белили и без того идеально белые бордюры и деревья. Еще четверо — вот ржака! — выгребали из пожарного ящика песочек, чтобы наполнить его свежим из кузова подъехавшего «ЗиЛа». Рядом запачкавшийся от усердия сержант при помощи кисточки и банки с краской обновлял образцово-показательный пожарный щит. Ох уж это очковтирательство!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вошли, в нос шибанула вонь свежей краски, с которой открытые окна совсем не справлялись. Я снял шляпу, и мы, не забывая здороваться с имитирующими деятельность в виде хлопанья дверьми кабинетов, уставных окриков и таскаемых туда-сюда папок с бумагами офицерами, не касаясь свежеокрашенных перил, поднялись наверх, чтобы протиснуться мимо «козла» со стоящим на нем, белящим потолок рядовым. Постучав в нужную дверь, майор дождался разрешения и провел нас в кабинет командира части — седого сурового бровастого мужика под «пятьдесят» в безукоризненно сидящем кителе, который с предельно занятым видом просматривал бумаги. С демонстративной неохотой оторвавшись от своего занятия, он поднял взгляд на нас.
— Товарищ полковник, гражданский Сергей с товарищами по вашему приказанию доставлен! — отрапортовал Евпатий Степанович.
— Благодарю за службу, — благодушно ответил командир части, поднялся из-за стола. — Свободен, — отпустил майора и протянул мне руку. — Лужин, Василий Иванович.
— Ткачев, Сергей Владимирович, — представился я в ответ. — Извините, что вторгся в ваш ПХД.
— Провести ПХД нам даже блок НАТО не помешает, — заверил меня полковник, пожимая руки «дядям». — Присаживайтесь, товарищи. Чаю?
— Спасибо, мы сытые, — поблагодарил я, усевшись напротив него. — Я к вам, товарищ полковник, с распоряжением, — достал из кармана шорт бумажку с печатью одного из замов товарища Гречко. — Вертолет попросить.
Полковник надел очки (а как ты в бумагах без них ковырялся⁈ Воистину очковтирательство!), ознакомился с бумажкой и посмурнел.
— Что-то не так, товарищ полковник? — спросил я. — В распоряжении вашей части находятся три полностью исправных, готовых подняться в небо в любой момент, Ми-4.
— Находятся, — решительно кивнул он. — Полностью исправны и готовятся подняться в небо. Но нужно заправить.
— Мы с товарищами не торопимся, — кивнул я.
Товарищ полковник снял трубку служебного телефона:
— Сёмин, заправляй Ми-4. Да, прямо сейчас. Да, я знаю. Выполнять приказ! — потеряв самоконтроль, сорвался на командный рык. Положив трубку, вымучил улыбку. — Заправка займет три с половиной часа.
— Пойдемте посмотрим на процесс? — предложил я.
— Да чего там смотреть, — улыбка стала еще более неискренней. — Может лучше в клуб? Нам тут кино привезли — «Белое солнце пустыни». Ребята хвалят.
— Товарищ полковник, — вздохнул я и достал из кармана корочку личного порученца Министра обороны СССР. — Я же не идиот. В случае боевой тревоги вы тоже три часа вертолеты заправлять будете? Они вообще у вас есть или у соседей занимать собрались?
Товарищ полковник потянулся к телефону.
— Не дергайся, — поднявшись со стула, дядя Ваня одним прыжком оказался за спиной командира части, прижав того к креслу.
— Чистосердечное признание сами знаете — облегчает, — выдал я совет.
— Второй сверху ящик справа, — навел нас на след Василий Иванович.
Дядя Федя достал оттуда толстенную папку.
— Лист номер восемь, — продолжил сотрудничать товарищ полковник.
КГБшник нашел искомое и показал мне.
— Это же статья, товарищ полковник, — вздохнул я. — Почему не донесли в военную прокуратуру?
— Лист номер одиннадцать, — буркнул тот.
Отыскали.
— Понимаю, — грустно вздохнул я и завладел телефоном обычным.
Набрав спецномер, дождался ответа и проинформировал зама Гречко:
— Протокол «спрут», в/ч номер… — повесив трубку, известил дядей. — Переходим на осадное положение, товарищи — телефон очевидно прослушивается, и сложить два и два можно легко. Тут подвал есть?