– Вы имеете в виду историю с господином де Лекуром?
– И ее тоже, – только добравшись до мяса, шевалье понял, как он чертовски проголодался. Утром волки и мертвецы, на обед король, похожий на мертвеца, вечером монахи и мертвец. Хорошенький великий пост.
– Не уверен. Николя де Лекур затаил на меня зло, это без сомнения. Но его, по правде говоря, не так уж сурово наказали. Да и сумма там была…
– Ладно, допустим. Вы читаете проповеди. А как насчет права исповедовать?
– При чем тут это?
– Не знаю, – Эме пожал плечами, – я просто рассматриваю все возможности. К вашему брату священнику во время исповеди иногда перекочевывают разные любопытные секреты. Хотите совет, аббат? Если раньше вы не совали нос в чужие дела, возможно, пора начать. На вас уже испробовали вооруженное покушение, доносы, изящную попытку выставить убийцей. Следующим может стать нечто, против чего шпага и свидетели окажутся бессильны. Например, яд. Для меня это праздное любопытство. В истории про Филиппа д’Исси-Белльера мне уже практически все ясно, завтра побеседую с герцогиней де Лонгвиль, и закончим на том. Для вас же ваша должность становится вопросом жизни и смерти.
– Значит, вы умываете руки, лейтенант? И оставляете мне на откуп господина де Лекура? Вас не проняло появление типа в маске? Никогда не думал, что Николя способен на месть более опасную, чем та дурацкая кукла. Да и она, скорее всего, не была его рук делом.
– Какая кукла? – внутренне насторожился де Фобер, у которого при последнем слове немедленно начинался выброс адреналина в кровь.
– Просто глупая шутка, – де Линь поморщился. – По окрестным деревням кочует кукольный театр. И мой озлобленный противник, ныне покойный, заказал для них куклу аббата. Как две капли воды похожую на меня. Я был уверен, что на этом он и успокоится.
– У кого заказал? – продолжал допытываться Эме.
– Наверное, у кого-то из наших резчиков, – аббат бросил на собеседника удивленный взгляд. – У вас такое лицо, лейтенант, словно я только что добрался до вашего шкафа.
– А… Это… Не обольщайтесь, сударь. Эти скелеты не мои. Скорее семейства де Лонгвиль.
На сей раз окаменело лицо Андре.
– Откровенность за откровенность?
– Не вижу необходимости. Спокойной ночи, господин аббат. И благодарю за ужин.
У входа в комнату для гостей де Фобера дожидался Кароньяк. Гвардейцы, отправленные лейтенантом на дорогу к Беруару, только что вернулись и, чертыхаясь, отчищали одежду от грязи.
– Наш птенчик снова в аббатстве, – таинственным шепотом начал господин Булот. – Проследили от самого замка. Подтвердим, хоть перед Господом: от де Бланшетт он ехал. Вспорхнул по веревочной лестнице, только пятки сверкнули…
– Я знаю, – кивнул Эме. – Де Лекур не заглядывал?
– Нет.
– Понятно, – похоже, бывшему помощнику второго викария не так уж и нужны ключи, как он пытался изобразить. – Вот что, господа. На сегодня достаточно приключений. Всем спать.
Приказ командира полностью отвечал желаниям подчиненных. Ни вина, ни монашек не предвиделось, да и свечи, которых братья оставили не так уж много, почти догорели. Так что через четверть часа шестеро мужчин погрузились в здоровый сон. Седьмого, их лейтенанта, напротив, взялась мучить бессонница. Наверное, потому, что совсем недавно он дал аббату де Линю обещание, прямо расходящееся с приказом, полученным от Мазарини. Ведь кардинал велел разнюхать все, что касается аббата, и искать малейшие провинности. А Эме этим, можно сказать, пренебрег. Почему-то Андре де Линь был ему симпатичен. Но и собственной должностью тоже дорожить не мешало бы. Начинать карьеру «преданного слуги» с сокрытия важных улик (тот подозрительный факт, что кому-то очень не нравится Андре в роли викария Нуази, списывать никак нельзя) – не самая лучшая мысль. А тут еще кукольник. Постоянно из ниоткуда всплывает проклятый кукольник.
Прошлое дело доставило де Фоберу немало неприятностей. С утерей важной бумаги он смирился, получив от кардинала нагоняй, но ведь это не означает, что заговор провалился. Или что неизвестные недоброжелатели Мазарини так просто отступятся.
Тогда что же получается?.. Де Фобер припомнил пикантное содержание расшифрованной им на пару с Анной-Женевьевой записки. Он так часто перечитывал ее, что слова стояли перед глазами.
«Ваша милость, спешу довести до вашего сведения, что сегодня ночью состоялась очередная встреча итальянского петуха и хорошо известной вам коронованной особы. Влюбленные провели ночь в потайной комнате, и женщина проследовала к себе в половине четвертого утра. К сожалению, в нашем деле возникли трудности. Мне никак не удается узнать дату и время свидания заранее. Хозяин не считает должным сообщать мне это, а каналы, по которым он связывается с петухом, мне недоступны. Понадобится содействие кого-то из близкого окружения дамы. Я, со своей стороны, обещаю устроить все так, чтобы особы, вас интересующие, явившись на встречу, уже не смогли покинуть ее незамеченными и неузнанными. Засим припадаю к вашим стопам и надеюсь на вашу благосклонность…»
Откуда кто-то из местных святых отцов может быть так хорошо осведомлен о происходящем в стенах Лувра? Или, опять-таки, там не про Лувр речь шла?!
Глупость. Этого не может быть! Королева, тайком наведывающаяся в Нуази?! Она что, тоже по веревочной лестнице сюда забирается?
Какое-то время Эме бессмысленно таращился в темноту.
Если его безумные подозрения верны, должен быть определенный круг людей, которые участвуют в сей сумасшедшей авантюре. Филипп д’Исси-Белльер… При чем тут этот покойник? Он хотел место викария. Или скорее его хотели на место викария. Но должность занял Андре де Линь, которого «не хотят». Он наведывается в Беруар, Анна-Женевьева гостит в Беруаре. Где тут де Лонгвиль? Кто шпион? Чем, черт побери, лечат головную боль?!
Шевалье устало потер виски.
А в подвале у викария де Линя лежит покойник. Любопытная келья. Как он сказал? «Никто не знает, что у меня есть еще одна комната». Почему? Есть же где-то план аббатства. Тем более сейчас строительство в разгаре. Вряд ли рядовые монахи, разумеется, без нужды суют нос в подобные планы. Да и не каждому дадут взглянуть на такой чертеж. А викарий де Линь? А помощник викария?
Не слишком любезно ломиться в комнату к человеку посреди ночи. Но Эме никогда не считал себя в достаточной степени любезным. К тому же ему не пришлось стучать слишком долго. Андре, судя по всему, тоже еще не ложился.
– Не спится, лейтенант?
– А вам, аббат? Какие у вас планы на завтрашнее утро?
Де Линь задумчиво прищурился.
– Вы намерены включить мои планы в ваши, шевалье?