— Я вовсе не имела в виду твой возраст. — Патриция покраснела. — Пожалуйста, прости меня, Люси. Ты же знаешь, что я не хотела тебя обидеть.
— Конечно, не хотела, — рассмеялась Люсинда. — Не думай об этом. Ты не слишком глубоко ранила мои чувства. — Помолчав, она спросила: — Итак, из нашего разговора следует, что мистер Джонс слишком стар, чтобы ты включила его в свой список кандидатов в мужья?
Патриция сморщила носик:
— Определенно.
— А тебе известно, что молодых девушек из высшего света часто выдают замуж за мужчин, которые годятся им в отцы, а иногда — и в дедушки.
Патрицию передернуло.
— К счастью, мои родители придерживаются современных взглядов. Они никогда не заставят меня выйти замуж за человека, которого я не люблю. — Заложив руки за спину, она рассматривала кусты полыни. — Как давно ты знакома с мистером Джонсом?
До Люсинды вдруг дошло, что за всеми хлопотами у нее еще не было возможности объяснить, почему Калеб вообще появился в ее жизни. Она прикинула, стоит ли сообщить кузине, что ее подозревают в убийстве.
Пожалуй, лучше пока промолчать, решила Люсинда. Правда лишь взволнует Патрицию и отвлечет от главного — поисков мужа.
— Мы с мистером Джонсом познакомились совсем недавно.
— Несколько недель назад? Ты не упоминала о нем в своих письмах.
— Сегодня второй день нашего знакомства. А почему ты спрашиваешь?
— Что? — изумилась Патриция. — Вы знакомы всего два дня, а он у тебя завтракает?
— Прошлой ночью ему совсем не удалось поспать, а утром он не завтракал. Мне, наверно, стало его жаль.
Глаза Патриции округлились еще больше. А потом она вдруг захихикала:
— Ну, кузина, ты меня и удивила.
— А что тут удивительного?
— Это ты не давала ему спать всю ночь? — подмигнула Патриция. — Ты еще более современна в своих суждениях, чем я думала. А мама знает? Полагаю, что нет.
— Ты меня не поняла, — сказала Люсинда, обескураженная реакцией Патриции. — Это не я не давала мистеру Джонсу спать. Он до самого утра был занят одним расследованием.
Патриция перестала хихикать.
— Мистер Джонс связан с кем-то еще? Как ты допустила, что он делит тебя с кем-то другим?
— Он профессионал, — заявила Люсинда. — Я уверена, что у него в настоящее время несколько дел. И я не могу требовать, чтобы он оказывал услуги только мне.
— Услуги? Так ты ему платишь?
— Ну да. — Люсинда нахмурилась.
— Тебе не кажется, что это несколько… э-э… необычно?
— В каком смысле?
— Я всегда считала, что если в такого рода связи есть финансовая составляющая, то это мужчина платит женщине, а не наоборот. Но теперь, когда я столкнулась с этим вопросом вплотную, если учесть современные понятия равноправия…
— Связь? — Ужаснувшись, Люсинда во второй раз за день подумала, не упасть ли ей в обморок. — Меня и мистера Джонса не связывают отношения «такого рода». Господи, Патриция, откуда у тебя взялись такие мысли?
— Ничего удивительного, — сухо ответила Патриция. — Начнем с того, что рано утром ты приехала с ним в одной карете. У меня были веские основания считать, что вы провели ночь в каком-нибудь отдаленном районе Лондона.
— Ты ошибаешься.
— А потом ты пригласила его позавтракать. Что я должна была подумать?
Люсинда выпрямилась и окинула Патрицию ледяным взглядом:
— Ты все истолковала неправильно. В связи с кое-каким делом сегодня утром мистер Джонс приехал за мной на Гуппи-лейн, после чего проводил меня до дома в моей карете. Когда узнала, что он не спал ночь и не завтракал, я почувствовала себя обязанной пригласить его. Вот и все.
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему ты почувствовала себя обязанной накормить его? Он Джонс. У него наверняка есть кухарка и еще куча слуг, которые только и ждут, чтобы приготовить ему поесть.
Логика вопроса обеспокоила Люсинду больше, чем следовало. Действительно, почему она пригласила Калеба на завтрак?
— Он совершенно не следит за собой. А мне важно чтобы он был здоров и полон сил.
— Почему? — снова спросила Патриция.
Зачем только Люсинда пыталась скрыть характер их отношений с Калебом?
— Потому что он единственный, кто стоит между мной и тюрьмой. Он, возможно, единственный, кто спасет меня от виселицы.
Глава 12
Дверь в лабораторию открылась как раз в тот момент, когда Бэзил Халси собирался вылить в стеклянный сосуд полученный им последний вариант эликсира. От неожиданности его рука дрогнула, и несколько капель наркотика упало на пол. Шесть крыс наблюдали за ним через решетки клетки — их маленькие глазки светились злобой.
— В чем дело? — рассвирепев, крикнул Халси.
Он быстро обернулся, намереваясь отругать несчастного, посмевшего без приглашения войти в его святая святых. Однако когда увидел, кто ворвался в лабораторию, был вынужден обуздать свой гнев.
— О, это вы, мистер Норкросс, — пробормотал Халси, поправив на носу очки. — Я решил, что это один из уличных мальчишек, которых аптекарь посылает ко мне с травами.
Его новые финансовые покровители были такими же высокомерными и такими же одержимыми формулой основателя, как и его прежние благодетели. Все они одинаковы — богатые и высокопоставленные, чей интерес к препарату заключался лишь в вере в то, что он сделает их еще могущественнее. Им не было дела до чудес и загадок химии. Они представления не имели о трудностях, которые предстояло преодолеть.
К сожалению, богатых джентльменов, готовых финансировать научные эксперименты в той области, которая его интересовала, было не так много. Два месяца назад, после того как рухнул Третий круг, Халси оказался между двух огней. Все оборудование и некоторые ценные записи были либо уничтожены, либо конфискованы обществом. Больше всего ему не хотелось снова связываться с орденом Изумруда, но его члены оказались единственными, кто согласился оплачивать его уникальные исследования.
— Мы только что узнали, что Калеб Джонс сегодня утром посещал Люсинду Бромли, — сказал Аллистер Норкросс.
Пространство между ними вдруг наполнилось тревожной энергией, повергшей Халси в состояние страха. Аллистер Норкросс никогда не считался человеком, которого можно было назвать нормальным. Теперь же, после того как начал принимать наркотик, Норкросс стал ужасен.
Внешне он ничем не выделялся. Черты его лица, по мнению женщин, были привлекательными. Каштановые волосы подстрижены по последней моде, сшитые на заказ сюртук и брюки подчеркивали стройную атлетическую фигуру. Только при более близком знакомстве с ним люди понимали, что он невменяем.