Да, но для того чтобы не наступать на те же грабли, все-таки необходим жизненный опыт. Мне повезло: этого опыта я нахватался за здрасьте. Достаточно быстро успел пройти все шаги: и огонь, и воду, и все остальное… Когда из культпросветучилища, где пять парней на сто девчонок, попадаешь в армию…
Вы были бабником?
Я? Никогда!
Почему так реагируете? Это ведь не преступление.
Бабник – тот, за которым бабы бегают.
Своеобразное у вас видение жизни…
Как удобно, так и вижу. Так вот, когда попадаешь в армию, да еще и на Чукотку, приходится постоянно доказывать всем, что ты настоящий мужик.
А поближе служить не получилось?
Это вопрос не ко мне. Имея отсрочку, все-таки пришел в военкомат: очень хотел служить в Афганистане. Такой вот был правильный, воспитанный на советских фильмах, патриотический мальчик. Серьезно занимался спортом, прыгал с парашютом и думал, что такого ценного солдата – спортсмена, фотографа и киномеханика – обязательно отправят в Афганистан. Ошибся. Мандатная комиссия решила по-другому.
Можете сейчас вспомнить хоть один советский фильм, воспитавший вас?
И вспоминать не надо, сразу вам скажу: «Коммунист». У меня и сейчас комок в горле, когда смотрю его. Урбанский, помните, там рубит лес: энтузиазм, энергия, горящие глаза, и он показывает народу, кто что стоит. Причем, так показывает, что равнодушные становятся неравнодушными. Я всегда хотел быть на него похожим. Плечо друга, сила духа – это для меня больше, чем просто слова.
Вы были в партии?
В восемьдесят шестом году вступил, сразу после армии. И очень этим гордился. В нашей партии наравне с перегибами было много хорошего – дисциплина, централизация, то же воспитание молодежи. А вот сегодняшние подростки, думаю, вряд ли будут смотреть «Коммуниста»…
Что вы называете перегибами?
Например, уравниловку, к которой стремились в то время. Или ту же моду на крестьянское прошлое, когда прекрасной биографией считалось происхождение из неграмотной семьи. Такой биографией я «похвастаться» не мог, поскольку вырос в «семье служащих», как раньше писали в анкетах. Мама работала администратором в филармонии, так я с детства в живую видел наших эстрадных звезд.
Кого?
Пугачеву, Леонтьева, Вайкуле, например. По тем временам артисты считались элитой общества, и доступ к ним имели далеко не все. Это сейчас они называются элитой только по узнаваемости, раньше же было по-другому.
И все-таки, несмотря на отсутствие «правильной» биографии, в партию вы вступили?
Да, но в этот момент я работал на ЧТЗ слесарем-сборщиком, пахал там в три смены, включая субботу и воскресенье, и заочно учился в институте.
Кто вы по гороскопу?
Лев.
Вальяжный и свободный?
Не думаю… Вальяжным я б себе не понравился. Что касается свободы, то все относительно. Свободные и счастливые лежат в психушке, а у меня кругом обязательства: перед коллективом, перед семьей, перед собой. Что это за свобода такая?
Вам важно нравиться самому себе?
Для меня очень важно все делать так, чтобы уважать себя. Дед, мамин отец, всегда говорил: «Если берешься за что-то, делай на совесть». Он работал заместителем начальника цеха на ЧТЗ, успевая при этом еще писать статьи для газет, курировать спорткомитет и заниматься общественной работой. Для него не существовало абсолютно никаких мелочей – любое
дело было важным. Вот это был Человечище, светлая ему память… Именем деда я назвал своего сына, и его тоже зовут Михаил Борисович.
Названный в честь деда, сын повторяет его характер?
Загадывать пока рано, дети еще маленькие: сыну четырнадцать, самой младшей дочке – четыре месяца, но ради них я делаю все, что могу. Сейчас они учатся, тренируются, радуются, капризничают. В общем, все, как у всех, только детей у меня четверо. Вот так – что умею, то и делаю (смеется). Все – мои, всех люблю, каждым – горжусь.
Вы строгий отец?
Требовательный. Знаете, что для детей главное? Личный пример. Его на улице не найдешь. А если говорить одно, а делать другое, все воспитание пойдет насмарку. Кстати, в плане воспитания я стараюсь никого не подпускать. Это дело перепоручать никому нельзя: слишком большой риск и ответственность.
Какой случай из вашего детства мама рассказывает чаще всего?
Мама? Свое детство я помню лучше, чем она. Не знаю даже, какой случай мама рассказывает… Наверно, про заплатки. В четыре года купили мне две пары спортивных трико, синие такие, хэбэшные штанишки. И я упал в них с велика и разодрал коленку. Что делать, как жить дальше, не знаю, и маму расстраивать боюсь. Вырезал заплатки со второй пары и пришил их к первой… Кстати, не помню, чтобы мама меня за это ругала.
А вы своих детей ругаете?
От ругани мало толку, поскольку словом можно так обидеть ребенка, что он тебе этого никогда не простит. Лично я предпочитаю «физиотерапию». И ничего, все нормально – ребенок поплачет, успокоится, и через три минуты перед тобой человечек, готовый выслушать, за что ему попало. И, самое главное, – услышать. Как говорят японцы, розги пожалел – ребенка потерял. А чтение моралей и нотаций – полная ерунда.
Вы не шутите? Как-то трудно в это поверить…
Почему же трудно? Для того чтобы знать, когда каким быть, полезно прислушиваться к великому чувству – чувству меры. Если оно у человека развито, он близок к тому, чтобы когда-нибудь стать мудрым.
Не опасаетесь стать слишком мудрым?
Или как сказал один олимпийский чемпион, «выше нас только звезды»? Не переживайте, с чувством собственной значимости у меня все в порядке. Можно даже сказать: в полном порядке. Кстати, жену свою всегда прошу: почаще мне напоминай, чтобы я не зазнавался. И она напоминает. Если жизнь представлять как лестницу вверх, то я только-только к ней подошел.
Вы продолжаете меня удивлять, Борис Ефимович. Если вы сейчас скажете, что любите копаться в собственном огороде, я признаюсь, что не поняла вас совершенно.
Успокою вас – к земле я равнодушен. Хотя, когда в студенчестве работал в колхозе, наша группа всегда занимала первое место. Принцип «если не я, то кто же?» давно стал для меня девизом. Вот и получается все делать на совесть, как учил дед. Ни с кем не соревнуясь и никогда не оглядываясь назад.
Проигрывать не любите?
А кто любит? Когда в хоккей или в футбол проигрываю, переживаю. Грустно как-то становится. Думаю: бегал бы по вечерам кросс – не проигрывал бы. Но кросс интересен тем, кто хочет побыть наедине с собой и подумать о чем-то, а я и так много думаю, и к вечеру одно желание – сбросить накопившуюся энергию.
В хоккее вы кто – нападающий или защитник?
Всегда нападающий.
Вы были счастливы, когда победили на выборах в Городскую Думу?
В тот момент я подумал: если б дед был жив, он бы мной гордился. Люди выразили мне свое доверие, и это значит, что наши дела в районе – правильные. «Бовиду» в октябре будет десять лет, и все это время мы помогаем району, как можем. Знаете, когда во время предвыборной кампании директора школ, а это ведь уважаемые люди города, предлагали свою помощь, мне было очень приятно. Не знаю, можно ли назвать эту победу счастливой, но долгожданной – точно.
Вам интересно в Думе?
Конечно. Мне всегда интересно то, чем я занимаюсь. И сейчас, в Думе, активно участвую в каждом заседании, а не просто констатирую чьи-то постановления и законопроекты. Не поверите, но вместо художественной литературы в последнее время читаю думские папки с законами. Что вы на меня так смотрите? У «Машины времени» есть замечательные строчки: «еще не все дорешено, еще не все разрешено, еще не все погасли краски дня, еще не жаль огня»… Помните?
Помню. Там дальше – «и Бог хранит меня…»
Правильно.
…Борис Ефимович поднялся, чтобы проводить меня, и я вдруг заметила, что он хромает. «Ногу потянули на тренировках?» – посочувствовала я. «Отсидел», – улыбнулся Видгоф, – «как вам может быть удобно на этих стульях, не понимаю…»
Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 2001, №8МИССИЯ
19: Между Ангелом и Бесом
…Его день расписан по минутам. Буквально. И он говорит, что жить в таком бешеном ритме – привычно
…Его обаяние не имеет границ. Улыбка располагает, взгляд привораживает. И он утверждает, что это вовсе не игра…
Кофе, чай? – спросил меня Валерий Гартунг на пороге своего кабинета.