уперев кулаки в бока. — Франческа будет тебя ждать завтра на вашем месте в полдень. Она сама мне это только что сказала. Что за дела, братец, у тебя с моей подружкой?
Марко многозначительно кашлянул и пихнул в бок Винченцо.
— А ты молодец, братишка! — хмыкнул Марко и, демонстративно насвистывая какой–то развеселый мотивчик, удалился, прихватив с собой упирающуюся сестру.
4
Старая мельница оказалась еще более запущенной, чем раньше. Воды в запруде у плотины было еще меньше. Колесо уже не крутилось. Не смотря на середину дня и жару, никто не купался и не нырял, показывая свою мальчишескую удаль. Лишь ракита все так же молчаливо нависала над водой и предлагала свой ствол людям в качестве скамьи.
Винченцо, хоть и старался прийти пораньше, но все же оказался не первым. Место на стволе ракиты было уже занято. Франческой. Она сидела, прижав колени к груди руками, и смотрела на темную воду.
Шум падающей с плотины воды скрыл его шаги и поэтому, когда он позвал ее по имени, она подпрыгнула от неожиданности.
— Франческа, — повторил он, вскинув руки и давая ей понять всем своим видом, что совсем не хотел ее пугать.
Она постояла на раките несколько секунд, приходя в себя, а затем вдруг бросилась к нему и прижалась всем телом, обняв его с такой силой, словно боялась отпустить и потерять снова. Через пару минут, а, может, через вечность, она ослабила объятия и отпрыгнула от него, словно обжегшись. И тогда он смог рассмотреть ее получше.
Неужели это та самая маленькая девочка Франческа? Он не верил своим глазам. Та маленькая девочка с озорными глазищами и твердым характером, что когда–то любила рассматривать его рисунки и слушать истории, которые он пересказывал ей из прочтенных книг.
— Ты вернулся, — сказала она, то ли вопросительно, то ли утвердительно. — Ты вернулся, как обещал.
Вдруг в ее глазах появилась влага и сквозь слезы она спросила, почти выкрикнула:
— Надеюсь, ты не женился там на другой.
— Нет, — ответил он улыбаясь. — Не женился. Я же помню нашу клятву.
Франческа вытерла ладошками выступившие слезы и рассмеялась:
— Значит, помнишь? Дурацкая клятва, правда? А я думала, забыл. Ты ведь не писал мне ни разу.
— Если бы я тебе написал хоть раз, твой отец съел бы на завтрак нас обоих.
— Папа умер.
— Да, я знаю. Мне Марко сказал.
— Ты мог бы написать сестре с пометкой для меня.
— Я не знал, что вы так дружны. Она, кстати, вчера весь вечер пытала меня, какие у нас с тобой дела и на каком это нашем месте, о котором она не знает, у нас будет встреча.
— М-м! Благочестивая Конни.
— Что?
— Благочестивая Конни. Мы с подружками ее так называем. Чуть что, она сразу взывает нас к нравственности. Но оставим это. Как там?
— Где? — не понял он.
— В Париже.
— В Париже хорошо. Правда, прохладнее, чем у нас.
— Много девушек?
Винченцо смутился.
— Много.
— Ты заберешь меня с собой?
— Я… — смутился он еще больше. — Франческа!.. Ты серьезно?
— Конечно, я серьёзно.
Он вздохнул, глядя на нее исподлобья.
— Я не готов.
— Не готов? — переспросила она со страхом в голосе. — Что значит, не готов?
— Это значит, что я не могу…
— Ты не готов на мне жениться? Может у тебя есть еще кто–то?
— Нет–нет! У меня никого нет. Но я не готов сейчас жениться ни на тебе, ни на ком–то еще.
Она отстранилась и присела на ракиту.
— Прости, — произнесла Франческа спустя некоторое время почти бесцветным голосом. — Это все та дурацкая клятва… Я думала ты приехал, чтобы забрать меня с собой.
— Я приехал на свадьбу к брату. Я… Уж прости за откровенность, совершенно не думал, что встречу на свадьбе тебя. И клятва совсем даже не дурацкая. Пойми, пожалуйста. Жениться нужно не так. Романтика, конечно же, вещь прекрасная, но романтикой семью не прокормишь. Нужно быть готовым к семье.
— Ты говоришь совсем, как мои отец и брат.
— Они правы. Прости. Твой брат прав и отец был прав. Я не могу тебя привести в свою коморку и кормить, и одевать на те крохи, которые я зарабатываю сейчас.
— Раньше, когда мы клялись на этом самом месте, ты думал по–другому.
— Раньше и ты была другой. Маленькой девочкой со смешным носиком, а теперь передо мной красивая… Нет! Божественно красивая девушка, о которой, наверное, мечтает половина Ломбардии. Я хотел бы жениться на тебе, но не сейчас. Нет! Не то… Я опять не правильно сказал. Это, наверное, от волнения. Я не могу и мечтать, что ты станешь моей женой и согласишься когда–нибудь меня осчастливить. Но не посмею сейчас просить у тебя руки, потому что боюсь не сделать тебя счастливой. Пойми, пожалуйста, и прости. Думаю, что пару лет ожидания не будут нам в особую тягость. Это только укрепит нас в стремлении быть вместе. Нужно быть готовым к семье. Я не хочу тебя разочаровывать. Я хочу быть достойным тебя. К тому же это даст возможность нам еще лучше узнать друг друга.
— Значит, все останется по–старому? Ты опять уедешь, а я останусь ждать? А как же наша клятва?
— Нет, — твердо сказал Винченцо, видя, что клятва, данная в детстве, все–таки очень много значит для Франчески. — Мы сделаем по–другому. Я освобождаю тебя от той клятвы. Ты была маленькой девочкой, да и я был не очень взрослым. Теперь ты другая и я изменился. Я уеду через пару дней и пробуду в Париже еще немого. Несколько лет, возможно. Заработаю денег и вернусь. Если ты за это время выйдешь замуж, так тому и быть. Я конечно огорчусь, но… Раньше, признаюсь, я жил не задумываясь о том, что когда–нибудь обзаведусь семьей. Я жил… просто жил. Теперь у меня будет цель. Если же ты все же дождешься меня, то я попробую сделать тебя счастливой. Ты согласна?
Она вздохнула и, некоторое время молча смотрела на падающую с плотины воду, а затем, когда Винченцо уже перестал надеяться на ответ, сказала:
— Ты прав. Мы были другими. Я была маленькой девочкой и думала, что весь мир создан лишь для меня. А это не так. Облака плывут по небу не