— Витю тоже берем.
— Юра... — Светлана переходит на рык.
— А у вас девочек свой клуб есть с чаем и пироженками, — дядя Юра пожимает плечами и продолжает свой расслабленный путь к источнику с водой, — а вот козлам пироженки не положены.
— Ненавижу его, — Светлана медленно выдыхает через ноздри.
— И слуху меня отменный, — дядя Юра выхватывает бумажный стаканчик.
— Амнезия? — шепчу я.
— Врач сказал, что такое бывает, — отвечает дядя Юра, и я удивляюсь его слуху, —как и снижение интеллекта.
— Что? — руки дрожат.
— Ладно, об этом я прочитал в интернете, — дядя Юра разворачивается и делает глоток из бумажного стаканчика. — И мой тебе совет ничего в интернете не читать, Уля. Я начитался до того, что поставил себе множество диагнозов, в том числе и деменцию и скорую смерть от мозоли, которая может быть раком.
— я думаю, Юрий, — мимо шагает Дина с Артемом на руках, — скорая смерть вам не грозит. И если вам проверится, то на хроническую вредность.
— Это не лечится, — дядя Юра строит козу Артему, который улыбается и смущенно утыкается в шею Дины. — Подрастешь, и к нам в клуб примем.
— Он не будет таким, — скрежещу зубами.
— Да я тебя умоляю, — дядя Юра снисходительно отмахивается и выкидывает пустой стаканчик в урну. — Все мы козлим, так и иначе. Так мальчики познают мир, — подмигивает, — и женщин.
Светлана презрительно поджимает губы, приобнимет меня за плечи и уводит дальше по больничному коридору:
— Уля.
— Это правда? Амнезия? — с сомнением спрашиваю я и оглядываюсь. Дина неторопливо шагает за нами.
— Врач заверил, что Макар придет в норму.
— Совсем ничего не помнит?
—ну.
— что?
— Не совсем.
— Что это значит? — останавливаюсь.
— После аварии на Бакчарском ничего не помнит.
— Это было три года назад, — хмурюсь я.
Тогда обвалилась одна из шахт, а я на Макара лишь со стороны любовалась и не верила, как мне повезло с работой. Рабочие на неделю оказались под завалами, и все на ушах стояли, потому что не было никакой связи с пострадавшими. Макар в день аварии вылетел на Бакчарское, и я помню, как он шел размашистым шагом к лифту, ослаблял галстук и обещал кому-то в телефоне, что если понадобиться, то она сам своими руками рабочих раскопает.
Я тогда сказала, что все будет хорошо, а он кинул на меня беглый взгляд и ничего не ответил. Лишь нахмурился и скрылся в лифте.
— Первое, что он спросил, есть ли связь с шахтерами, Уля... — Светлана касается моей руки.
— Так, может, мне не стоит.
Он не помнит меня? Не помнит сына, измен и того, что он из-за меня в больнице?
Что за вздор?
— Уля, — Светлана сжимает пальцы. — Ты его жена.
Я трушу. Самый приемлемый вариант для меня — спрятаться, дождаться чуда, которое разрешит происходящее без моего участия:
Дверь палаты открывается, выходит врачи и в усталом приветствии кивает, а затем говорит отступает в сторону, освобождая для меня путь:
— Давайте только без сюрпризов, барышня. Помним, да, спокойные и без резких движений?
— Я не уверена, что получится, — едва слышно отзываюсь я.
— Постарайтесь.
Медленный выдох, и делаю шаг. Оборачиваюсь на Дину через плечо, которая уверенно кивает. Может, это то чудо, которое я ждала?
Глава 34. История любви
Дина положила Артема на грудь бледного, молчаливого Макара, и теперь они оба друг на друга смотрят и не моргают. В глазах сына — недоверие, в глазах отца —недоумение. Неожиданно Артем крякает, улыбается, признав в изможденном лице, которое еще больше заострилось, папку и роняет голову ему на грудь со слюнявой улыбкой.
У меня мурашки. Артем ведь маленький, а в нем уже проросли ростки привязанности к отцу, который хрипло и удивленно шепчет, накрыв детскую спинку ладонью:
— Мой?
Светлана кивает, всхлипывает, и Дина протягивает ей платок. Макар действительно не в себе, потому что переводит на нашу няню мутный взгляд:
— А это жена?
— Да щас, — Дина сердито скрещивает руки на груди, но в глазах вижу обеспокоенность. — Няня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ну, в принципе, своя логика есть, учитывая, что именно она вошла с Артемом в руках, а я же стою в сторонке и молчу.
— Вот жена, — Дина кивает на меня, а Светлана опять всхлипывает и прижимает платок к красным глазам.
— Мам, — устало отзывается Макар и смотрит на меня, слабо нахмурившись.
Вот блин. Может, стоило Дину подговорить, чтобы она сыграла его жену? Хотя она бы послала меня с таким предложением далеко и надолго.
— ты на меня работаешь.
— Работала, — тихо отвечаю я.
Я не хочу видеть Макара таким, какой он сейчас. Близость смерти коснулась его темным крылом, выжрала силы и обнажила его слабость, как у любого обычного смертного человека.
Артем агукает, поднимает голову и вновь вглядывается в лицо Макара. Пускает слюни, округляет глаза, и Макар слабо улыбается. Артем икает от восторга и тянет ручку к небритой щеке.
— Работала? — вновь переводит взгляд на меня, придерживая ладонью Артема, который ощупывает его челюсть и подбородок с неподдельным интересом.
— Да, а теперь жена, — не выдерживает Дина.
Кажется, она нервничает и хочет сбежать. Соглашусь с ней, воссоединение семьи очень непонятное и напряженное.
— Оставьте нас, — голос у Макара слабый, но строгий.
— Но... — Светлана кидает на меня беглый и испуганный взгляд.
— Мам.
Дина хочет забрать Артёма, но Макар хмурится:
— А его оставь.
Артем трет его заросшую щеку ладошкой, возмущенно мэкает и кривится.
— Согласен, запустил я себя чуток.
В отчаянии смотрю на Дину, которая уводит Светлану из палаты. Дверь медленно закрывается, и я хочу спрятаться под больничной койкой, потому что Макар опять направил на меня блеклый и немигающий взгляд. Он видит во мне свою подчиненную, не жену, которую не любил и предал. И меня это пугает. Ни холода, в глазах, ни высокомерия, ни злости.
— Ну, рассказывай.
— Что? — шепчу я.
— Историю любви, — медленно моргает.
Издаю истеричный смешок, и прикрываю рот. а затем к горлу подкатывает ком слез.
Я ведь действительно считала, что между нами случилась любовь.
— Я в некотором замешательстве, — наконец говорит Макар.
— Я знаю, что ты любишь Лену... — отвечаю я и прикусываю кончик языка, чтобы держать в себе поток слов, которые сейчас не к месту.
Человек вынырнул из забытья. Изможденный и потерянный. Да, он сволочь редкостная, но сейчас в его жизни нет измен и обмана.
— Прости? — вскидывает бровь.
— Ты и Лену забыл? — меня резко швыряет во вспышку злости
— Помню.
— Ну вот — пожимаю плечами, а Артем лезет пальчиками в ноздри Макара, который аккуратно убирает его руку с лица.
— и ту самую Лену помнишь? — спрашиваю я на всякий случай, потому что Лен в мире много и не все они те самые. — Да?
— Не понял, — Макар сводит брови вместе. — Лена опять в моей жизни появилась?
— И ты ее любишь, — неуверенно говорю я, не заметив в глазах Макара тоски или хоть какой-нибудь эмоции, кроме недоумения.
Так. Может, мне схитрить и надавить на то, что у него реально проснулась к бывшей великая любовь, и тогда.
— Хочешь сказать, — Макар поджимает губы, когда Артем тянет к его рту пальцы.
Выжидает, когда он опять отвлечется на небритую щеку, и продолжает, — что у меня любовь с Леной?
— Да.
— Сомнительно.
Молчим, смотрим друг другу в глаза.
— Ты издеваешься? — спрашиваю я.
— Нет.
— Тогда какого черта? — цежу сквозь зубы я.
— Без понятия. Еще час назад у меня не было жены и ребенка, — Макар щурится.
— и Жанны не было, да?
— А это еще кто?
— Моя сестра, — рычу я и едва держу в себя в руках, чтобы не кинуться на Макара с кулаками.
Вот гад. Не помнит он! И моя обида сейчас бессмысленна, потому что в его картине мира он все еще мой босс, который ни черта не понимает. И если какое возмущение будет сейчас логично, то только то, что зарплата у меня маленькая. И ведь, мерзавец, оклад не поднял бы.